Счастье по принуждению - Олли Серж

махровый халат прямо на голое тело, забираю вещи и спешно выбегаю из ванной. Тишина в коридоре заставляет выдохнуть. Не проснулся. Ну и хорошо. Накричался опять со своим животом.

Шагнув в темноту детской, проверяю Демьяна в кроватке. Поправляю одеяльце, чуть толкаю «маятник» и прикрываю дверь, чтобы переодеться. Глаза постепенно начинают привыкать к разнице освещения, но ночника однозначно не хватает.

Скидываю с плеч халат. Разворачиваюсь, бросаю его на кресло — кровать и едва не вскрикиваю, потому что вижу в нем Тимура.

— Простите… — шепчу в полной панике. Вещи падают из рук. Я их собираю, пытаясь хоть как-то прикрыться.

Хозяин дома молча наблюдает за моими действиями и не спешит ни их прокомментировать, ни сдвинуться с места, ни уж тем более вернуть мне халат.

Господи! Ну почему он просто не выйдет!

Вылетаю из детской и прихожу в себя только тогда, когда за моей спиной оказывается дверь личной спальни. Благо, она находится прямо напротив.

Пару секунд пытаюсь отдышаться, а потом зарываюсь пальцами в волосы и с тихим, истеричным смехом съезжаю по двери вниз.

Ну и как, спрашивается, мне теперь жить?

Глава 6

Тимур

Меня уже давно не удивляют женское тело и образы. Рыжие, блондинки, азиатки, метиски, славянки, тощие, покаченные, в теле… Я перепробовал всех. По-кругу и много раз. Альбина поставила точку в моем желании иметь одну женщину. В желании создать большую семью вроде той, какой когда-то была моя. Продажная сука… Видимо, я тоже не так уж ценен, раз она согласилась меня продать за каких-то десять миллионов. А ведь я действительно допускал… Не важно, что я допускал. Мир хочет видеть Кирова ублюдком, значит, так тому и быть.

Но эта нянька… Ухмыляюсь сам себе и поправляю в штанах мгновенно налившийся член. Да, хороша. Попочка, талия, тяжелая грудь… Ладная девочка. Это я еще утром заметил. И если бы она мне не была так сильно нужна дальше, то можно было бы прямо сейчас пойти следом и…

И почему, собственно, нет? Деньги ей нужны однозначно. Я бы мог неплохо поднять уровень жизни. У девчонки нет никакого жилья, кроме сраной дачи. На работе начальство "переобулось в воздухе", заявив, что ни в каком Киселева Екатерина Максимовна не в отпуске, а уволилась по собственному желанию почти неделю назад. А ее муж еще вчера приволок в дом молодую телку...

Рывком встаю на ноги, выхожу из детской и решительно подхожу к спальне няньки.

Жму на ручку и , даже не удосужившись постучать, распахиваю дверь. Ожидаю увидеть что угодно: от открытого эротического приглашения до гневной тирады о «я не такая», но точно не то, что вижу. Нянька рыдает. Тихо, сидя на полу возле кровати, и будто пытаясь за неё спрятаться. Размазывает по щекам слёзы тыльной стороной ладони, как девчонка.

Пошлости застывают у меня на языке. Да чтоб тебя!

— Извините меня, — поднимает на меня глаза, — больше не повториться. Я была не права. Мне очень стыдно… — всхлип. — Мне показалось, что Демьян плакал. Я спешила к нему.

Отмираю и от надрыва в голосе девчонки даже прокашливаюсь.

— Он действительно плакал, я зашёл и кровать покачал.

— Спасибо… — отзывается эхом.

Спасибо?? Тихо охреневая от логики происходящего, с интересом прохожу дальше в спальню. Сам не могу объяснить, зачем это делаю.

Катя пытается спрятать мокрое лицо. Неужели так расстроилась, что я увидел ее прелести?

— Я не сержусь. Перестань рыдать, — говорю примиряюще. — Вы бабы все одинаковые. Видел одну — считай видел всех.

Мне кажется, что девчонка сейчас должна улыбнуться, но она только сильнее всхлипывает.

— Вы все мужики так, видимо, считаете. Женщина — это не человек. Это переменная. При прочих равных условиях. Больную — на здоровую, мёртвую — на живую, старую — на новую. Без сожаления…

— Что? — Хриплю, мгновенно приходя в бешенство.

Осекается.

— Не… — вдох. Глаза в ужасе распахиваются. Дрожащие пальчики ложатся на губы.

Правильно, нужно фильтровать базар.

— Ну-ну, — рычу, — Продолжай. Ты хотела сказать, что тебе изменил муж-козел, а я не оплакиваю мать своего ребёнка? Так?

Катя нервно прячет мокрые волосы под футболку и вытирает слёзы. Подхватывается на ноги.

— Я к ребёнку пойду… — опасливо и с ноткой паники. — Извините…

Пытается прошмыгнуть мимо, но я ловлю ее за локоть и впечатываю в себя. Почему-то задевает меня ее тирада так, что мутнеет перед глазами.

— Никто не давал тебе права меня судить, девочка, — рычу с угрозой.

Катю бьет ощутимая дрожь.

— Извините…

— Иди… — с силой отталкиваю ее от себя.

Выбегает за дверь.

Выдыхая нервное напряжение, провожу пятерней по волосам и прикрываю глаза.

Нельзя ее трогать. Хорошая женщина. Обиженная и одинокая, но это даже к лучшему. Мне нужно, чтобы сына кто-то любил, пока я ради него ставлю на колени этот город.

Да, наверное, со стороны я действительно выгляжу деспотом и тираном. Но правила игры под названием «выживает сильнейший» таковы.

Спускаюсь в кабинет. Допиваю бутылку своей «анестезии» и, даже не удосужившись снять одежду, отрубаюсь.

Утро начинается с раскалывающейся головы и крика сына.

Пытаясь хоть немного продлить похмельный сон, накрываю голову пиджаком, но быстро понимаю, что это просто бесполезно. Плач Демьяна не прекращается.

Что вообще происходит?

Выхожу на кухню и застаю на ней растрёпанную Катю, которая пытается засунуть сыну в рот бутылочку.

— Ну я не понимаю, мой хороший, — шепчет с полным отчаянием. — Что ты хочешь? Ты же вчера это ел…

— Доброе утро… — обращаю на себя внимание.

— Нам нужен педиатр, — плюхает бутылочку на стол. — У него что-то болит. Я не понимаю что. Родничок вздут… — с усталой паникой, — пожалуйста!

— Пока это исключено, — отрицательно качаю головой. — В роддоме сказали, что мой сын здоров. Это было вчера.

— Я вас предупреждала, что не имею необходимых квалификаций! — Повышает голос. — Что мне вот сейчас делать? Он не ест! Я не могу взять на себя такую ответственность!

По взгляду понимаю, что это сейчас не обычная истерика уставшей девчонки. Киваю. Черт! И так сморит она на меня ещё с неприкрытым презрением, что последним говном себя ощущаю. Но нет. Мне не все равно. Просто… Сука, что ж все так не вовремя случилось!

— Подумаю, что сделать, — отвечаю коротко.

— Спасибо, — выдыхает