Призрак в Монте-Карло - Барбара Картленд

Мадам Гибу приказала помощницам войти. Она расстелила на кровати лазурно-голубой бархат.

— Из Лиона, — коротко сообщила она.

Эмили представила, как этот цвет будет сочетаться с волосами Мистраль. Однажды весной на Элис было платье точно такого цвета. Тут в комнату вбежала Мистраль.

— Я оделась так, как вы велели, тетя Эмили, — сказала девушка. — О, какой изумительный цвет!

Она протянула руку и дотронулась до голубого бархата, и в этот момент мадам Гибу накинула на ткань серый газ, напоминающий и туман, который на заре окутывает озеро, и нежную грудь лесной голубки, и тонкий пепел, оставшийся после жаркого костра.

— Это для вас, мадам, — полувопросительно сказала мадам Гибу.

Эмили перевела взгляд с нежного газа на личико Мистраль.

— Нет, для мадемуазель, — тихо ответила она.

— Для меня? — удивилась Мистраль.

— Да, для тебя, — повторила Эмили. — Вся твоя одежда — платья, пальто, плащи, костюмы — будет именно такого цвета — дымчато-серого.

— Но, тетя Эмили, я буду похожа на призрак! — воскликнула Мистраль.

— Точно! — согласилась Эмили. — Ты будешь похожа на призрак — призрак в Монте-Карло.

Сэр Роберт Стенфорд тихо прикрыл за собой дверь виллы и задержался на ступеньках, чтобы взглянуть на море.

Ночь была прекрасна. Но луна уже начала бледнеть, и на востоке появились первые проблески зари, возвестившие, что скоро взойдет солнце. Дувший с моря ветер постепенно набирал силу, и сэр Роберт, почувствовав его прикосновение, порывисто вздохнул полной грудью, как бы впитывая жизненную энергию ветра. Его чувства были обострены до предела. Он находился в том состоянии, когда мужчина, удовлетворив свое желание и утомив тело, раскрывается духовно.

Тишина, уют и экзотические ароматы погруженной во мрак виллы «Де Роз», из которой только что вышел сэр Роберт, действовали на него расслабляюще, подобно мягкому покрывалу, они окутывали его и навевали дремоту. Но оказавшись на свежем воздухе, напоенном запахом мимозы и цветущих апельсиновых деревьев, он, к своему удивлению, взбодрился.

Сэр Роберт закинул голову и посмотрел в небо, потом оглядел лежавший перед ним сад, ступеньки, спускавшиеся вниз между кустами, которые, казалось, только и ждали восхода, чтобы предстать во всей своей пестрой красоте.

Однако глаза сэра Роберта, как ни странно, видели не великолепие средиземноморских пейзажей, а зеленые лужайки своего родного поместья в Нотингемптоншире. Картина была такой ясной: каменный дом, подобно драгоценности, в оправе из террас, его крыша и трубы, четко вырисовывавшиеся на фоне ясного неба, озеро, в котором отражался этот архитектурный шедевр. Особняк действительно был великолепен, им можно было только гордиться. Но сэр Роберт не мог понять, почему вдруг утренний ветер, дующий со Средиземного моря, напомнил ему о Шевроне, находящемся далеко, в Англии.

Ему казалось, что дом стоит перед ним и безмолвно осуждает его, требуя объяснения. И, как все мужчины в минуту слабости, сэр Роберт начал подыскивать себе оправдания. Ну почему, мысленно спорил он, почему он должен быть привязан к тому, что перешло к нему по наследству: к родовому поместью, к имени, пусть и столь достойному? Он будет жить по-своему. А почему бы и нет? Он уже достаточно взрослый, чтобы жить своим умом!

Тут он вспомнил, что в номере отеля его ждет письмо, которое принесли вчера вечером. Сэр Роберт взглянул на почерк и так и оставил его на столе. Это было очередное письмо от матери, и сейчас у него возникло впечатление, что нераспечатанное письмо, которое лежит в номере в ожидании его возвращения, содержит в себе какую-то угрозу.

Против воли в памяти возник его последний разговор с матерью. Сэр Роберт помнил каждое слово, каждый жест, даже то, как пламя, горевшее в камине, бросало отблески на ее бледное лицо, и то, как снег за окнами Шеврона скрывал знакомые очертания сада, от чего пейзаж становился еще великолепнее.

— Значит, ты отправляешься в Монте-Карло? — спросила мать, и по ее тону он понял, что она не одобряет его решения.

— Да, в Монте-Карло, — ответил он. — Там очень хорошо в это время года. Удивительно, почему ты так и не решилась съездить на юг, мама. Ведь это очень полезно для здоровья.

— Не сомневаюсь, — проговорила леди Стенфорд, — но меня здесь удерживает мой долг и лежащая на мне ответственность.

Трудно было бы не понять, на что она намекает, поэтому слова матери вызвали у сэра Роберта довольно неприятную усмешку.

— Тогда, надеюсь, ты примешь на себя и мою ответственность, дорогая мама.

— Я обязательно так и сделала бы, если бы у меня хватило на это сил, — ответила леди Стенфорд, — но, как ни печально, я всего-навсего женщина. Ведь именно ты владелец поместья, Роберт, именно ты унаследовал после смерти отца его высокое положение в обществе. Именно ты глава семьи, а Стенфорды всегда были верны традициям.

Роберт Стенфорд подошел к окну и посмотрел на заснеженную равнину. На некоторое время в комнате повисло молчание, и наконец его мать странным голосом, как будто слова застревали у нее в горле, спросила:

— А та… та женщина… она едет с тобой?

Сэр Роберт повернулся к матери.

— Полагаю, леди Виолетта Федерстон… если ты именно ее имеешь в виду… будет жить на своей вилле в Монте-Карло.

— О, Роберт, как ты можешь ехать с ней! Как ты не понимаешь, что она испортит тебе жизнь, она погубит тебя!

Сэр Роберт приблизился к ней.

— И каким же это образом? — спросил он. — Что ты подразумеваешь под словом «погубит»: разорит, сведет с ума, вытянет из меня все соки? Отнюдь! Я заранее знаю твой ответ. Ты считаешь, что связь с ней повлияет на мое положение в обществе. Разве я не прав, мама?

В ответ леди Стенфорд достала отделанный черной каймой платок и приложила его к глазам. Ее слезы, ее беспомощный вид только сильнее разозлили сэра Роберта, и ему захотелось сделать ей еще больнее.

— Умоляю, не расстраивайся, мама, — сказал он. — Как ты только что мне напомнила, я являюсь владельцем огромного поместья и счастливым обладателем большого состояния. Люди с готовностью простят моей жене все ее выходки — да, все — лишь бы двери Шеврона не закрылись перед их носом.

Если он намеревался ранить сердце своей матери, он преуспел в этом.

— Роберт! — В возгласе слышались и удивление, и ужас. — Роберт, ведь… ты не собираешься… жениться… на этой женщине… и привезти ее сюда?

— А почему бы и нет? — вкрадчиво проговорил он. — Разве ты, мама, забыла, что леди Виолетта — дочь герцога?

— Я не забыла об этом, — ответила леди Стенфорд, — но высокое происхождение делает ее поведение еще более непростительным. Кроме того, если ты решишь жениться на леди Виолетте, тебе придется получить развод у ее мужа. Ты об этом подумал? Развод, Роберт!