Факультет менталистики - Марина Андреева

Нет, я, конечно же, не сопротивлялась и даже была благодарна ведущему меня куда-то парню. По опыту знаю – чем дольше жду, тем больше нервничаю, а это не лучшее подспорье на экзамене. Просторные светлые коридоры и бесчисленные повороты менялись один за другим. Вскоре я осознала, что без сопровождающего попросту не выберусь из этих лабиринтов. И это, как ни странно, добавило решимости во что бы то ни стало поступить.

Остановившись возле одной из дверей, парень постучал и, заглянув внутрь, кивнул мне, мол, проходи.

– Удачи, – донеслось мне вслед, и стук захлопнувшейся за спиной двери заставил вздрогнуть.

Комнатка, вопреки ожиданиям, оказалась небольшой. Квадратов десять, не больше. Огромное окно, занимающее едва ли не всю противоположную стену, впускало солнечный свет. Из мебели всего один стол и четыре стула, три из которых занимали члены приемной комиссии: седоволосая пожилая женщина и двое мужчин на вид лет тридцати пяти – сорока, хотя, памятуя о внешнем виде бабули и Леона, я не взялась бы оценивать их реальный возраст.

– Вы проходите, проходите, – произнес один из мужчин, тот, что явно повыше, по крайней мере, в сидячем положении он едва ли не на голову возвышался над своими коллегами. – Давайте ваши документы, – говорит, и я послушно протягиваю свои бумаги. – Хм… Алесандра Лорентайн-Ливонская. Вы, случаем, не приходитесь ли родственницей герцогине Руане Лорентайн?

Я лишь кивнула в ответ.

– Ну что ж, привилегий вам это не дает, но буду рад, если представительница столь знатного семейства почтит своим присутствием стены нашего заведения, – молвила женщина. – Тяните по одному билету из каждой кучки, – она взглядом указала на лежащие перед ней листочки. – У вас два часа на подготовку. Думаю, о попытках списывания говорить не надо? Вот и чудесно.

О каких шпаргалках может идти речь, когда с тебя не сводят взглядов три пары внимательных глаз? Да и не умею я этого делать. Но говорить ничего не стала, молча вытянула по одному билетику и села за стол.

Решив не пугать себя раньше времени, один билетик отложила в сторону, даже не заглянув, второй же прочла. В общем, с вопросом по письменности мне повезло. Никакой конкретной тематики типа наших экзаменов, где требуется написать краткое изложение по определенному произведению Пушкина, например, здесь не было. «Расскажите в свободной письменной форме, как вы представляете себе процесс обучения в нашем университете», – гласило задание.

Практика у меня имеется, плюс рассказы мамы о годах, проведенных именно в этом учебном заведении. Главное – не допустить ошибок. С этим сложнее всего, потому что мы заметили: стоит мне начать думать о правилах, и я словно специально пишу с ошибками, истолковывая их наперекосяк. Кто бы знал, как сложно не думать об этих проклятых правилах, сидя на экзамене перед глазами приемной комиссии. Но в итоге я успела настрочить четыре листа убористым почерком. И у меня попросту отобрали мое незаконченное сочинение, велев отвечать на второй билет.

«Какое влияние на приграничные районы Элансии оказало Каргонское соглашение?» В принципе, ответ на этот вопрос я тоже знала, благо уловила его суть сразу же, не зря же на экономическом столько лет проучилась. Но, господи, как же сложно сосредоточиться, когда напротив тебя сидят и проверяют первую работу. Глаза нет-нет да и косят на вчитывающихся в мою писанину преподов. В общем, не выдержала я.

– Можно устно ответить? – спрашиваю.

Если честно, то я попросту боялась наделать пресловутых орфографических ошибок. Не знаю уж, какова будет оценка за первое мое творение, но завалить письменность на билете по истории будет, мягко говоря, глупо. А иллюзий по поводу своей грамотности я не питала.

