Яйца Кощеевы - Вадим Анатольевич Кузнецов

везде используют. Не нашел. Хотел открыть домовину, да не получалось. Заприметил лишь чашку у изголовья милой своей. Взять решил чашку, а та к домовине намертво приколочена, не отнимается. А внутри нее — малая дырочка. Усмехнулся Иван.

Подошел к полке, взял то ведро, что с листиком. Надеялся, что не обманулся. Но выбрал наугад другую домовину. Не ту, где Василиса лежала. И налил в такую же чашку жидкости. Протекла вовнутрь водичка, по корням прозрачным побежала. Да не простая, а голубая. Вздохнул внутри домовины человек, зашевелился. А Иван еще одну чашечку налил. Человек глаза открыл, головой помотал. После третьей чашки открылся гроб стеклянный, корни все куда-то в стенки убрались, и встал проснувшийся со своей постельки. Понял Иван, что живая это водица!

— Кто ты, приятель? Где я?

— Спешим мы, друже. Попал ты в полон к кощеям проклятым. И ты, славянин, и много других людей. Разного полу, возраста и языков разных. Помоги мне всех несчастных вызволить.

И стали они людей из домовин поднимать, и второй попытался разбудить Иван свою любимую Василису. Да не просыпалась она, хотя даже три чашечки налил молодец. Гроб открылся, корни убрались, но глаза суженой так и оставались сомкнуты.

Прослезился Иван, подумал, что неправ он был, что на другом воду незнакомую испытывал. Но поддержал его человек спасенный, за плечи обнял и произнес:

— Видно крепко спит девица, не добудишься. Любишь ли ты ее?

А Иван грозно зыркнул, но враз успокоился. Припал губами своими к губам суженой, поцелуем жарким оживил девицу. И открылись очи Василисины! Очнулась она и сразу на грудь бросилась, уговаривая быстрее покинуть место нехорошее.

Но Иван не согласен был, ибо остальные узники спали еще. Пока всех несчастных ото сна чародейского не освободил, не успокоился.

Повел людей добрый молодец на свет из чертога кощеева. Злыдни почти не встречались на пути, а что попадались — тех Иван легко поборол. По меткам своим, по крестам на стенах, к выходу из замка и попал. А как на свободе оказались, вспомнил Иван про дружка своего — Волчка Серого. Остался же он в царстве кощеевом! Ну и молвил слова такие:

— Вы ступайте, люди добрые, в темный лес. И ты иди, свет очей моих, Василисушка. Подожди меня там, обернусь я скоро. Мне еще дело завершить надобно. Друга спасти да мир славянский сохранить!

Вернулся Иван в черный ненавистный замок. Долго по нему бродил, много находил кощеев поверженных, умирающих. А друга верного, Волчка Серого, и следов не видать! Уже отчаялся Иван, как заприметил кровь на стене. Красную, человеческую. Идет по стене полоса красная, путь указует. На втором повороте увидел Иван Волчка Серого. Лежал он в углу темном, болезный и раненый, желчью харкая, кровью истекая.

— Стой, Иван! — говорил Волчок. — Не подходи ко мне, ибо заразный я. Пока ты крушил сундуки вражьи, выпала у тебя игла вострая. Подобрал я ее и в чертоги вражьи убежал. Нашел место, где спят-почивают кощеи, там яйцо и проткнул. Потекла из него вода мертвая, смерть дарящая. Я сразу ушел оттуда, но всполошились кощеи, словно мураши в разрушенном муравейнике. Забегали, заверещали. Я ж затаился и по-одному их, зазевавшихся, бил смертоносно. А потом искал ту печь жаркую, о коей ты сказывал.

— Нашел?

— Через два коридора и три малых горницы сия печь! — показал лапищей своей Волчок. — Только ее кощеи пуще зеницы ока стерегут. Сунулся я, но они меня лучами пожгли. Вот, сижу тут, умираю.

— Я тебя, Волчок, спасу-вытащу!

— Нет, оставь меня, ибо если не от ран, так от воды мертвой погибну. Вон, уже шерсть лезть начала. Да и сам уходи скорее! Зачем тебе эта печь? И так скоро сгинут-помрут кощеи, чую я — недолго им осталось. Ибо вода мертвая всех под корень изведет.

— Нет, Волчок! Пока стоит замок кощеев, не бывать миру-покою на земле русской! Надо мне найти печь жаркую и совершить то, что должен я! — воскликнул Иван. — А ты, прощевай, Серый Волчок, и покойся с миром.

И устремился Иван в самое сердце замка кощеева. Выскочили ему навстречу недруги, но Иван достал светоч волшебный и глаза их слабые ослепил. Стали кощеи беззащитными, аки котята, потому Иван и этих быстро мечом булатным покромсал. А у самой печи кощеевой заметил, что какой-то свет красный странный по полу пробегает. Остановился Иван, момент улучил, да проскочил так, чтобы на свет сей не попасть. Но, видимо, пяточку малость зацепило, потому ударил по стене синий луч, но Иван ранения избежал.

Приложил Иван к двери пластинку медную, зашел в узкую горницу, а там тоже злыдни сидят. Но эти нападения не ждали, потому быстро своих безобразных голов лишились. И увидел Иван печь жаркую, где три огромных яйца кощеевых висели на нитях чародейских и искрили. Осмотрелся Иван. Углядел рядом несколько пуговок на стене, да столбик стеклянный, что голубым мерцал. И везде странные черты и резы, да не славянские, не греческие, а неизвестно чьи! Жмякнул пуговку одну Иван — всколыхнулось яйцо кощеево, а жидкость в столбике вверх пошла, зарозовела. Жмякнул другую — вода вниз пошла и синью покрылась, а яйцо в печи успокоилось. Недолго Иван размышлял, три раза на первую пуговку надавил — водичка аж закраснела, ярче Ярила закатного, а яйцо алым налилось. И подумал Иван, что навредить он сможет. Но ведь кощеи — не дураки, сюда возвернутся и опять свои яйца успокоят!

Взял тогда Иван меч булатный и как вдарил по пуговке. От души влепил так, что пуговка в стену продавилась и там заклинила. Водичка сразу вверх побежала, вновь красным налилась. Ну и нашел такие же пуговицы для других двух яиц — повторил. Посмотрел в печь — кощеевы яйца словно взбесились, стремясь наружу вырваться. Заверещало сверху, огни замигали красные. Понял Иван, что надо теперь восвояси убираться. И как можно быстрее, ибо есть у него лишь минутка малая, миг да полмига.

Побежал Иван прочь по замку кощееву. Так улепетывал, что даже не замечал, как кощеи ему навстречу попадались. Да и они на него и не смотрели, мчались к печи своей, лютую смерть почуяв.

Непонятным чудом нашел Иван выход из замка и что было