Побег - Роман Глушков

Ощущение было крайне нетипичным и стойким, отчего Куприянов даже почувствовал себя предателем своей приемной дочери. Предателем невольным, но осознавать это все равно было неприятно. А как еще он мог себя чувствовать? Все воспоминания о том, что они вместе пережили, лежали теперь в его памяти хоть не на дальней полке, но и не на главной, как вполне того заслуживали. Все это, бесспорно, являлось негативными последствиями контакта с аномальной энергией «серых». Однако сам факт, что Кальтер не мог теперь привести в порядок собственную память, его угнетал.

Впрочем, дальше мысленного самобичевания у Куприянова дело не зашло. Окунувшись в новую агрессивную среду, он тут же отринул все сомнения и решил жить не прошлым, а будущим. То есть не воспоминаниями, проку от которых было мало, а… нет, не светлыми мечтами. Правильнее сказать — стратегическими расчетами. Которые, по мере сбора нужной информации, могли рано или поздно оформиться в план побега. А чтобы дожить до этого самого будущего, Кальтеру требовалось не дать себя угробить в настоящем. Для ветерана теневых войн сия задачка была теоретически выполнима. Однако на практике все упиралось в непривычную для него среду обитания. Где ему надо было как можно скорее и безболезненнее адаптироваться.

Атолл Татакото располагался в восточной части архипелага Туамоту, входящего в свою очередь в состав Французской Полинезии. Сам Татакото состоял из шестидесяти с лишним островков. Самый крупный из них имел крючковидную форму и протянулся на четырнадцать километров с запада на восток. А с севера на юг — всего-навсего на четыреста метров. Раньше единственными обитателями атолла были аборигены. Они выращивали на нем кокосовые пальмы и добывали из их плодов копру — сырье для производства технических масел. Однако во второй половине двадцатого века океанологи обнаружили в океаническом разломе близ Татакото глубоководные формы жизни, ранее неизвестные науке. И не только их, но и уйму другого любопытного материала для исследования. Который вызвал интерес не только у океанологов, но и у геологов, вулканологов и специалистов из других областей науки. Что и привело в итоге к строительству на западной оконечности Татакото международной научно-исследовательской базы под названием «Рифт-75».

Это был очень крупный и современный, по тем временам, многоуровневый комплекс. Его возвели не на самом атолле, а в двух километрах от побережья, неподалеку от разлома. И походил он одновременно и на нефтяную платформу, и на инопланетную крепость из популярных в те годы фантастических кинофильмов. На «Рифте-75» имелись надводные и подводные уровни, надстройки, открытые террасы, понтонный причал, вертолетная площадка и своя приливная электростанция. Последняя была небольшой, но ее мощности хватало на все без исключения нужды базы. Изучение морского дна и разлома велось с помощью глубоководных зондов, бурильных аппаратов и батискафов. И даже несмотря на удаленность этого форпоста науки от цивилизации, его регулярно посещали научно-исследовательские суда со всего мира.

Работа на «Рифте-75» шла полным ходом более двух десятков лет. Тысячи ученых проводили на нем опыты и исследования, на основании которых было написано множество научных трудов. К несчастью, нагрянувший уже в новом веке финансовый кризис сделал содержание станции нерентабельным, и она была закрыта. Правда, ненадолго. Вскоре ее выкупила международная гуманитарная организация «Чистая совесть». Несмотря на экономические трудности, она нашла для этого средства, хотя вряд ли содержание частных тюрем, а тем более крупных, приносило их хозяевам большие доходы.

Вот так и появилась здесь тюрьма особого режима для военных преступников. Тех, что были приговорены у себя на родине или Международным уголовным судом в Гааге к самым суровым наказаниям, уже без права выхода на свободу. Встречались здесь и обычные уголовные элементы, но их на Татакото содержалось мало. И попадали они сюда, скорее, в порядке исключения, согласно отдельным договоренностям правительств их стран с «Чистой совестью».

