Чертополох и роза - Виктория Холт

Двору, однако, Маргарита явила гордое, смелое личико, и в шестнадцатый день июня месяца верхом на лошади, рядом со своим отцом, принимая приветственные крики тех, кто пришел проводить уезжающих, молодая королева покинула Ричмондский дворец. Так началось ее путешествие в Шотландию.

Яков IV Шотландский ожидал супругу без особого нетерпения. Его советники уверяли, что этот брак послужит благу Шотландии, а потому необходимо на него согласиться.

«И теперь, – думал король, – я должен взять в жены это дитя».

Еще недавно он бы отказался сделать это, несмотря на то что Маргарита – дочь короля Англии, а мир между двумя странами был более чем желателен. Но король сгорал от любви и уже решил, на ком он женится. И увлекся он достаточно сильно, чтобы настоять на своем решении.

Но страсти в Шотландии весьма пылки, а жизни дешевы.

«Мне следовало бы лучше оберегать ее», – снова сказал себе король, как уже говорил тысячу раз. Тогда он стал бы мужем другой Маргариты.

Но несчастье свершилось, и возврата назад не было. Теперь ему надлежало думать, как приветить этого ребенка, присланного ему из-за границы, потому как девочка ни в чем не виновата.

Люди говорили, что теперь наконец-то Англия и Шотландия соединились, но роза и чертополох[2]не могут счастливо ужиться бок о бок. Удастся ли этого когда-нибудь достичь? Способен ли даже союз Тюдоров и Стюартов свершить подобное чудо?

Яков погладил темно-рыжую кудрявую бороду, и его карие глаза на мгновение погрустнели.

Он потерял Маргариту, которую любил, и теперь должен изо всех сил постараться, чтобы союз с ее тезкой стал счастливым.

Но и готовясь к путешествию, каковое завершится встречей с невестой, король думал о знакомстве с той, другой Маргаритой в Стобхолле, доме его отца на берегу реки Тэй.

Берега Тэя! Бурные воды, каскадом ниспадавшие на скалы; звуки птичьего пения и деревья, усыпанные бутонами цветов! А рядом с ним – Маргарита. Никогда он не верил, что на свете бывает такое счастье!

Снова стать пятнадцатилетним… и влюбленным в первый раз. В первый и последний раз, сказал он ей; потому что Маргарита – одна-единственная, кого он когда-либо полюбит.

Она слушала очень серьезно и верила каждому слову. Тогда Яков был красивым мальчиком. Не темноволосым, как его отец; не белокурым, как мать-датчанка. Все говорили, что он унаследовал лучшие черты каждого из родителей. Его темно-рыжие волосы на солнце отливали золотом; а карие глаза хоть и могли быть серьезными, но гораздо чаще лучились весельем; выразительный рот поэта был чувственным, как у любовника; а некоторая бесшабашность в выражении лица намекала, что этот юноша станет отважным воином.

Маргарита была высокой и золотоволосой, и весь мир казался влюбленным таким же прекрасным, как берега реки Тэй.

Поначалу они прогуливались меж деревьев, и Яков рассказывал о своем довольно необычном детстве, пытаясь объяснить, как вместе с братьями жили чуть ли не узниками в замке Стерлинг.

– Стоит мне только увидеть Стерлинг – и я вспоминаю: это тюрьма! Замок стоит на обрывистом холме, и мы с братьями часто смотрели из окон вниз, па форт. Мы всегда ждали, что вот-вот придет наш отец. И постоянно говорили о нем. Я хорошо помню, что всякий раз, когда к замку подходил высокий и красивый незнакомец, мы бросались к нему и спрашивали, не он ли наш отец. «Пожалуйста, пожалуйста, сэр, – упрашивал я, – скажите, что вы мой отец». Но меня всегда уверяли, что это не так.

– Бедный Яков. Как странно, должно быть, все это было!

– Мать пыталась утешить нас. С ней нам повезло.

– Король обошелся дурно не только с вами, Яков, но и со всей Шотландией.

Вздумай сказать такое кто-нибудь еще, принц был бы возмущен, ведь его и братьев всегда учили, что подданные не вправе судить королей; но Маргарита не могла заблуждаться, и он слушал.

– Я слышал, быть королем – очень непросто, – с легкой грустью ответил юноша.

– Вы станете лучшим королем из всех, кого знала Шотландия. – Маргарита посмотрела на принца с таким обожанием, что он ей поверил.

– Королева Маргарита, – сказал Яков и поцеловал ей руку.

Юноша видел, как ее глаза засияли от восторга, каковой он полностью разделял: в пятнадцать лет все представляется возможным, и это так восхитительно!

– Наверное, вас скоро коронуют и посадят на престол Шотландии, Яков.

– Нет, у моего отца еще много лет впереди.

– Но знать восстала против него. – Маргарита хорошо знала об этом, поскольку ее отец был одним из вождей восстания, и как раз потому-то наследника престола увезли из Стерлинга в Стобхолл.

– Скверно, что в Шотландии начнется гражданская война.

– Она продлится недолго. – Маргарита повторяла то, что так часто слышала от заговорщиков. – Король растрачивает национальное достояние на своих фаворитов, к тому же добавляет в монеты медь и олово, а потом выдает эти деньги за чистое серебро. Так поступать нехорошо.

Яков пожал плечами и, обняв, поцеловал Маргариту. Солнечным днем можно найти куда более приятное занятие, чем разговоры о дурных поступках его отца.

– Вы не должны забывать, что вскоре наденете корону.

Они сидели на берегу, и Яков мимоходом подумал об отце.

– Может быть, его увлекли на неправедный путь неумные советники? Мать говорила мне, что когда-то его лучшими друзьями были музыкант, портной и кузнец, а еще отец чересчур всерьез воспринимал своих астрологов.

– Да, он верил всем их предсказаниям, – подтвердила Маргарита. – Потому-то боялся вас и ваших братьев, равно как своих собственных.

– Помню, мать рассказывала, что, когда я родился, положение звезд и планет указывало, что из-за меня с ним случится страшная беда. Как будто я мог бы причинить отцу вред!

– Вы никогда никому не причините вреда. Вы такой добрый и мягкий человек! Вы станете величайшим королем за всю историю Шотландии!

Они снова поцеловались. Обнимая Маргариту, Яков трепетал от возбуждения, но он не понимал, чего именно хочет, а потому опустил руки и уставился на реку.

– Отец видел сон, – пробормотал юноша, – и, когда попросил своих астрологов истолковать его, те ответили, что будто бы королевского льва Шотландии со временем разорвут собственные львята. Вот потому-то отец и живет в страхе передо мной.

– Отец – да еще и король – трепещет перед родным сыном! – язвительно бросила Маргарита, потом коснулась пальцами его щеки. – И таким сыном!

Юноша поймал ее руку и поцеловал. Его охватил порыв страсти, но, остро ощущая свою полную неопытность, он колебался. В этой полудетской любви была неповторимая сладкая горечь, и это чувство никогда не сравнится ни с чем до конца его дней. Яков отчетливо это понимал.