В огнях Майдана - Анастасия Алексеевна Попова

предупредил, ни мать, ни отца? Нет! Нам не дадут жить… в голове, словно колокола звенели слова бабули «Выбирать надо не мужа, а свекровь», но она так же и говорила, что «…коль давалось влюбиться в сына строптивой особы нужно стать ей другом, а не врагом… Ещё ни одна девушка не выиграла войну против Матери… Это трата времени и сил впустую…» Мои размышления прервали крики доносящиеся из зала. До конца убившие меня.

– Зачем ты припёр эту Москальку на наш дом?

– Петь, убавь гонарок, она моя девушка – почти шёпотом пытался успокоить брата Коля. Но его усилия были бесполезны.

– Вот так встреча, братик! – В грубом баритоне как колокольчики звенели нотки сарказма, жаля моё изрезанное хрусталём сердце. – Не ожидал, так не ожидал! Ты бы мне ещё нож в спину воткнул, как тебя угораздило то?

– Тише брат, ты чего разошёлся?

– Шо, боишься, Москалька услышит? – он не унимался, словно кобра смертельно жаля меня каждым своим словом. – Я офицер элитного батальона, я будущее нашей страны, я её «Свобода», я лицо будущего «Правого сектора», а ты припёр в мой дом русскую шкуру! Ты осквернил наш дом и опозорил нашу семью! – Его взгляд упал на мою сумку, на ручке которой ещё с мая победоносно висела двухцветное знамя прошлого единства и общей победы. – Ах ты шкура москальская! – несколькими небольшими шагами он пересёк коридор и схватил мою сумку, я в ужасе забилась в угол, а он словно не заметив меня перекинул всю свою агрессию на безвинный лоскуток висевший на её ручке больше для украшения. Молодой мужчина орал так, будто маленькая георгиевская ленточка угрожала его жизни и карьере, он озлобленно топтал её вместе с моей сумкой, словно змею, пытавшуюся смертельным жалом пронзить его душу. Втаптывая в пыль память своих предков, бок о бок проливавших кровь на полях сражений. И не важно, кто где лёг костьми у Сталинграда или Бреста, во Львове или на Курской дуге. Раньше мы были один народ и одна страна и победа у нас тоже одна… Но это было раньше…

Забившись в угол коридора, я трепетала словно осенний лист, под порывами ледяного хладнокровного ветра, бесчувственно убивающего мне подобных. Сердце моё трепетало от ужаса рокового дня, в который меня навсегда покидало моё счастье. А у меня не осталось сил сражаться за него.

Я не привыкла оглядываться назад, жалеть о словах сказанных не тем людям, но разве Коля, мой Коля, может оказаться не тем… Что же я натворила, разве я смогу жить с мыслью, что из-за меня он потеряет семью, ведь даже его мать, всем своим огромным сердцем отвергла меня, даже не пожелав узнать. Я должна уйти, как можно дальше, как можно быстрее, уйти и не возвращаться. Отпустить его, ради его же блага. Забыть о своей любви ради его счастья. Не разбивать семьи и его сердца.

Тягостные мысли одна за другой пулями били прямо в сердце. Не раздумывая, я мышью проскользнула по коридору не замеченная ни кем. А он кричал, его крики смешались с криками брата, никто уже и не думал о том, что их могут услышать. Гнев, словно демон овладел Колей, он бушевал подпитываясь из вне, словно костёр, в который подливали керосин. Даже хлопнувшая дверь не смогла вывести его из этого состояния. Опьяненный обидой он боролся за своё счастье, даже не заметив, как оно ускользнуло из его рук.

Глава 2

Простить не сложно,

Сложно вернуть всё так как было…

Я бежала без оглядки, ни о чём не думая, казались, мысли покинули моё бренное тело. Мне было всё равно, что за этой скрипучей дверью навсегда закрывшуюся для меня, осталась не только моя любовь, но и сумка с деньгами и документами. Я неслась в неизвестность, не разбирая дороги. Но я была счастлива от мысли что мне удалось покинуть этот кошмар, но не смотря на это мимолётное счастье сердце моё обливалось кровавыми слезами.

Кварталы сменяли друг друга, но незнакомый город пугал меньше слов Петра. Сколько жестокости в этом красивым от природы человеком, сколько грязи скрывается под белоснежной улыбкой в прогнившем сердце, сколько мерзости под океаном голубых бездонных глаз. Как порой обманывает нас наше зрение, мы открываем прекрасному своё сердце, но оно словно цветы Бругмансии манит и медленно убивает нас, опьяняя своим ядовитым ароматом. Сколько незаслуженной ненависти может вылить один человек на другого, даже не попытавшись узнать его. Слёзы рекой хлынули из глаз. А ведь он даже не знает меня? От этих мыслей становилось ещё больнее, а ноги всё быстрее уносили меня в даль, будто могли спасти от обиды, ножом резавшей сердце. Мысли проносились в голове быстрее домов, бежать больше было некуда, да и не зачем, погони не было, а впереди был только тупик. Разъярённые мужчины даже не спохватились, не замечая ничего, продолжали выяснять отношения. На моём пути возникла стане, словно выросла из земли, настоящий тупик, словно знак, что в жизни настал тот самый момент и больше некуда бежать, нечего бояться, не зачем жить…

Нет! Я смогу пережить это, пройти все унижения с высоко поднятой головой, ведь этому с детства учил меня отец, я вернусь, и буду бороться за свою любовь. Если потребуется вцеплюсь зубами в горло этого хама, но вырву из его рук своё счастье. Я побежала обратно, однотипные постройки, словно близнецы, стояли по обе стороны дороги. Я не знала, откуда пришла и куда идти дальше. Как не стыдно было признать это – но я потерялась. Заблудилась по собственной глупости, ведомая чувством обиды, оскорблёнными амбициями эгоистичной натуры. Эгоист сидит в каждом, но мой иногда буйствует. Я заблудилась, в чужом городе, без сумки и телефона. Какая же я дура!

Несколько часов я бесцельно слонялась по пустынным улицам, словно потерявшийся домашний щенок. Солнце стояло в зените, последние тёплые поцелуи осеннего солнца ласкали опавшую листву. Улицы опустели, лишь изредка навстречу попадался одинокий прохожий, погружённый в проблемы повседневного бытия. Быть может такой же одинокий, как и я. Когда костёр страстей гаснет, а гнев превращается в пепел, остаётся лишь печаль. И она властвовала сейчас не только в моём сердце, но казалась, повелевала и мыслями и душой. Мне казалось, что всё это происходит не со мной, слишком страшно было признать положение, в которое я попала. Ведь выхода, их тупика поймавшего меня в свои сети я не видела.

Над однотипными домами, плотно стоящими друг к