Охота на Сталина - Вячеслав Хватов

Пожалуй, заеду-ка я еще в «Пять звезд», коньячевского куплю — нервишки подлечить.

Стеклянная дверь-вертушка еще долго крутилась, после того как Алексей в сердцах толкнул ее, так и не ответив на «до свидания» озадаченному вахтеру.

Ни пробка на Ленинградке, ни посещение ювелирного не добавила Алексею настроения. Но окончательно оно было испорчено, когда Бенедиктинский, подъехав к «Пяти звездам», увидел табличку, сообщающую о ремонте. Вовремя! Называется — побаловал себя маленько! Что, ехать к другому такому же через пол города? Нет, конечно. Значит, остается ближайший супермаркет. Он со злостью ткнул окурком в пепельницу и повернул ключ в замке зажигания. Ага, сейчас. Двигатель не завелся. Алексей попробовал еще раз. И еще раз. И еще. Ноль эмоций. Он выскочил из машины и, закурив, принялся расхаживать туда-сюда. Так, техничка, с учетом пробок, будет, самое раннее, через полчаса. Значит, можно пока сходить за коньяком в супермаркет. Кажется, там за углом проезжая, он видел один. Конечно, французский коньяк в нем наверняка подмосковного разлива, но это все же лучше, чем клопомор в бутылках из-под Грузинского, что впаривают вон в той палатке.

Из пяти касс работали только две и все эти полчаcа Бенедиктинскому пришлось провести в обществе очумевшего офисного планктона, почему-то решившего набить свои холодильники именно сегодня.

Выжатый, как лимон, он, наконец выскочил на улицу и едва ли не бегом рванул к машине. Но… На том месте возле «Пяти звезд», где Алексей оставил свой «Лексус» тридцать минут назад, его не было.

Два часа в отделении милиции, сорок минут в метро, и в результате, когда Бенедиктинский вышел из подземного перехода «Речного вокзала», было уже темно. В павильоне остановки, на лавочке сидел невысокий худой старик. На вид ему было далеко за восемьдесят. Воевал, наверное. Может, и сидел даже.

Бенедикинский нетвердой походкой направился к остановке.

— Извиняюсь уважаемый, а автобус скоро будет.

— Нет, не скоро, молодой человек. Через сорок минут, и при том последний!

— А, понятно, — Алексей рухнул на лавку рядом с дедом, — значит, вместе дожидаться будем.

Старик промолчал, но это не остановило Бенедиктинского. Он обнял старика за плечи.

— Что, отец, жизнь тяжелая штука? Да, а кому вообще легко живется в этой стране? Вот ты знаешь, дед? Машину вот у меня угнали, — он всхлипнул. — Линять нужно из этого гадюшника, вот что.

— Вот такие, как вы, страну гадюшником и сделали, — старик снял руку Бенедиктинского со своего плеча и встал.

— Ой, ой, ой. А вы, что в свое время с ней сделали? Пол страны сидело, а другая половина их охраняла, да доносы строчила.

Старик хотел что-то ответить, но только махнул рукой.

— А-а, ответить-то нечего, — Бенедиктинский все больше распалялся.

— Ошибаетесь, мне есть, что сказать. Только мозги у вас, у нынешних напрочь загажены телеящиком. Сами-то думать не умеете. За вас уже все покрасили в черное и белое, разжевали и в рот положили. Такие, как ты, — старик ткнул в сторону Алексея пальцем, — раньше в комсомольских вожаках ходили, а по ночам доносы друг на друга строчили, чтобы себе место расчистить. Вы и сейчас место себе расчищаете — киллера нанял и готово.

Бенедиктинский улыбался. Он уже не чувствовал себя так скверно. Его даже забавлял этот старый хрен. Наверняка какая-нибудь бывшая чекистская мразь.

Два часа в отделении, бесконечные вопросы, звонки, протоколы… Он уже немного отошел от этого и коньяк, остатки которого бултыхались в бутылке за пазухой, помог ему отвлечься от неприятностей сегодняшнего дня.

— Думаешь, я неудачник, да? А я, между прочим, известный журналист, сейчас еду домой к жене. Вот подарок ей везу, гляди, — он начал шарить по карманам. Черт. Сережек или чего он там купил, не было.

— Бля, суки. Менты вытащили. Или в метро? В метро ездит одно это быдло…

Он, кажется, сказал это вслух. Старик не реагировал — лишь повернулся к нему спиной. Бенедиктинский не унимался.

— Не нравиться, да? Мне тоже не нравиться, когда мою статью охаивают всякие хронические неудачники, несостоявшиеся в этой жизни. Потомки вертухаев. Им только и остается лить слезы по этому вашему Сталину. Это ведь вы, ваше поколение носило его на руках, а теперь воспитываете своих внучков.

— Что вы об этом знаете, молодой человек, — похоже, Бенедиктинскому все же удалось вывести деда из себя. — Что вы знаете об этом, чтобы записывать вот так вот в негодяи целое поколение, да и самого Сталина тоже?

— А, вон как запел, сволочь! — Бенедиктинский не мог остановиться. Там, в киберпространстве он мог только печатным словом отхлестать какого-нибудь поклонника Вождя всех народов, а здесь перед ним стоял настоящий живой сталинист.

Что, гнида сталинская, силенки уже не те? — он встал в стойку и начал пританцовывать вокруг деда, — а то, наверное, проучил бы врага народа, а? — Бенедиктинский хохотнул. Он на миг расслабился, и это дорого ему обошлось. Стариковская палка рассекла воздух и по касательной прошлась по правому уху.

Звон в голове заслонил все остальные уличные звуки. Бенедиктинский наклонился за расколотыми очками, а когда он распрямился, то увидел, что старик дрожащими руками выдавливает из пачки таблетку валидола; его сумка, рядом с которой он сидел, валяется под лавкой, и почти все ее содержимое высыпалось на асфальт.

Алексей кое-как надел, оставшиеся без одной дужки очки.

Деду видать было совсем херово. Вон побледнел весь и сполз вниз.

Ладно. Вызову скорую — не изверг ведь.

Бенедиктинский только с третьего раза сумел набрать на своем мобильном «03» и в ожидании машины скорой помощи, зачем-то начал перебирать стариковское барахло. Наконец в руки ему попалась красная книжечка какого-то удостоверения.

Так. Петр Вениаминович Сказочников. Персональный пенсионер. Ага, так он и знал. Небось, пенсию свою заслужил в подвалах Лубянки. Ишь, как его задело. Бенедиктинский потер распухающее ухо и обернулся в сторону приближающегося звука сирены.

Он сделал еще глоток из бутылки и посмотрел на водителя скорой. Тот затянулся сигаретой и, глядя куда-то на далекие огни микрорайона, раскинувшегося по ту сторону МКАД, стряхнул пепел на землю.

В приоткрытой дверце красно-белой «газели» было видно, как врач, вытерев пот с лица, продолжил колдовать над стариком.

Подошел автобус. Последний. Бенедиктинский вскочил на заднюю площадку и, вывернув шею, еще долго смотрел на удаляющуюся остановку, пока та не скрылась за поворотом.

Ворошиловградская обл. Игнатьевский р-н. деревня Степановка. 11.08.1937 г.

Он остановился и, приложив руку к козырьку фуражки, принялся рассматривать белеющие на околице хаты. Вон та, третья слева от водокачки, его.