Когда я вернусь, будь дома - Эльчин Сафарли

Досту,

мы не читаем новостей про страну, из которой уехали. Огорчает происходящее там. Наши бывшие соотечественники всё толкуют об одном – недовольстве правящим режимом, демократии, свободных выборах.

Воистину ли они хотят свободы? Ведь свобода – это ответственность, а к ответственности там мало кто готов. Да и свобода возможна лишь в той стране, которая развивается поступательно, без диких провалов.

Мария уже не верит в существование идеального общества, где есть и справедливость, и демократия. «По-детски хочется надеяться, что там, наверху, виднее, почему судьбы людей складываются так. Жизнь коротка. Надо делать то, что любишь, совершать хорошее и меньше смотреть новостные передачи, от них бессонница».

Кстати, есть радостные новости. Жан познакомил нас со своей невестой. Ее зовут Дарьей, она тоже психолог. Очаровательная барышня. Они влюбились друг в друга в Санкт-Петербурге на мероприятии, посвященном инклюзивному образованию детей-аутистов.

У Дарьи растет сынишка Леон, аутист. Жан перевез обоих сюда. Вчера мы все вместе вышли на воскресную прогулку. Ты бы видела, как сдружились Леон с Марсом!

Они бежали впереди, уворачиваясь от набегающих волн. Леон останавливался, смотрел на встревоженных чаек и, размахивая руками, как крыльями, пытался взлететь. Марс подыгрывал, задирал нос к небу, подскакивая на задних лапах.

Когда малыш подходил к нему ближе потрепать за уши, пес замирал, боялся пошевелиться, только бы не спугнуть мальчугана. Удивительно, как Марс выдержан с детьми. Обычно он не сразу подпускает к себе чужих, не всем дает себя гладить.

Я наблюдал за ними, в голове звучала “It’s impossible” Синатры. «Может ли океан удержаться от стремительного движения к берегу? Совершенно невозможно». Люди приходят на землю ради одной цели – научиться любить. Собаки это с рождения умеют, поэтому живут меньше нас.

Дети-аутисты непредсказуемы, никогда не знаешь, как себя поведут. Сегодня он играет с собакой, завтра побоится к ней подойти, потому что встреча произошла не на привычном океанском берегу, а, например, на лестничной клетке.

«Раньше я напрягалась, находясь с Леоном в людном месте – поскольку опасалась его неоднозначной реакции на самые обычные явления, например, на звук закрывающихся дверей автобуса. Сейчас мне все равно, кто что подумает. Когда Леон растерян или взбудоражен, обнимаю его, тихонько объясняю ситуацию. И он меня слышит», – ласково смотрит на сына Дарья.

Жан рассказал, что во многих странах аутизм по-прежнему лечат психотропными препаратами, и это недопустимо, но зато появляется все больше школ, в которых аутисты учатся с обычными детьми.

Детям с ментальными расстройствами, так же как и здоровым, хочется понять мир, стать его частью, просто они это делают немного иначе.

Каждое утро – возможность увидеть, узнать новое. Начало и продолжение невероятного приключения, Досту. Каждый новый день, вопреки трудностям, можно сделать незабываемым. И от этого захватывает дух.

Скучаю. Папа

Досту,

пятый день не пишу, прости. Прихожу домой поздно, сил хватает перекусить, перекинуться парой слов с Марией – и спать. В пекарне дел невпроворот, расширяемся. У нас теперь есть печь-тандыр, выпекаем восточные лепешки.

Тандыр, похожий на купол со срезанной макушкой, делают из белой глины. Он отлично держит жар, дров требует немного, потому что придумали его там, где древесина в особой цене.

Амир прогревает тандыр, брызгает на шероховатые стенки соленой водой и ловким движением шлепает на них лепешки. Представляешь, дочь, лепешки прилипают и равномерно пропекаются с обеих сторон, не падая на дно, где тлеют угли.

Когда хлеб готов, самое большее через десять минут, его достают специальным ковшом.

Строить печь-тандыр Амира научил дядя, живущий в стране, где соседствуют целых девять типов климата.

«Летом отец отправлял меня к дяде на уборку хлопка. Вместо приглашения пообедать люди этой земли говорят „пойдемте поедим хлеба“. Они редко употребляют слово „есть“ без слова „хлеб“. Удивительный народ – открытый, добросердечный, в чем-то наивный».

Почему люди стыдятся своей мечтательности, нежности и всего, что не окрашено в серый цвет? Считают эти чувства наивностью, а нежелание проявить ласку – силой.

По традиции к горячим лепешкам из тандыра подают овечий сыр, выдержанный девяносто дней в шкуре барашка (в ней же его и заквашивают). Для этого шкуру очищают от шерсти, солят, сушат на солнце и выворачивают наизнанку.

Вчера Амиру привезли такой сыр прямо в пекарню. Вкусно, хоть и со специфическим запахом.

«Все печали по плечу, если в доме есть хлеб…» – напевал Амир, нарезая сыр.

Я только учусь печь в тандыре, зато тесто для лепешек уже освоил. Оно должно быть жидковатым – мука, вода, сухие дрожжи, соль, сахар и растительное масло. Амир формирует лепешки, ребром ладони делает на поверхности продольные бороздки, смазывает взбитым желтком – и в печь. Корочка у хлеба получается аппетитно-золотистого цвета.

Досту, сегодня я вдруг вспомнил, как мы с бабушкой пекли пирожки с яблоками. Теплый запах из печи, стол на уровне моего носа и мука со стола, от которой чихалось до слез. Пытался вспомнить больше подробностей того дня – не смог. Память постепенно утрачивает детали из детства, такие важные теперь.

В воспоминаниях я бываю на речке, где однажды рыба сама пошла в руки, только вверх брюхом. Обрадовался, что вернусь с богатым уловом и мама будет мной гордиться. И стоять с удочкой часами не надо! Насобирал рыбы, бегом домой. Мама дохлятину – в помойку, а я, размазывая слезы, смотрю, как серебряные рыбины поблескивают на дне мусорного ведра…

Порой прошлое делает жизнь невыносимо прекрасной. Настолько, что некоторые не могут этого перенести.

Скучаю. Папа

Досту,

сегодня заходили Дарья с Леоном. Мы рады: в белом доме не хватало детского смеха. Жан консультирует и в выходные, поэтому его невеста с сынишкой часто по субботам гостят у нас.

Леон под присмотром Марса изучает каюту Озгюра, Мария стряпает, мы с Дарьей помогаем. Девочка привыкает к Городу вечной зимы: показавшийся вначале угрюмым, со временем он открылся ей с другой стороны.

«В первый день приезда я подумала: это город для тех, кто отрешился от мира. Потом разглядела: тут есть место для каждого, и для вновь пришедших, и для тех, кто уйдет».

При внешней меланхоличности Дарья бурлит энергией. В разговоре перескакивает с темы на тему. То рассказывает о прекрасной традиции дореволюционного Петербурга, когда студенту, окончившему консерваторию с медалью, дарили рояль; то об увеличении в мире числа людей с ахроматопсией, полной неспособностью различать цвета; то о том, что агрессия другого человека – чаще всего просьба о любви.