Конец света - Наталья Евдокимова

– Ха-ха-ха, – недовольно сказал Фет.

И мы понеслись по лесу. Никакие индюки нам были не страшны. Мы рылись в земле, как кроты. Палки трещали, звенели найденные кю, мы пели песню про воинов.

– Я вот все время думаю, – размышляла девчонка, копаясь в земле. – Так ли нужны нам эти кю? Что мы больше делаем – собираем их или используем?

– Больше собираем, – сказал Фет.

– Так стоит ли это нашего времени?

– Шутишь? – засмеялся я. – Как же без кю обходиться?

– Есть люди, которые живут и без них.

– Ага. Видел я этих людей в прыгалке, – буркнул Фет.

– Они и правда есть, – не согласилась девчонка. – У меня родители не используют режимы.

– Значит, они сегодня не в красном? – поинтересовался я.

– Почему? – удивилась девчонка. – В красном. Красиво же.

Мы почти дошли до входа в следующий лес, где кю было еще больше, и мне вдруг нестерпимо захотелось домой. Я мялся, вертел головой, топтался на месте и с трудом сказал:

– Вы идите дальше. Я домой. Мне пора.

Надо бы запретить маме управлять моими желаниями. Каждый раз, как только она начинает этим заниматься, я думаю, что надо бы ей запретить. И каждый раз не запрещаю. Ведь это надо идти в центральный офис, подписывать бумажки… Да и должна же у родителей быть хоть какая-то отдушина.

– Ты чего заторопился? – спросил Фет. – Веселье только начинается!

– Ты на время смотрел?

Он не смотрел. Был уже поздний вечер. В лесу никогда не поймешь, который час. Всегда светло. Всегда лето. Это если летний лес. Есть осенние и зимние леса – и они осенние и зимние в любое время года. Правда, зимой во всех лесах начинает идти ненастоящий снег – он исчезает, не долетая до земли, а на деревьях висят новогодние украшения. И палки часто попадаются не простые, а перевязанные красивой красной ленточкой.

– Подумаешь, время! – отмахнулся Фет. И, закатив глаза, добавил: – Счастливые часов не наблюдают.

Девчонка хихикнула. Я тоже засмеялся. Но вообще Фет прав. В лесу мы были счастливы. Нам и пятнадцати минут не удается усидеть за домашним заданием, но мы сутки напролет можем искать кю, радуясь каждой тысячной. Нас называют невнимательными, неусидчивыми, поверхностными, но сколько усилий мы прилагаем здесь, в лесу! А мамы волнуются, что нам слишком интересно, и зовут нас домой.

– Хочешь, сниму? – предложила девчонка.

– Что? – испугался я.

– Желание пойти домой сниму. Я умею.

Мы с Фетом посмотрели на нее по-новому. Мы серьезно на нее посмотрели.

Она нахмурила брови. Красные ленточки, заплетенные в ее волосы, трепетали на ветру. Ясно-синие глаза девчонки смотрели прямо и открыто. Она не шутила. Она была такой сильной, что сложно представить.

И вместо ответа я задал вопрос, который давно надо было задать:

– Как тебя зовут?

– Марийка, – представилась девчонка.

– Это вроде Марии, что ли? – уточнил Фет.

– Нет. Просто Марийка.

– А я Фет, – улыбнулся Фет, мотнув кучерявой головой. – А фамилия Пушкин.

– Другая у него фамилия, не верь, – возразил я.

Я держался уже из последних сил. Хотелось сорваться и стремглав мчаться домой. Наверное, мама подкручивала режимы. Я затоптался на месте.

– Ладно, давайте по домам, – сказала Марийка. – А завтра, может быть, встретимся и еще походим. Походим?

– Конечно! – обрадовались мы. Нам было непонятно, зачем она с нами возится, но мы были не против.

Фет медлил:

– Сейчас, только одну палку дорою…

– Давай быстрее! – попросил я и, не в силах больше стоять на месте, побежал.

Марийка побежала рядом со мной. Фет вырыл палку и догнал нас, размахивая деревяшкой. Победно треснул ею об голову, и что-то сразу заблестело. Мы остановились. У Фета на шевелюре красовался золотой кю. У меня бешено заколотилось сердце, и вдруг стало так радостно, хоть прыгай. Фет взял золотой кю в руки, мы несколько секунд полюбовались золотистой капсулой, и кю исчез. У нас с Фетом тут же добавилось по пятьсот кю. Золотой кю на палках – один шанс из сотни тысяч… Мы радостно засмеялись и только потом остановились и виновато посмотрели на Марийку.

– Надо было нам делить на троих, – прошептал я.

– Ерунда, – с деланым безразличием ответила Марийка. – Еще найду.

– Марийка… – тихо сказал Фет и опустил взгляд. – Извини…

Девчонка рассердилась:

– Извини, извини! Что «извини»? Получили по пятьсот кю и теперь неделю в лес не будете ходить! Все ходят группами – у тех компания, у этих компания! А я всегда сама! До последнего леса дошла, и всё сама! Не пойдешь же ко всем спрашивать: можно с вами? Можно с вами? Вот, только сегодня решилась! И сразу золотой кю… И кому нужна Марийка… Ходи одна теперь… А… Никогда мне не везет…

Марийка присела, обхватила руками колени, опустила голову и заревела. Мы растерялись.

– Марийка, – осторожно начал я. – Ты… Ну вот… Марийка… Это… В общем…

Я не умел успокаивать девчонок. Они как-то так отчаянно ревут, что я боюсь их успокаивать. Я дотронулся кончиками пальцев до ее плеча, думая так утешить, но кто же кончиками пальцев касается – надо всю пятерню на плечо укладывать, надо садиться рядом, обнимать за плечи и, может быть, реветь вместе. Я всего этого не умел и вообще от неловкости смотрел вверх, в небо. Облака были красивые.

А Фет присел рядом с девчонкой, обнял ее за плечи и, роняя слезы и шмыгая носом, предложил:

– Марийка, а Марийка, пойдем в кафе есть тортик.

Марийка тоже шмыгнула носом, посмотрела на Фета, сжала его ладонь на своем плече (надо было мне садиться рядом!) и согласилась:

– Ладно, пойдем…

Я сказал:

– Ты не думай, мы придем завтра, мы же маньяки.

Фет отмахнулся, чтобы я не болтал. Мол, не умеешь успокаивать, так молчи, все равно ляпнешь что-то не то.

Вдалеке стояли индюки и озадаченно переглядывались, не решаясь на нас нападать.

– Давайте наискосок пойдем, так ближе, – предложил я.

– Нет, – сказала Марийка и вытерла слезы. – Сейчас я нас телепортну.

Все-таки она глупая. Что бы мы не водились с девчонкой, у которой есть телепорт! Но это я только говорю так. Мы на самом деле очень бескорыстные. Теперь-то, когда у нас есть по пятьсот кю, мы можем стать самыми бескорыстными людьми на все две недели.

На улице Фет победно летел, бездумно тратя на это заветные кю, а я шел рядом с Марийкой. В кафе Фет так уплетал пироженки, что сразу было видно – сделал их еще вкуснее при помощи кю. Он бы хоть неделю продержался с этой пятисоткой…