Русская жизнь-цитаты 1-7 июня 2024 - Русская жизнь-цитаты

бы бессильна в противостоянии российскому режиму. Однако в российском медийном и политическом поле нет сейчас никакого другого противовеса Владимиру Путину и его системе. И именно оппозиция может вести диалог и убеждать российское общество, что нам нужна демократическая и мирная Россия без Путина. Но как этого добиться, что делать? Сегодня попробуем это обсудить. Поговорим о том, каким стратегиям нужно следовать российской оппозиции с точки зрения исследователей, которые давно занимаются изучением таких режимов в целом и российского в частности. Обсудим, как вообще по статистике такие режимы, подобные российскому, меняются, и насколько такие перемены возможны сейчас у нас. В этом ролике мы будем много отсылаться на вышедшую в этом году книгу «Политические режимы и трансформации: Россия в сравнительной перспективе». Её автор, Григорий Голосов, один из самых цитируемых российских политологов в международных научных журналах, декан факультета политических наук в Европейском университете в Санкт-Петербурге. Голосов в другой своей книге идентифицировал 57 режимов, которые называются электоральными автократиями. Россия по типу своего функционирования именно такой и является. Но есть и хорошие новости. С 1945 по 2019 год 37 из этих 57 режимов прекратили своё существование, больше половины. Их средняя продолжительность жизни 20 лет. Теперь плохие новости: недавнее исследование показало, что, хоть это и правда, но, если такой режим пересекает черту в три электоральных цикла, то шансы на долгосрочное выживание такого режима увеличиваются, а Россия три электоральных цикла преодолела давно. Тем не менее, подобные режимы тоже рано или поздно заканчиваются. Давайте посмотрим, как именно это может случиться. Статистически самый частый способ – это военный переворот. 14 из исследуемых режимов пали таким образом. 13 режимов пали в результате действий правящих кругов внутри режима или при участии легальной подконтрольной оппозиции, условно говоря, такой, как у нас сейчас «Новые люди». 7 режимов закончились в ходе массовых выступлений мирных или насильственных, в том числе революций и гражданских войн, и только один режим, в Гамбии, закончился в результате прямой внешней интервенции. Посмотрим на данные более широкого пула авторитарных режимов с 1946 по 2010 год из исследования американского политолога Барбары Геддес. Здесь мы тоже видим, что диктатуры падают чаще всего в ходе военного переворота, однако при изучении статистики также важно обратить внимание, насколько власть персонализирована. Путинский режим, как пишет Голосов, авторитарный и персоналистский, в электоральной оболочке. Именно то, что он персоналистский, усложняет ситуацию и делает власть монолитной, более устойчивой. Геддес в своём анализе пришла к заключению, что, чем больше персонализма в диктатуре, тем меньше шанса краха режима, но, конечно, с пометкой: режим просуществует лишь до тех пор, пока не умрёт диктатор, на личности которого всё завязано. И, казалось бы, проблему в таком случае может решить военная интервенция, но тут нужно иметь в виду, что, согласно тем же исследованиям, если внешняя военная сила вмешивается, чтобы устранить персоналистского диктатора. Как было, например, с Саддамом Хусейном или Каддафи в Ливии, такая интервенция маловероятно приведёт потом к демократии, более вероятно приведёт потом к диктатуре или гражданской войне. Ну и в нашем случае это вообще не актуально из-за наличия у России ядерного оружия, внешняя интервенция невозможна, её не будет. Вообще в целом смена режима сама по себе не панацея. Важно ещё, как она происходит, ведь, по статистике, авторитарные режимы чаще сменяются другими авторитарными режимы, чем демократиями. Со времён Второй мировой войны так было более, чем с половиной режимов. По статистике, персоналистские диктатуры как у Путина, чаще всего заканчиваются насильным свержением, в том числе потому, что мирный транзит власти в таких режимах чаще всего попросту невозможен. Однако, в случае с Россией такой сюжет маловероятен. Один из исследователей России, Дэниэл Тризман, который в соавторстве с Гуриевым написал книгу «Диктаторы обмана» в одной из статей пишет, и Голосов с ним соглашается, что в России военного переворота ждать не приходится, потому военные структуры глубоко интегрированы в структуру власти и сильно фрагментированы. У них нет возможности для скоординированного действия. И хорошо, что так, ведь, хотя военные перевороты, будучи коллегиальными, могут вести к демократизации страны. Чаще они всё-таки приводят к новым авторитарным режимам. А что насчёт других вариантов, которые также могут привести к краху режима? О них поговорим после небольшого коммерческого объявления, посмотрите, пожалуйста. *** Продолжим. Окей, переворот обсудили, а что насчёт народных восстаний? Народные восстания и любые массовые выступления против режима ведут к демократизации чаще военных переворотов, но тоже далеко не всегда. Чтобы они были успешными, должны сложиться определённые внутренние предпосылки, которых в России на данный момент нет. И речь не о том, что народ неправильный или общественное мнение какое-то не такое. Вообще общественное мнение в авторитарных режимах в каждый конкретный момент имеет небольшое значение, и очень быстро может поменяться. Во время арабской весны в Египте и Тунисе на улицы выходили люди, всего несколько месяцев назад голосовавшие за правителей, которых они выходили свергать. В устойчивых же диктатурах, как пишет Геддес, намеренно создаётся ощущение, что большинство людей поддерживают режим. Но когда режим падает, оказывается, что все хотели перемен. Такой процесс Геддес называет феноменом перелома, или tipping phenomena. Суть феномена в том, что, пока диктатура не трещит по швам, и элиты, и обычные граждане ожидают, что режим устойчив. Исходя из этих ожиданий люди адаптируются к данной политической ситуации как могут. И даже если ненавидят диктатуру, у них нет стимулов рисковать и заявлять об этом открыто, и кажется, что все за. Но, как только сложностей у режима становится больше, иллюзия его непоколебимости постепенно рассеивается и люди заново прикидывают свои риски. Так ощущение возможного будущего падения режима начинает набирать обороты, пока в итоге все не убеждаются в том, что это падение вообще возможно, и именно тогда выступают в поддержку перемен. Но даже если бы в России начались массовые волнения, для их успеха должна сложиться ситуация, в которой правящий класс или какая-то его часть будет готов на поиск компромиссных решений. Этот фактор влияет больше, чем массовость народных выступлений. Если к компромиссным решениям никто не готов, протесты попросту подавят, как это прекрасно умеют репрессивные машины. Мы такое недавно видели в Беларуси и в Иране, и проблема там была отнюдь не в народе. Как и в России проблема отнюдь не в народе, а если вы вдруг с этим не согласны и думаете, что именно имперское мышление россиян обеспечивает поддержку Путину, то обратите внимание на мнение политолога Даниэля Тризмана всё того же.