Майкл Джордан. Его Воздушество - Роланд Лазенби

В наши дни паутина шоссейных автодорог, связывающая штаты, скрыла под собой большую часть тревожного наследия Кейп-Фир, теперь тут на многие мили раскинулись ровные мостовые с вкраплениями придорожных заправок и сетевых ресторанов, очень слабо связанных с культурным прошлым Каролины, да изредка попадающимися площадками для барбекю. Ныне, кажется, нигде не отыскать упоминаний о политике Демократической партии США, продвигавшей идею превосходства белой расы, но в ранние годы жизни Доусона Джордана она ощущалась вполне явственно, и эти старые раны, восходящие к давним событиям, случившимся в старом Уилмингтоне, позже откроются в жизни Майкла Джордана, причем весьма странным и ироничным образом.

К 1890-м, за годы, минувшие с начала Реконструкции Юга, демократы Дикси[5] сумели возвратить белым политический контроль над большей частью Северной Каролины, но Уилмингтон и Прибрежная равнина оставались обособленным регионом, во многом потому, что там было зарегистрировано свыше 120 тыс. чернокожих мужчин, имевших право голоса на выборах. Край уверенно шел к тому, чтобы вскоре обрести статус побратима Атланты: здесь начало зарождаться высшее общество среди чернокожих, был чернокожий мэр, две газеты для черных и сплоченная полиция, а также целое множество компаний и предприятий, находившихся во владении чернокожих. Реакцией демократов на эти перемены стало подстрекательство к бунту: 11 ноября 1898 г. в Уилмингтоне случились погромы на расовой почве. Белое население города, возбужденное политической риторикой демократов, высыпало на улицы, чтобы сжечь офис газеты для чернокожих, посмевшей встать в оппозицию к демократам.

Позже в тот же день началась стрельба, вооруженные белые люди, называвшие себя «красные рубашки», стали вести ее на улицах города. На следующий день местный морг сообщал о 14 убитых, 13 из которых были черными, но другие утверждали, что общее количество жертв составило 90 человек. Волна насилия распространялась, и пришедшие в ужас чернокожие стали вместе со своими семьями сбегать в близлежащие болота, где, по слухам, «красные рубашки» их выслеживали и добивали. Останки многих из этих людей так никогда и не были найдены.

Следующая стадия тщательно спланированного восстания началась на следующий день, когда белые собрали видных чернокожих деятелей города – священников, бизнес-лидеров и политиков – и препроводили их на местный вокзал, где посадили в поезд, отправив из города восвояси.

Убедительная победа сторонников идеи белого превосходства обеспечила доктрине партии успешную реализацию в последующие десятилетия. Чарльз Эйкок, выбранный губернатором в 1900 г., определил повестку для законодательных органов, которая следовала основному кровавому посылу, спровоцированному бунтом. «На Юге не будет никакого прогресса ни для одной из рас до тех пор, пока негры не будут окончательно удалены от участия в политическом процессе», – объявил Эйкок. В основе плана была идея ограничить регистрацию голосующих на выборах за счет введения теста на грамотность, в результате чего число чернокожих мужчин Северной Каролины, имевших право голоса на выборах, стремительно сократилось со 120 тыс. до бунта до 6000 после.

Подобную несправедливость и разгул насилия негласно поддерживали местные государственные и правоохранительные органы, а другие силы штата активно запугивали население. К 1940–1950 гг. в округе Дуплин, где жила семья Джорданов, было зарегистрировано всего два чернокожих мужчины с правом голоса – согласно сведениям Рафаэля Карлтона, одного из двух этих зарегистрированных.

Сын испольщика Рафаэль Карлтон в молодости был современником живших в Дуплине Джорданов, и хотя он работал, как и все, по настоянию отца находил время для учебы в школе. Впоследствии Карлтон поступил в близлежащий Университет Шо, в 1940-е закончил его, получив диплом преподавателя, и возвратился домой, став частью целого поколения чернокожих учителей, искренне преданных своему делу. Он вспоминал, как приходил на собрания студентов факультета для чернокожих во времена расцвета сегрегации, как белый суперинтендант местной школьной системы поднялся и сказал своим чернокожим учителям: «Вам, ниггерам, надо бы поучиться дисциплине». «Люди теперь не понимают, как нас тогда запугивали, у них не укладывается в головах, что такое вообще возможно, – говорил Карлтон. – Но запугивание было тотальным. Ты и думать не смел о том, чтобы перечить им».

Меняя восприятие

В 1937 г. Колледж Северной Каролины для негров из Дарема (ставший впоследствии Центральным университетом Северной Каролины) нанял Джона Маклендона обучать студентов баскетболу. Придя в колледж, он поразился тому, какими забитыми были молодые игроки, их стесненному сознанию. «Самым большим вызовом для меня как тренера, – вспоминал Маклендон, – было убедить моих игроков в том, что они – вовсе не неполноценные атлеты. Тогда этого не знало даже чернокожее население, они попросту не верили, что такое возможно. Они поддались влиянию однобокой пропаганды».

Само присутствие тренера в Северной Каролине подчеркнуло важность еще одного значимого для жизни Майкла Джордана события, тоже случившегося в 1891 г. Спустя всего пять месяцев после рождения прадеда Джордана Джеймс Нейсмит прибил корзину для персиков к щиту в гимнастическом зале Спрингфилда, штат Массачусетс, и тем самым положил начало эпохе баскетбола. Много десятилетий позже Нейсмит переберется в Университет Канзаса и станет работать на педагогическом факультете. Какое-то время он будет тренировать тамошнюю университетскую команду, после чего передаст ее в руки Фогу Аллену, который войдет в историю как «отец» баскетбольного тренерства.

Джон Маклендон приехал в Канзас на заре 1930-х, став одним из первых чернокожих студентов университета, но Аллен запретил ему выступать за баскетбольную команду и плавать в университетском бассейне. Ситуация, в которой оказался студент, была бы еще хуже, если бы сам Нейсмит не разыскал его и не устроил тренером команды местной старшей школы, пока Маклендон учился в университете, стремясь получить степень бакалавра. После того как Маклендон получил в 1936-м диплом, Нейсмит помог ему в назначении стипендии в Университете Айовы, где тот учился на магистра. Завершив учебу в течение года, Маклендон устроился тренером в маленьком колледже Северной Каролины, где учредил первую программу физической подготовки, на которой потом выросло целое поколение чернокожих тренеров и преподавателей Северной Каролины. Эта программа «воспитала» Клифтона (Поп) Херринга, тренера Джордана в старшей школе.

Первые чернокожие команды американских колледжей вынуждены были тренироваться в опасной атмосфере расовой сегрегации и не могли рассчитывать на внушительные бюджеты. Они добились успеха, несмотря на культуру страны, сделавшую путешествия для них практически невозможными. Они не могли пользоваться общественными туалетами, фонтанчиками с питьевой водой, не могли посещать рестораны и останавливаться в отелях. «Простая поездка из одной школы в другую требовала планирования, словно ехать предстояло по минному полю», – говорил Маклендон.