Объяснение без слов - Джулия Тиммон

Медленно поворачиваю голову и, сознавая, как глупо я выглядела со стороны, толкая замысловатую речь пустоте, краснею. Мой любимый умиротворенно спит.

Просыпаемся в спальне, в обычное время. Я легла, как только выяснила, что беседы не состоится. А Уил, очевидно, перешел сюда посреди ночи.

Он, как всегда, в знак приветствия нежно пошлепывает меня по плечу, первым встает с кровати и, напевая, идет принимать душ. Я чувствую себя так, будто не выполнила некое жизненно важное задание. На сердце тяжесть, в голове туман. Надо подняться и причесаться, но совсем нет сил.

Уил выходит из ванной бодрый и свежий, с мокрыми волосами и полотенцем вокруг бедер.

— Ты еще лежишь? — удивляется он. — Нездоровится? — Его брови озабоченно сдвигаются.

Вздыхаю.

— Не то чтобы… У меня сегодня не так много дел. — Я вру. Мне бы с утра до вечера просиживать в библиотеке, потому что не хватает материала для диссертации, а я занята бог знает чем. Даже стыдно.

— Правда? — изумленно спрашивает Уил, раскрывая дверцы шкафа. — Ты же все твердишь: времени в обрез. Дорог каждый день, каждый час…

— Гм… — Сажусь на кровати, расправляя волосы и надеясь, что мое лицо не слишком помятое.

У меня привычка спать на боку, подложив под щеку руку. Из-за этого по утрам полфизиономии вечно в красных полосах от пальцев. Пытаюсь приучить себя спать на спине, но пока безрезультатно.

— Да, времени у меня и впрямь совсем немного… Но я… слишком устала. Решила немного передохнуть.

Уил кивает, снимая с вешалки серую рубашку. Люблю, когда он в светлом. И черный ему тоже очень идет. Его самого одежда как будто не особенно волнует. Для него главное — чистота и комфорт. Я же не перестаю тайно восхищаться тем, как ладно сидит на нем любая вещь.

Наблюдаю, как он одевается, и гадаю: имею ли я право считать его своим? Уил застегивает ремень на брюках и кивает на дверь.

— А мне бы сегодня не задерживаться.

Я будто пробуждаюсь от полудремы.

— Ты спешишь?

— Да.

— А… как ты себя чувствуешь?

— Так, будто позорного падения и не было. Все благодаря тебе. — Он посылает мне воздушный поцелуй, сверкает белозубой улыбкой и исчезает за дверью.

Охваченная внезапным страхом, я вскакиваю с кровати и несусь в душ. До вечера тянуть нельзя, стучит в висках. Сегодня, раз ему намного лучше, он непременно помчит на ипподром, вернется поздно, уставший… Завтра повторится то же самое. А я точно свихнусь.

Наспех ополоснувшись и почистив зубы, хватаю халат и надеваю его уже на ходу. Бегу на кухню. Уил сидит за столом с газетой. Тяжело дыша, останавливаюсь напротив, смотрю на свернутую вчетверо пеструю страницу и не знаю, что говорить.

— Хочешь узнать последние новости? — спрашивает из-за газеты Уил. — Оказывается, Хиллари Клинтон…

— Нет! — выпаливаю я.

Он удивленно поднимает на меня глаза.

— Политика меня не интересует! — восклицаю я.

Уил растерянно моргает.

Да, я веду себя по-идиотски. Надо немедленно успокоиться, не то все испорчу. Смеюсь, проводя руками по волосам и только теперь вспоминая о том, что я забыла расчесаться и стою перед бойфрендом растрепанная, как ведьма. Нет, так дело не пойдет!

— Тебя не интересует политика? — переспрашивает Уил. — А мне казалось…

Перебиваю его звенящим от волнения смехом.

— Не интересует именно сегодня, сейчас.

Уил всматривается в меня так, будто заметил, что я среди снежной зимы вдруг ни с того ни с сего покрылась бронзовым загаром.

