Лохless. Повесть о настоящей жизни. Народный роман-пародия - Алексей Швецов

– Тут вот еще с пятницы стоит. Вы распоряжений не давали, а я побоялась выкидывать. Вдруг что-то нужное.

Мне для осмотра предоставляется корзина, полная пустых бутылок и окурков.

– Ну, естественно! Окурки очень мне дороги, я их буду хранить как память о прошедшей пятнице. А бутылки сдам. Вы по кабинетам прошвырнитесь — может быть, еще на пачку сигарет насобираете. Я вас в долю возьму.

Она начинает рассеянно ковырять в мусоре.

– Я думала, что может тут что-то важное для вас или ценное, — повторяет она, хлопая ресницами.

Меня переполняет сарказм:

– Конечно, продукты моей жизнедеятельности — это наиболее ценное из того, что я произвожу на работе.

Чтобы закончить идиотский разговор, я решительно скрываюсь за дверями своего кабинета. Как вы догадались, у меня одна из глупейших секретарш в столице. Зовут ее Катей, это довольно тупорылая 26-летняя деваха. Несимпатичная, но всесторонне развитая — и сзади, и спереди. Вы спросите, почему я ее терплю? Казалось бы, легче уволить ее и найти новую, вежливую, обходительную, трудолюбивую и на худой конец элементарно неглупую. Это неоднократно пройденный этап. Уже пробовал. Мне всегда попадаются одна глупее другой. Редкостная дура сменяет твердолобую ослицу. Все дело в перманентной глупости всех секретарш. Глупость по определению, потому что секретарша — баба.

Женская логика — это полное отсутствие всякой логики. Что хочет женщина — не знает сама женщина и затрудняется ответить мать-природа. На сыновьях гениев природа отдыхает, а на их дочерях… глумится и ухахатывается по полной схеме. Мужчина создан для того, чтобы женщина могла оценить всю необъятность своей глупости.

Однажды я был свидетелем, как на заправку подъехала телка. На крутой «бэхе», прикинута клево, прада-гуччи — короче, все путем. Подъехала она мордой к колонке, а заправщик ей говорит, что бак у машины с другой стороны.

Не дотянется пистолет до горловины. Чувиха понимающе кивнула, запустила движок — и подъезжает соответственно к колонке задом поближе. Видимо, решила, что если бензобак не в капоте, то уж точно в багажнике. Заправщик ей говорит, что вы типа не так поняли, бак совсем с другой стороны, с другого бока то есть. Чувиха опять своей бестолковкой закивала, завелась, развернулась и подъезжает к той же колонке, только в аккурат с другой стороны. Горловина бака по-прежнему недосягаема для пистолета. Заправщик снова пытается втолковать, что ей надо сделать. Наконец пистолет попадает в бак. Смотрю я на всю эту ебаторию, и такой меня охватывает истерический хохот, что я пытаюсь закрыть рот руками, а чувиха, понимая, что я угораю над ней, злится, забывает, что заправляется, трогается с места и задом въезжает в стоявший у входа на заправку холодильник с водой, вырывая при этом пистолет вместе со шлангом. В общем, ухохотался я тогда неплохо.

Далее я приступаю к работе, то есть проглядываю бумажки, лежащие на моем столе. Мне примерно 29 лет, четыре из которых проведены в стенах данного учреждения. Я пыжусь здесь (не особо, впрочем, напрягаясь) на должности коммерческого директора, с личной секретаршей, служебной машиной, неплохой годовой зарплатой и еще более ощутимыми годовыми бонусами. В моем ведении «продажи и развитие дистрибуции компании». Иными словами я перепоручаю свою работу подчиненным и курю бамбук. В этом и заключается умение хорошо и правильно организовать рабочий процесс.

Этот день для меня не становится исключением. Я делю бумажки на две примерно равные кучки и покуриваю. Закончив с этим сложным и тонким делом, я собираюсь пойти в комнату, где сидят менеджеры по продажам.

– Сергей Владимирович, — обращается ко мне Катерина.

Я был уверен, что мой выход из кабинета не останется для нее незамеченным и она в очередной раз порадует меня проявлением своей неординарной тупости.

– Слушаю вас.

– Я забыла совсем… вам же тут… это самое… — Катя рассеянно перебирает бумажки на своем столе.

Я нетерпеливо пританцовываю на месте. Наконец искомый документ найден.

– Тут для вас взятку передали, — с любезной улыбкой заявляет она.

– С чего вы взяли, что это взятка? — Я оглядываюсь, чтобы убедиться в отсутствии ненужных свидетелей в таком щекотливом деле.

– Мужчина приходил.

– Он представился?

– Нет. Назвал себя… я, правда, забыла как, но не представлялся.

– Продолжайте.

– Такой… в черном пиджаке и брюках.

– Да что вы говорите?! В брюках? Удивительно! Мужчина. Не в колготках, не в юбке, а именно в брюках. Странно. И что же было дальше с этим господином в брюках? Почему он взятку через вас передал?

– Не знаю. Он оставил конверт… — Катя протягивает мне его. — Нахамил мне и сказал, что он что-то там передает и с него теперь взятки гладки.

Я забираю конверт и возвращаюсь к себе. Письмо было от наших партнеров. Закуриваю. Затем просматриваю отчеты и вношу коррективы. Подчиняясь правилам бизнес-этики, я знакомлюсь с маркет-ресерчами и филд-репортами, требующими моего аутсорсинга. Затем соединяюсь с сейлс-офисом и невразумительно беседую с линейными сейлсами о последних экспирьенсах и промоушн-акциях. После чего набираю ресепшн-деск и прошу прислать ко мне хозушника Пашу.

Я лениво листаю глянцевый журнал. Павел появляется на удивление быстро:

– Чё звал?

– А ты не знаешь, да? Не помнишь ни хрена?

Павел подводит глаза к потолку, пытаясь там отыскать причину моего вызова.

– Пепельница, — прихожу я ему на помощь. — Как я могу плодотворно трудиться на благо и процветание корпорации, имея такую ничтожно маленькую пепельницу?

– А-а, ты все про то же…

– Про то, про то.

– Не переживай. Скоро будет.

– Скоро… — ворчу я. — Уже два месяца жду.

Павел задумчиво надувает губы:

– Напомни, пожалуйста, какого размера пепельницу ты ожидаешь?

– Да мне по херу. — Я реально злюсь.

– Так тебе урну, что ли, принести?

– Какую урну?! — ору я.

– Ты же сам сказал, что размером.

– Павлик, ты меня не зли. Не будь таким тупорылым. Ты на самом деле не врубаешься или просто идиота из себя строишь?

– Я понял, — суетится он. — Все будет в конце недели. Это я тебе говорю.

– Вот это-то меня и напрягает.

– Ладно, мне пора. Побегу. Дел… — хозушник проводит ребром ладони по горлу и скрывается за дверью.

Заспешивший было Павел, замедлил свой бег «по делам» за дверью. Я слышу звук поцелуя и не самый настойчивый протест со стороны своей секретарши. Затем моих ушей достигает возня и стук опрокинутого кресла.

– Пашка, перестань! Вдруг кто войдет.

Мягкие шлепки посыпавшихся из шкафа папок подтверждают, что Павел не склонен прислушиваться к советам Катерины. Снова слышатся чмокающие отзвуки поцелуев и неясные стоны. Слушая весь этот вавилонский блуд и полный фальшак, я прихожу к выводу, что или я ебанулся, или мир катится в пропасть. Я нетерпеливо жму на селектор: