Любовь со странностями и без - Маша Трауб

– Зачем? Ну скажи мне, какой смысл? – ответила Дина Самуиловна. – Вот взять эту Веру. Теперь она мне никто, посторонний человек. И зачем бы я тратила на нее свое внимание? Мне тебя вполне хватает. И Кирилла. Мой сын очень похож на своего отца. Если бы я реагировала на каждую бабу своего мужа, то умерла бы раньше него. Знаешь, в чем мое преимущество? Я уже старая, больная, и я свекровь. А свекрови обязаны быть сволочами. Так что я такая анекдотическая свекровь. Надеюсь, ты станешь такой же.

– Кирилл другой. Он не похож на Алика.

– Да, Кирилл другой. Он ведомый. Женится на первой, кто его потащит в загс. У Алика хотя бы хватало смелости на развод. А Кирилл не разведется никогда. Вот увидишь.

– Лишь бы был счастлив.

– Ой, не смеши меня. Кто когда был счастлив в браке? Ты, что ли? И сколько ваше с Аликом счастье продлилось? Недели две? Или он был счастлив с этой Верой? Умоляю тебя. Или с Кариной он счастлив? Нет. Брак, моя дорогая, никакого отношения к счастью не имеет.

– А что имеет?

– Роман на стороне, – хохотнула Дина Самуиловна. – Пусть короткое, но счастье.

– А вы изменяли своему мужу? – чуть не упала со стула Ксения.

– Да. У меня был роман. Но я его любила больше, чем он меня. Так что ничего не вышло. Работа, квартира, репутация, ребенок…

– А он?

– У него тоже были жена, квартира, работа, репутация и ребенок. Сейчас с этим проще, тогда, казалось, невозможно. Я бы хотела рискнуть, готова была, а он оказался не способен. Испугался. Так что за минуты счастья я заплатила часами, нет, даже годами разочарования.

– Вы продолжали общаться?

– Да, редко. Поздравляли друг друга с праздниками. И я не понимала, как могла потерять из-за него голову. Обычный человек. Слабый, даже безвольный. Но хуже всего – он оказался трусом. Он просил меня поговорить со своей женой и убедить ее, что у нас ничего не было. Представляешь?

– И вы поговорили?

– Нет. Не смогла. Хотя он меня умолял. Я не смогла через себя переступить. Он потом плохо жил – жена его так и не простила. Пилила, доводила. Он терпел. Знаешь, Алик хотя бы не боится. Это важно для мужчины.

– То есть то, что он развелся со мной, вы считаете храбростью?

– В каком-то смысле – да. Он не трус. Но дурак. Был бы поумнее…

– Остался бы со мной?

– Не знаю. А вот ты не дура. Ты умная. И ты со мной.

– Я не умная. Я не хочу, чтобы Кирилл общался с новыми женами Алика. И не хочу, чтобы он общался с его новыми детьми. Ничего знать не желаю про этих Вер, Валь, Карин и прочих.

– Это понятно. Но ты добрая и любишь Алика. Любишь Кирилла, поэтому терпишь. А я не любила мужа, и Алика, если честно, тоже не любила, как положено любить матери. Нужно было родить ребенка, я родила. Вот и все. Я была отличной матерью, но у меня не рвало сердце, как рвет у тебя. В этом вся разница. Поэтому ты терпишь все, что устраивает тебе Алик, и идешь на компромиссы. А я не шла. Потому что не любила.

– Подождите, вы хотите сказать, что у вашего мужа были…

– Да, у него были не только любовницы, но и дети от этих любовниц. Я знаю о двоих. Мальчик и девочка.

– Как вы узнали?

– Я получила письмо от его пассии. Тогда же не было ваших социальных сетей. Обычное письмо, между прочим, с непозволительными грамматическими ошибками и вложенной в конверт фотографией мальчика. Он был копией моего мужа. Просто удивительное сходство.

– Чего хотела та женщина?

– Ничего. Просто ставила меня в известность.

– А вы?

– Выбросила письмо в мусорное ведро. Знаешь почему? Меня вывели из себя эти ошибки, сам почерк. Глупость, конечно, абсурд, но меня это поразило больше, чем новость о том, что у мужа внебрачный сын.

– А девочка?

– Про нее мне муж сам рассказал. Он хотел уйти. Я отпустила. Только он не ушел.

– Почему?

– Испугался, наверное. Не хотел лишаться привычного быта. Со мной ему было удобнее. А там все строить заново. Мужчины слабые. Если им предложить лучшие условия, хотя бы квартирные, они уйдут, не раздумывая. А менять удобства на конуру никто не хочет. Любовь проходит, а, извини меня, гадить хочется в хороший, чистый унитаз.

– Алику все равно, какой у него унитаз. Он его даже не заметит. А он знает, что у него есть… родственники? Получается, брат и сестра?

– Понятия не имею. Я не говорила. Может, его отец сказал, или Алик сам догадался.

– И вы не знаете, что с ними сейчас?

– Ну оба уже взрослые люди. А зачем мне знать?

– Мне сказать об этом Алику?

– Твое дело. Хочешь, говори, хочешь, нет. Меня это не касается.

– А они сами не проявлялись? На похоронах вашего мужа или после?

– Нет. Я, кажется, видела одну женщину на похоронах. Но она держалась, как бы это сказать… деликатно. Родственники ведь появляются тогда, когда им есть что взять. С меня взять было нечего. Это один вариант. А второй – мой муж выбирал женщин, не способных на громкий скандал и по-своему слабых. Я всегда была сильной. И не боялась. Да, наверное, муж это чувствовал. Я бы не пропала без него.

– А вам? Вам никогда не хотелось их увидеть? Не было по-женски любопытно?

– Нет, никогда. Мне хватало развлечений. От этого я, по счастью, могла себя избавить. И до сих пор вправе выбирать, кого я хочу видеть, а кого нет. Хотя, если бы Алик хотя бы раз устроил скандал, поговорил со мной, убедил, что его новая жена достойна уважения или хотя бы соблюдения приличий, я бы согласилась. Но Алик тоже отступает. Ему так проще.

Ксения задумалась. Может, такой эгоизм – это способ выжить? Сохранить рассудок? Не сходить каждый день с ума? Да, Дина Самуиловна была права – она любила Алика. Всегда. И не переставала любить. Не простила. И ревновала к Вере, к Карине и другим женщинам. С годами чувства не притупились. Менялись только объекты. Сначала Ксения ненавидела Веру, потом Карину. Алик был ее муж, ее мужчина и больше ничей. И она не понимала, как он мог с ней так поступить. Если бы Алик захотел вернуться, она бы его приняла. Хотя бы ради минутного счастья.

Ксения не позволяла себе закричать, наорать, высказать все, что думает. Сначала такая индифферентность давалась тяжело. Потом вошла в привычку. Ксения приучила себя не реагировать. Кирилл знал, что у мамы бывают мигрени – реакция на погоду. Ксения лежала с дикой головной болью в обнимку с ведром – ее рвало. Так было после звонка Алика с сообщением о втором браке. После его звонка о рождении дочери. После его развода и сообщения о новой женитьбе. Ксения не позволяла себе слез, криков, но организм реагировал – мигренью и рвотой. Тогда, во второй раз, когда появилась Карина, Кирилл вызывал Ксении «Скорую».

– Съела что-то, – ответила первая «Скорая» и уехала.