— У тебя точно… ничего не болит? — спрашивает он.

— А ты точно спешишь?! — снова ужасно волнуясь, восклицаю я.

Уил откладывает газету и смотрит на часы.

— Да, спешу.

Щелкает кофеварка. Я, не вполне давая себе отчет в том, что делаю, подскакиваю к буфету, достаю две чашки, наливаю в них кофе и протягиваю одну Уилу.

— Спасибо, — бормочет он.

— Но ведь минут десять у тебя найдется? — спрашиваю я, задыхаясь от тревоги, которую уже не в силах терпеть.

Уил немного склоняет голову набок, пытливее в меня всматривается и не отвечает. Я хватаю чашку с кофе, проливаю его себе на руку, ставлю чашку на стол и, дуя на пальцы, тяжело опускаюсь на стул.

— Может, намочить полотенце холодной водой? — хмурясь, предлагает Уил. — Приложишь, и станет легче.

Качаю головой.

— Спасибо, не нужно.

Он встает, подходит ко мне, берет мою руку, подносит ее к губам и дует на нее так, что я почти не чувствую боли.

— Лучше? — спрашивает Уил.

Киваю, растягивая губы в улыбке.

— Что с тобой? — шепчет он.

Проглатываю слюну.

— Ничего. То есть… помнишь, о чем я завела вчера речь? — выпаливаю скороговоркой.

Уил на миг задумывается, приподнимая бровь.

— Когда?

— В гостиной… — Я не свожу с него глаз. — Хоть что-то ты же наверняка услышал? Хотя бы самое начало?..

Уил морщит лоб и медленно качает головой.

— Прости… вчера я отключился незаметно для самого себя. Наверное, очень нуждался в отдыхе. О чем ты завела речь?

— Гм… в двух словах не объяснишь. Но это очень важно, — торопливо добавляю я.

— Что-нибудь случилось? — спрашивает Уил, наклоняя вперед голову и сильнее хмурясь.

— Нет, пока ничего… но если мы не поговорим в ближайшее время… боюсь, что-нибудь случится. — Необожженной рукой на миг обнимаю его за пояс, убираю руку и прижимаю ее к своей груди.

Уил смотрит на меня настороженно и с легким испугом.

— Если это касается здоровья или чего-то не менее важного… тогда, пожалуйста, скажи прямо сейчас. Если надо поговорить, давай поговорим. Если потребуется время, тогда я даже отменю встречу с Джонсоном. Он сказал, что заедет ко мне перед занятиями. У проектировщиков возникли некоторые проблемы…

Быстро качаю головой.

— Нет, это не связано со здоровьем. Ну, разве что… косвенно. И совсем чуть-чуть. Давай встретимся сегодня во время ланча, и я все объясню.

Уилфред продолжительно смотрит мне в глаза и медленно кивает.

Я третий год учусь в аспирантуре и смертельно устала от споров с научным руководителем и поездок в библиотеку. Порой мне кажется, что, если бы не Мортон, я защитила бы диссертацию еще год назад. Он вечно ворчит, что собранный мною материал то чересчур избитый, то слишком своеобразный. А мне всякий раз приходится доказывать обратное.

Тема моей работы: «Верования, племенные обычаи и церемонии индейцев навахо». Позапрошлое и прошлое лето я провела в Аризоне. Жила во Флэгстаффе и Уиндоу-Роке, откуда ездила в более мелкие городишки — Блю-Гэп, Раф-Рок, Пиньон. Уил навещал меня, как мог часто. Нередко мы вместе знакомились и общались с местными жителями. Я заметила, что, когда рядом он, индейцы охотнее идут со мной на контакт. Это его особенность — он держится так, что располагает к себе даже самых неразговорчивых и подозрительных. Наверное, дело в его улыбке. Такое чувство, что она всегда идет от сердца. Ради приличия, тем более для достижения корыстных целей Уилфред улыбаться не умеет.