Конторщица-3 - А. Фонд

только ваши, цеховые, не прошли анкетирование. Остальные все прошли!

— Как прошли?! — Севкины уши заалели.

— Лично, Сева! Лично! — ответила я, собирая листочки в папку. — Ещё с утра, как я вчера и говорила.

— Но Иванов же сказал… — выпалил Севка, покраснел и осёкся.

— Что Иванов сказал?

Но Севка понял, что сболтнул лишнего и замолчал, надувшись. Он опять начал ковыряться в глубине кармана, тщетно пытаясь с первой попытки выудить нужный инструмент. Уши его пылали, как пионерские костры.

— Небось сказал, не ходить сегодня? — понятливо ухмыльнулась я и поднялась уходить. — Сам-то он ещё вчера собеседование прошел, вечером. Ты просто не понимаешь, Сева. Планируется перерасчёт доплат и повышение за счёт тех, кто не справляется. Политика у нас новая теперь. Вот я и должна анкеты предоставить, чтобы доказательная база была. А у тебя трое детей, вот мне тебя жалко и стало. Всё ж как-никак лишняя копейка в семье не помешает. Только никому не говори, пожалуйста, это секреты «сверху», сам понимаешь. А то я ещё и по шее получить за свою доброту могу.

Сева пораженно кивнул, а я вышла из ангара.

— Лида! Подожди! — заволновался Севка, догоняя меня.

— Ну чего ещё? — нетерпеливо спросила я, — времени у меня нет. И так полчаса убила, пока искала тебя.

— Слушай, Лида, а Корнеев и Фомин прошли анкеты?

— Нет, Севка, — помотала головой я, — и я не собираюсь за каждым бегать. Это только к тебе зашла, чисто по дружбе.

Я развернулась и очень неторопливо пошла к выходу, петляя между бетонными коробками. Следует ли говорить, что пока я, перепрыгивая и обходя чёртовы лужи с мазутом, дошла до конторы, анкетирование успели пройти и Корнеев, и Фомин, и все три унылые тётки.

Люблю цеховую солидарность трудящихся!

Танцевальная фигура номер пять.

Я зашла в кабинет к Лактюшкиной. Как обычно, Репетун демонстрировала какие-то кремы и помады, заставив ими весь столик, а остальные наперебой рассматривали и комментировали. Галдеж стоял как в курятнике.

— Добрый день, коллеги, — приветливо поздоровалась я и с порога обратилась к Максимовой.

— Евдокия Андреевна, ты меня всегда копирками выручаешь, не можешь подарить ещё пару штук? С возвратом, конечно же. Аллочка вернется и отдаст. А то я не знаю, где у неё что хранится.

Пока Максимова рылась в ящике стола в поисках копирок, я подошла к столу Репетун и повертела тюбик крема для рук, внимательно рассматривая надписи и срок годности. При этом анкеты с ответами мне очень сильно мешали, поэтому я положила их между кремами чуть веером, так, чтобы всем были видны фамилии.

— А лавандовый крем есть? — спросила я. — Римма Марковна любит с лавандой.

— С лавандой нету, — с деланным вздохом сожаления ответила Репетун, при этом с любопытством косясь на анкеты, — но есть с ромашкой. Очень хороший.

Пока я сосредоточенно рассматривала очень хороший тюбик крема с ромашкой, все остальные успели ознакомиться с перечнем фамилий на анкетах сверху.

— А что это у тебя? — с милой улыбочкой и крайне наивным видом спросила Базелюк ткнув сосисочным пальчиком на анкеты.

— Это? Да анкеты сотрудников моего подразделения. Кто как работает, кто не работает.

— А зачем? — осторожно полюбопытствовала Лактюшкина.

— Да хрен его знает, — пожала плечами я, — Ивану Аркадьевичу «сверху» сказали, а он мне поручил. С утра это дурацкое анкетирование провожу. А бедная Валентина Акимовна списки на доплаты поднимает. Ладно, Татьяна Петровна, убедила — возьму-таки крем с ромашкой. Надеюсь, моей Римме Марковне понравится. Она у меня такая, что не угодишь. Прошлый раз «Ланолиновый» ей в «Универмаге» купила, так она не пользуется. Слушай, он же и как ночной тоже подойдет?

— Подойдет, — рассеянно кивнула Репетун, переваривая новость про анкетирование.

Я расплатилась за крем и торопливо убежала, оставив коллектив в сомнениях и домыслах.

Танцевальная фигура номер шесть.

На обратном пути я пару минут поговорила с Галкой о том, куда они с мужем хотят едет в отпуск, затем заглянула к Тоне спросить, нет ли у нее лишнего большого горшка, так как надо пересадить доставшийся в наследство фикус, потом внимательно изучила новые объявления, приказы и передовицу на стенде у бухгалтерии. Стоит ли говорить, что пока я, наконец, дошла до полуподвальчика, у дверей моего кабинета уже был полный аншлаг и локальный армагеддон? Швабра переругивалась с Любимкиным и Герих, в то время как Щука держала оборону у двери кабинета от попыток сердитого пожилого мужчины проскользнуть без очереди. Иванов одиноко маялся у дальней стены, уныло потирая свежий бланш на скуле.

— Добрый день, товарищи, — приветливо поздоровалась я и открыла дверь в кабинет.

— Лидия Степановна! — заверещала Швабра, перекрикивая остальных, — я к вам на анкетирование! С докладом о проделанной работе!

— Подождите буквально пару минут, Ксения Владимировна, — ответила я Швабре непреклонным голосом, — я вас сама позову. Сейчас Смирнова где-то должна подойти. Как подойдет, скажите, пусть сразу заходит.

Толпа что-то там зашумела, но я уже закрыла дверь.

Вот так вам!

Зоя Смирнова не опоздала. Ровно через сорок минут после моего приглашения в дверь поскреблись.

Я крикнула:

— Войдите!

— Лидия Степановна, я… — начала она, закрыв дверь, но я перебила:

— Ну что ты, Зоя, сразу вот начинаешь? — с радушной улыбкой сказала я и отодвинула машинку в сторону, — мы же с тобой нормально вроде всегда общались. Или мне к тебе теперь тоже нужно обращаться по имени-отчеству?

Зоя смутилась, но было видно, что ей это приятно. В общем, мы договорились общаться по имени, как раньше, а если в официальных случаях — по имени-отчеству.

— Слушай, — начала я, когда Зоя устроилась с другого конца моего стола, — тут такое дело. Важный вопрос.

Зоя подобралась и серьёзно кивнула.

— Помнишь, ты рассказывала, что твой сын ходит на футбол? — сказала я.

— Владька? — и так огромные зоины глаза от удивления стали ещё больше. — А что? Он что-то натворил?

— Да нет же, — успокоила её я, — просто моя Светка решила в футбол научиться. Расскажи мне подробно, кто там тренер, какой график тренировок?

Если Зоя и удивилась, то виду особо не подала.

Дверь распахнулась и в неё заглянула взволнованная