Лучшего места для заточения подобного контингента не сыскать. Чтобы добраться даже до ближайших атоллов, требовалось отплыть от Татакото порядка двухсот километров. До центра Французской Полинезии — Таити — пришлось бы грести по волнам гораздо дольше: без малого тысяча двести километров. Ну а ближайшие материки — Австралия и Южная Америка — отстояли от архипелага Туамоту почти на семь тысяч километров каждый. Сказать, что побег с «Рифта-75» окажется труден, все равно что назвать экскурсией полет на Луну. Даже посчастливься кому-нибудь из зэков выбраться за пределы тюрьмы, ему было бы еще далеко до свободы. В этом случае главные трудности для него только начинались. Особенно если снаружи его не ждали приятели на катере или вертолете — без быстроходного транспорта побег отсюда был изначально обречен на неудачу.

Разумеется, местная охрана не полагалась на одну лишь удаленность Татакото от других островов и атоллов. Она имела в своем распоряжении огневую мощь, чтобы отбить атаку даже небольшой, хорошо вооруженной армии. Как по морю, так и с воздуха. Что было вовсе не перестраховкой, а разумной необходимостью. У многих упеченных сюда бывших военных командиров, лидеров повстанческих группировок и вожаков наемничьих братств остались на свободе не только друзья, но и верные им по сей день отряды. Правда, ни один из таковых до Татакото еще не добирался, но подобная угроза никогда не исключалась.

Все автоматы, пулеметы, зенитные пушки, ракетные установки «земля—воздух», патрульные катера и вертолет, которыми «Чистая совесть» оснастила подразделение Ковача, поддерживались в исправном состоянии. А его бойцы регулярно устраивали тренировочные стрельбы, чья канонада долетала до зэков иногда даже ночью. Долетала и лишний раз напоминала им, что «Рифт-75» всегда готов ко встрече незваных гостей, за кем бы они ни пожаловали.

Впрочем, пушки и ракеты Кальтера сегодня не беспокоили. Они не причинят ему вреда, пока он находится в стенах тюрьмы. С гораздо большей вероятностью его мечту о свободе разобьют другие зэки. Причем разобьют вместе с его черепной коробкой, что едва не случилось намедни, когда Обрубку не повезло сцепиться с Мачори. Но то был исключительный случай. До этого же ни одна драка, в которую он ввязывался, не доходила до смертоубийства. А драться ему поначалу приходилось частенько. После прозвучавшей на всю тюрьму радиопередачи о нем нашлись желающие начистить ему физиономию сразу, как только он переступил порог лазарета и очутился среди других зэков. (Надо заметить, что в той радиопередаче рассказывалось лишь о службе Куприянова в Ведомстве и его дезертирстве, но ни слова не упоминалось о последних годах его жизни. Что ж, и на том спасибо, господа «серые»!)

Больше всего драк Кальтер выдержал с Факельщиками — подручными иракского генерала Абу Зейдана. Того, который после свержения Саддама Хусейна еще несколько лет партизанил на родине и нанес много ущерба коалиционным силам, прежде чем его арестовали. Факельщики были самой «идейной» тюремной группировкой. В нее входили такие же, как сам Абу Зейдан, бывшие партизаны, революционеры, повстанцы, террористы и прочие пламенные борцы за свободу. Причем не только с Ближнего Востока, но и со всего мира.

Этим и отличались порядки «Рифта-75» от порядков обычной тюрьмы. Тут зэки объединялись в банды не по цвету кожи или вероисповеданию, а по родству взглядов и убеждений. А также целей, которых они хотели достичь как в своей прошлой жизни, так и в нынешней. Всех Факельщиков объединяла мечта снова очутиться на свободе, вернуться к себе на родину и продолжить борьбу, которую им не дали довести до конца упрятавшие их за решетку негодяи. Поэтому они и зажигали свои «факелы свободы», делая те втайне от охраны из подручного горючего материала.