Необычайно умные создания - Шелби Ван Пелт

маленькой, устроившись бок о бок со старшим братом Ларсом на заднем сиденье семейного “паккарда”. Папа сидел за рулем, мама рядом с ним, опустив стекло и прижимая шарфик подбородком, чтобы не улетел. Това тоже открывала окно и, насколько могла, высовывала голову наружу. В долине сладковато пахло навозом. Миллионы желтых головок в шляпках сливались в целое солнечное море.

Теперь здесь раскинулся пригород. Каждые пару лет в округе начинается большая суматоха: жители требуют перестроить дорогу, идущую вверх по склону. Мэри Энн всегда пишет письма в совет. Подъем слишком крутой, твердит она, опасность оползней слишком большая.

– Для нас не слишком крутой, – говорит Това, когда хэтчбек переваливает через гребень.

По эту сторону холма на воде ослепительно сверкает пятно солнечного света, пробивающегося сквозь брешь в облаках. Потом, словно марионетку дернули за ниточки, брешь расширяется, заливая Пьюджет-Саунд сиянием.

– Ну и ну, – говорит Това и опускает щиток. Щурясь, она поворачивает направо на Саунд-Вью-драйв, которая проходит вдоль холмов над водой. К дому.

Наконец-то солнце! Давно пора обрезать отцветшие астры, но последние недели погода, не по сезону холодная и дождливая даже для северо-западного тихоокеанского побережья, не вызывала большого желания поработать в саду. При мысли о том, чтобы заняться чем-то полезным, Това сильнее давит на газ. Может, успеет разделаться с клумбой до ужина.

По пути на задний двор она торопливо проходит через весь дом, чтобы налить себе стакан воды, и останавливается нажать мигающую красную кнопку автоответчика. Память этого устройства постоянно набита чепухой, ей все время пытаются что-нибудь продать, но она всегда первым делом стирает сообщения. Как вообще можно жить, когда где-то на заднем плане мигает красная лампочка?

Первая запись: кто-то собирает пожертвования. Удалить.

Второе сообщение явно от мошенников. Неужели кто-то настолько глуп, что будет перезванивать и называть номер своего банковского счета? Удалить.

Третье сообщение явно записалось по ошибке. Приглушенные голоса, потом щелчок. Звонок попой, как выражается Дженис Ким. Вот чем грозит нелепая мода держать телефон в кармане. Удалить.

Четвертое сообщение начинается с долгого молчания. Палец Товы уже зависает над кнопкой удаления, когда раздается женский голос.

– Това Салливан? – Женщина делает паузу. – Это Морин Кокран. Из Центра комплексного ухода “Чартер-Виллидж”.

Стакан Товы, звякнув, ударяется о стойку.

– Боюсь, у меня плохие новости…

С резким щелчком Това нажимает на кнопку, чтобы заставить автоответчик замолчать. Ей больше не нужно ничего слышать. Этого сообщения она ждала довольно долго.

Ее брат Ларс.

1301-й день в неволе

Вот как я это делаю.

В стеклянной крышке моего аквариума есть отверстие для помпы. Между кожухом помпы и стеклом есть зазор, достаточно широкий, чтобы я мог просунуть в него кончик щупальца и открутить кожух. Помпа оказывается внутри аквариума, и за ней открывается проем. Он невелик. Шириной в два-три человеческих пальца.

Вы скажете: “Но это же очень мало! А ты огромный!”

Это правда, но мне нетрудно изменить форму туловища, чтобы просочиться через отверстие. Это самая легкая часть.

Я соскальзываю по стеклу в насосную за аквариумом. Теперь начинаются трудности. Можно сказать, время поджимает. После того как я выберусь из аквариума, в воду мне нужно вернуться в течение восемнадцати минут, иначе наступят Последствия. Восемнадцать минут – вот сколько я могу продержаться без воды. Этого факта, конечно, на табличке у моего аквариума нет. Я сам это вычислил.

Оказавшись на холодном полу, я должен решить, оставаться ли мне в насосной или взломать дверь. Каждый вариант имеет свои достоинства и издержки.

Если я выбираю остаться в насосной, отсюда легко добраться до ближайших к моему аквариумов. Увы, их привлекательность ограничена. Угревидные зубатки совсем не вариант по вполне очевидным причинам. Ну и зубищи! Тихоокеанская морская крапива слишком острая, желтобрюхие немертины не жуются. Вкус мидий меня не вдохновляет, зато морские огурцы – настоящее лакомство, но тут приходится проявлять выдержку. Если я съем больше чем пару штук, я рискую привлечь внимание Терри.

С другой стороны, если я решаю взломать дверь, мне открывается доступ в коридор и главный аквариум. Меню там посолиднее. Но за это приходится платить: во-первых, я вынужден потратить несколько минут на то, чтобы открыть дверь. Во-вторых, поскольку дверь тяжелая и сама по себе не держится, у меня уходит еще несколько минут, чтобы снова открыть ее и попасть обратно.

“Так почему бы не подпереть ее?”

Конечно.

Однажды я так и сделал. Подпер дверь табуреткой, стоящей у моего аквариума. Воспользовавшись лишними минутами свободы, я опустошил ведро с кусками свежего палтуса, которое Терри оставил под шлюзовой камерой главного аквариума. (Скорее всего, палтус должен был стать завтраком для акул на следующее утро. Но эти безмозглые акулы дня от ночи не отличат. Ни о чем не жалею.)

Пока я тешил себя такой иллюзией досуга, вечер был почти приятным. Пожалуй, с самого попадания в неволю я не проводил время лучше. Но по возвращении я обнаружил то, чего по сей день не могу понять, – каким-то хитрым образом табуретка не удержала дверь.

Вывод: подпертой двери доверять нельзя.

К тому времени, когда я смог открыть дверь, я почти выбился из сил. Последствия ощущались уже в полной мере.

Мои конечности шевелились едва-едва, зрение затуманилось. Мантия отяжелела и липла к полу. Сквозь пелену я видел, что мое туловище побледнело до однотонного коричневато-серого цвета.

На обратном пути пол в насосной больше не казался холодным. Температура поверхностей перестала ощущаться совсем. Каким-то образом неуклюжие присоски все же втащили меня наверх по стеклу.

Я просунул щупальца и мантию в проем. Остановился, зависнув над поверхностью воды. Щупальца полностью онемели, лишившись чувствительности.

На мгновение я задумался. Ничего – это тоже что-то. Что может лежать по ту сторону жизни?

Когда вода приняла меня, я пришел в себя. Зрение восстановилось, и я различил знакомые очертания аквариума. Я обвил щупальце вокруг помпы и водворил ее на место, закрыв дыру. Пока я возился, прикручивая кожух, ко мне вернулся мой обычный цвет. Мантия расправилась в холодной воде, когда я заскользил, сильный и быстрый, к своему убежищу за камнем. Живот, до отвала набитый палтусом, приятно ныл.

Я отдыхал у себя в убежище, и три моих сердца колотились. Монотонный стук тупого облегчения. Низменный инстинкт, пробужденный неожиданной победой над смертью. Полагаю, что именно так чувствует себя моллюск, зарывшийся в песок прямо у меня под клювом. Я перехитрил судьбу, как могли бы сказать вы, люди.

Последствия. Это не единственный раз, когда я испытал их на себе. Были и другие случаи, когда