Разделительная полоса - Кир Неизвестный

А что уважаемый скажет о чуде исполнения? Я имею в виду желание? — Парк словно резко отключили от обычного городского шума: птицы перестали петь, транспорт или исчез, или встал, а пятьдесят перестали кивать головами. Игорь не ожидал такого эффекта, и ему даже, в какой-то мере стало неудобно от того, что он это прокричал.

— Назовись, сын мой, — наконец раздалось с трибуны.

— Игорь. Да я не ради себя спрашиваю, у меня тут друг интересуется, сколько стоит желание и где расписаться в получении.

— Все просто, сын мой, его надо передать предвестнику и еще, конечно, молиться. Помолись с нами, и Он тебя услышит.

— Уверуйте, и вам воздастся! Отдайте Ему частичку, и Он втрое возвратит вам…

— Чего стоишь, повторяй, — подтолкнул жестом Игорь Олега. — Сейчас ты все узнаешь, или испугался знаний?

— Уверуйте, и вам воздастся! Отдайте ему частичку, и Он втрое возвратит вам… — затараторил Олег, прикрыв глаза. Игорь не понял, шутка это или Олег всерьез принял его игру. Он толкнул Олега под локоть, и когда тот посмотрел на него, покрутил пальцем у виска, показывая, что тот ненормальный. Игорь уже хотел признать свою ошибку, извиниться перед девчонками и увести их отсюда, но его опередили.

— Ребята, а может, все же пойдем? — прогнусавила Ленка. — Холодно тут, и я замерзла. — Она зябко пожала худыми плечами. Действительно, её скромная, по меркам погоды, одежда не предполагала ночных уличных вылазок, когда столбик термометра близко опускался к нулю.

— Да. Я тоже за то, чтобы уйти, — поддержал её Гоша. — Свет, ты идешь? — потянул он её за руку.

— Конечно! Зачем вообще сюда шли? — Изрядно напитавшись чужого наэлектризованного воздуха, как ей казалось, их страхом, она мелко дрожала всем телом. Света хотела давно уйти, но какое-то внутреннее подчинение обстоятельствам, их компании…. Хотя не компании, скорее, одному человеку, Гоше, мешало ей это сделать.

— Пошли, Олег, — потянул его Игорь за руку.

— И ходит с Ним избранный. Говорит избранный от Его имени и Его словами. И избранный тот, предвестник кончины мира, предвестник четырех всадников и нового порядка. Мир переродится, очистится от скверны и пороков, ото лжи и болезней. На землю придет рай земной, процветание и жизнь вечная. Надо лишь услышать слова предвестника! СКАЖИ НАМ!

Последнее прозвучало словно раскат грома, прокатившись через парк, потом перевалилось через проспект, отразилось от домов на противоположной стороне и выплеснулось обратно — «АЖИАМ». И тут толпа, окружавшая старика за трибуной, ожила, задышала одной на всех грудью, одним словом заговорила — «АЖИАМ, АЖИАМ, АЖИАМ». Люди стали поворачиваться головами, лицами слепыми смотреть на Олега, на Свету, на Ленку, на Гошу.

— АЖИАМ, — скандировала толпа, остановившимися, неморгающими взглядами буравя их.

— Глаголь ИСТИНУ, предвестник! Мы покоряемся Его воле! АЖИАМ! — нараспев протянул старик.

— Да что тут происходит? — сорвавшись, пискнула Ленка.

— Да неважно. — Схватив девчонок за руки, Гоша быстрым шагом потащил их на выход из парка. За ними неуверенно поковылял Олег.

— Скажи нам, предвестник! — Гоше показалось, что голос прозвучал в голове. От неожиданности он запнулся ногой об асфальт, потеряв на мгновение настрой как можно быстрее покинуть это место, и обернулся:

— АЖИАМ. — На него указывали пальцами, смотрели сквозь закрытые веки, шептали черными дырами ртов:

— АЖИАМ.

Он почувствовал, что картинка поплыла перед глазами, а ноги, словно оказавшись на льду, поехали из-под него; люди…. Нет, уже не люди, а словно многодневные мертвецы, которых выкопали из земли, достали из гробов, с потекшей кожей и трупными пятнами. Смотрели на него, тыкали пальцами и выпадающими языками облизывали беззубые десны:

— АЖИАМ.

ЗАПИСЬ 4

Они курили сигары, пуская ароматные дорогостоящие кольца дыма в потолок. Этот вечер был явно не сторонников здорового образа жизни. Они сидели в креслах возле камина, согретые коньяком, теплом огня и пледами, и рассуждали.

— Тебе выбирать, ты же знаешь, что говорят по этому поводу — найди свой путь и всегда будешь первым. Это еще значит, что быть всегда одному, но не из-за того, что станешь отшельником, а потому что никто не будет тобой. Никто не разделит твою ответственность за трудные решения. Если честно, люди и за себя не хотят отвечать. Но не это главное, в основном ты будешь один из-за способности мечтать, но не предаваться мечтам, не копить старое, а рождать новое, уметь употреблять инструменты? и если они стали плохи, избавляться от них.

— А люди тоже инструменты?

— Лучшие. Причем более универсальные, нежели просто кусок железа, купленный в магазине. Но и они тоже могут испортиться.

— Как люди могут испортиться?

— Люди не всегда могут делать одно и то же продолжительное время, не могут идти каждый день в одном направлении, слушать и говорить одно и то же. Тогда их надо менять. Как гаечный ключ, как скальпель. И не менять, не избавляться от старого, неработающего — значит копить груз, значит топить себя. Но не стоит думать, что это предательство, ведь поступать иначе — это неразумно, иначе весь предыдущий рост будет временным. И каким бы ни казался инструмент надежным, всему и всегда приходит конец, а значит, и время брать новый.

ДЕНЬ Х. НОЧЬ

Осенний воздух кристаллизовался пространством вокруг уличных фонарей и подвешенной одинокой Луны без звезд. Пахло сыростью и сладковатой гнилью опавших листьев. Одинокие желтые колодцы окон многоквартирных бетонок жадно, тусклыми пятнами, отдавали тепло и уют лохмотьям городской ночи, а асфальт блестел бездонной чернотой космоса, иногда рождая искры звезд из пойманных случайных лучей ртутных ламп.

Жители ледяных бетонных башен и стен не знали о нем, не знали, что он один, в пустоте млечного пути проспекта. Но и он не нуждался в чей-то помощи и внимании. Ему было хорошо одному, только так можно еще