Париж в Кишинёве - Георгий Александрович Каюров

ним так, что табачный смрад долго в горле стоял комом, – Клавдия Платоновна тяжело вздохнула и продолжила: – В один день, сидим с подружкой в кафе, а за спиной парочка воркует. Мы заслушались – не слова, а песня лилась. Обзавидовались. Дождались, когда рассчитаются и будут выходить, очень хотелось взглянуть, что за любовники. Я и обомлела – это мой боров. У девки его цветы в руках. Лекарственной ромашки от него не видела, – с гневом выпалила Клавдия Платоновна, а успокоившись, продолжила. – Он её под локоток поддерживает, сам весь парфюмом благоухает, и что обидно – сидели в зале для некурящих. Она, видите ли, запах табака не переносит, – Клавдия Платоновна надолго замолчала, а едва смогла перевести дыхание от подступившего кома, с горечью в голосе закончила: – Вот и отыгралась. Видно, судьба такая, чтобы нас драть, как кошек, а любовь другим дарить, – она пристально посмотрела на притихшую Наденьку, которая скучливо позёвывала на диване.

– Чего? – взгляд «тётки» застал её врасплох.

– Видно, пришла на своё место, – в ядовитой усмешке скривила рот «тётка».

– И вы туда же. Прямо уж и зевнуть нельзя, – огрызнулась Наденька. – Можно подумать, жена не может попасть в такую ситуацию?

– Жене поделом, если она подличает, а меня-то за что? Браком не связан, семеро по лавкам не лежат… Идёшь ко мне добровольно. Зачем, как к животному относиться?

– Да ну их, – отмахнулась Наденька. – Все они, мужики, подлецы. Хотят только этого, пусть получают, только подороже, а любовь надо беречь для любимого.

– Когда любишь… страсть кипит… родной человек сжимает тебя в объятиях, а ты жмёшься к нему всем своим существом… – Клавдия Платоновна вела монолог, не обращая внимание на лепет молодухи. – Эх! Что тебе рассказывать? Тогда ни нос, ни пузо, которое скоро отвиснет у тебя, как и моё, и захочешь, чтобы погладили, да никто не позарится, ничто не чешется и о туфлях не думается. Ми-и-лочка-а! Тебе этого не понять, да и не надо. Твоя судьба другая… – Клавдия Платоновна умолкла, и Наденька услышала, как заскрипел по стеклу её палец, нервно растирая запотевшее стекло.

– Я уже говорила, – решила напомнить Наденька, желая перевести непонятный разговор на более волнующую её тему. – Встречалась с Лившицем.

– И что же? – с особой живостью воскликнула собеседница.

– Мило поговорили, – начала было откровенничать Наденька, но осеклась.

– Не тяни, не тяни, до чего договорились? – нетерпеливо затараторила Клавдия Платоновна подсаживаясь к подопечной на диван, и подёргивая ту за рукав.

– Всё пристаёт ко мне…

– И что же, что же?

– Просит, чтобы я переехала к нему…

– Ах, Надюша, Надюша! Чего же медлишь? Если мужик оказался скуп, меняй без сожаления. Лившиц не человек – золото!

– Он такой противный… толстый… рыжий, щёчки подвисают… – Наденька брезгливо скорчилась и смешно надула губки.

– Вот ещё, пустяки какие, – жёстко проговорила Клавдия Платоновна, так и подпрыгнув на своём месте. Она с такой силой чеканила слова, что с каждым вылетала добрая порция слюны.

– Для вас, может, и пустяки, не для меня… – упорствовала Наденька.

– Нашла с чем сравнивать, – процедила Клавдия Платоновна, как будто и не слышала бестолковую девицу. – Надюша! Кто же тебе помешает, живя у Лившица на полном обеспечении, завести себе какого-нибудь лоботряса или студентика-голодранца. Бестолковая же ты! Деньги сами к ней идут, а она швыряется ими, – Клавдия Платоновна разнервничавшись метнулась по комнате и, остановившись, как вкопанная, тоскливо протянула: – Мне бы её фигурку, я такие бы барыши снимала! – Она прислонилась лбом о косяк и с горечью прошептала: – Сегодняшние времена эдак лет на двадцать назад перенести.

Раскрасневшаяся и с виноватой улыбкой на лице Наденька сидела на диване и следила за метаниями «наставницы». Она слушала Клавдию Платоновну, и выражение лица её менялось с плаксивого на восторженное.

– И не думай перебирать, – оправившись от мимолетной тоски, продолжила наставления «тётка». Она входила в раж, видя, как меняется в лучшую сторону настроение подопечной. – Я думала, Виктор давно надоел тебе, а ты с ним месяцами высиживаешься. Да ты знаешь, что в мои-то лучшие годы я больше недели и не пила из одной пиалки. Ты же словно в девках с этим Виктором. Может, ты какая-то кривая там… – Клавдия Платоновна глазами указала под юбку и умолкла, смешно застыв с широко раскрытыми глазами и отвешенной нижней губой. Она специально сделала попытку задеть за «больное место» свою жертву.

– Тоже мне скажете, – развеселясь смешным видом Клавдии Платоновны, парировала Наденька. – Всё у меня там нормально. Вы же меня с этим Виктором познакомили и сдали ему против моей воли, – уточнила в завершение Наденька, лукаво сощурившись.

– Как против твоей воли? – дрогнула Клавдия Платоновна и тут же заластилась. – Тебе же славно жилось. Глянь, как выглядишь. И потом, Виктор – приличный человек. Он жениться хотел на тебе. – Клавдия Платоновна заметно занервничала. Она не ожидала, что «племянница» догадается так повернуться к древней профессии. Продолжая оправдываться, Клавдия Платоновна внимательно следила за реакцией девушки, пытаясь угадать – ляпнула от бестолковости или зубки прорезываются у селяночки. – Что ты глупости говоришь, милочка? Я и не думала… Так, помогала найти подходящую партию. Это мой долг перед его мамочкой. Мне показалось, что тебе понравился Виктор. Я тогда вернулась, но вы уже уехали…

Наденька только вздыхала задумчиво и выкатывала катышки на диванном гобелене. О чём призадумалась подопечная, Клавдия Платоновна никак не могла угадать и, как бы расставляя силки, наговаривала всё, что приходило на ум.

– Опять же, например, – начала вкрадчиво искать выход с другой стороны Клавдия Платоновна, – я знаю одного отличного человека, который души не чает в молоденьких особах. Если тебе не по душе Лившиц, то я бы могла… – Клавдия Платоновна умолкла и, не моргая, пристально смотрела на девушку, изучая каждое изменение в её мимике.

Наденька продолжала молчать, уставившись в одну точку. Черты лица её смягчились, и Клавдия Платоновна уловила внутренний интерес, который разыгрался у её подопечной.

– Он кооперативщик, – шёпотом продолжила она. – Богач страшный… красавец со.. – при этих словах рассказчица как бы поперхнулась.

– Кто ж он? – неожиданно вырвалось у Наденьки.

Она, было, спохватилась, но Клавдия Платоновна торжествовала. Хитрица была разоблачена и снова сидела в силках.

– Вот и славненько! – всплеснула руками «наставница».

– Не тяните, тёть Клава, – Наденька, залившись краской, уже не могла сдержать улыбки, понимая, что выдала себя с головой.

– Ли-ив-ши-иц, – с ехидцей протянула Клавдия Платоновна.

– Ой, ну опять вы с этим Лившицем, – капризно залепетала Наденька, но это уже не интересовало «тётку». Она понимала, – дело сделано. Оставалось только отполировать комбинацию.

– Он же старик, – попыталась сопротивляться Наденька.

– И