Преподаватели удивленно переглянулись, видимо, мало кто изъявлял подобное желание, хотя я всегда старалась не тратить лишнее время и сразу отвечать.

– Приступайте, – отложив в сторонку мою писанину, произнес тот, что пониже.

Я едва не запрыгала от радости. Ведь если меня допускают к ответу, значит, проверенная работа не так уж и плоха? В конце концов, не знаю уж, как тут работает мое понимание языка, но хотелось бы надеяться, что уровень образованности у меня повыше, нежели у тех абитуриентов, которые не могли себе позволить обучаться в школах или нанять учителей. А таких, как мне известно, здесь хватало.

– В результате заключенной договоренности население районов, граничащих с Каргоном, обрело льготы на ведение торговых операций, что сказалось на социально-экономическом…

Сначала я сбивалась. Пыкала, мыкала, экала, но постепенно разговорилась и дальше вещала уже более чем уверенно и долго. Никто не перебивал, не засыпал дополнительными вопросами. Некоторые мои умозаключения, судя по выражениям лиц преподавателей, явно ставили их в тупик. А мне казалось странным, как можно не видеть очевидного? Наверное, сказывался менталитет человека из высокоразвитого техногенного мира, где информация льется рекой со всех сторон: радио, телевидение, книги, фильмы. Мой треп слегка затянулся, и, если бы не стук в дверь, я бы так и продолжала.

– Мы еще не закончили, – обращаясь к кому-то за дверью, крикнул высокий и умолк, но я уже сбилась с мысли и, естественно, занервничала.

Какое-то время в кабинете висела гнетущая тишина, и я уже начала паниковать – не сболтнула ли лишнего? Или наоборот: наговорила много, а главное упустила?

– Спасибо, – выдохнула наконец-то седоволосая. – Это лучший ответ из всех, что я слышала за всю свою преподавательскую практику, – призналась она.

А я с замиранием сердца ожидала вердикт по первому билету, и если все хорошо, то впереди еще тестирование. Хотя последнее не столь и опасно. Ведь в университете пять факультетов: боевой магии, лекарского искусства, бытовой магии, ментальной магии, целительский.

На первый и третий я не хотела бы попасть. Второй был очень востребованным, и шанс быть зачисленной именно туда был невелик. А вот оставшиеся два давали надежду. На менталистику почему-то не особо стремились, значит, есть шанс поступить. Ну и последний – целительский – был, можно сказать, бросовым. Туда зачисляли прошедших конкурс, но не обладающих магией. Там обучали искусству зельеварения. В общем, этакий травник-алхимик на выходе получался, способный кровь остановить, вывих вправить и роды принять. Но я не гордая, можно и туда, лишь бы не замуж.

– А теперь сядьте поудобнее, – произнес высокий. – Закройте глаза и постарайтесь увидеть, что я сейчас буду делать.

Послушно выполняю все сказанное, гадая, что ж я должна увидеть-то? Но как ни тужусь, ничего, кроме пробивающегося сквозь веки солнечного света, не вижу.

– Можно, я спиной к окну сяду? – так и не открывая глаз, спрашиваю я.

– Если вам будет удобнее, пожалуйста, – ответила женщина.

Пересела. Попыталась максимально расслабиться и одновременно сосредоточиться на происходящем. Помнится, меня подружка таскала на психотренинг, там во время медитации мы угадывали цвет ауры того или иного человека или предмета. Тогда мне даже казалось, что я действительно вижу! Но скорее всего это обычное самовнушение, не более того. И вдруг мне показалось, что я вижу синевато-зеленое размытое пятно, где-то там, где как раз и должен сидеть высокий. Тут же всплыли слова с того самого психотренинга о том, что металлические предметы излучают такое вот «свечение». И еще вспомнилось, что плоские или острые вещи должны рождать рваные линии, а округлые – плавные и размытые. Хм… чем не подсказка? Все равно иных идей нет.