В мышеловке - Яна Лари

вовсе расчленить готова. Довольно неприятное чувство быть невольным катализатором чужих разборок.

- Как зачем? - предпринимаю последнюю попытку достучаться до сестры. - Роза сильная шувани, уж она-то поможет решить вашу проблему.

- Нет у нас никаких проблем, - отрезает Зара, яростно растирая окурок о дно чайного блюдца. - И врач сегодня это подтвердил. Может дело в тебе? Ты умеешь располагать к себе сварливых стариканов, откуда мне знать, что это не твоих рук дело? Отомстила, довольна? Только не стоит теперь лезть мне в душу. Оставь лицемерие при себе, мне оно не нужно.

- Замечательно. Ещё и крайней осталась, - усмехаюсь, кутаясь в мягкий шерстяной кардиган. - Я хотела как лучше. Права была Дари, когда предупреждала не лезть к тебе даже с добром.

- Ой, ещё одна праведница. Думает, раз залетела, то муженёк будет вечно на руках носить. С роддома привезёт и снова пустится во все тяжкие.

Слов нет. Дым её сигареты щекочет ноздри, разъедая лёгкие наравне с горечью прозвучавших претензий.

- Злая ты, Зара. Нельзя так, - тихо замечаю, облокачиваясь по её примеру о деревянные перила.

- А как можно? Я хоть душкой в отличие от тебя не прикидываюсь. Змея.

Негодование спазмом застревает на уровне горла, окрашивая голос сердитой прохладцей.

- Вот и продолжай в том же духе. Только молча. Не забрызгай ядом мой дом.

Убедившись, что попытки сблизиться по-прежнему лишены смысла, с чистой совестью отвлекаюсь на возню у костра. Мадеев, отложив гитару в сторону, ерошит волосы пересевшему к нему на лавочку Миро, в то время как Мари осталась сидеть на пенёчке, баюкая плюшевого зайца.

- Дядя Жека, - издалека начинает сын, взволнованно теребя пуговку на своей куртке. - Мне тут совет срочно нужен, а папа уехал.

- Ну, наконец-то, - отзывается парень, азартно потирая руки. Видно как ему льстит неожиданная возможность примерить роль авторитетного наставника. - Рассказывай, что там у тебя приключилось.

- А ты точно не будешь смеяться?

- Нет, - деловито клянётся Жека. - Обещаю слушать с серьёзным лицом.

- Дело в том, что папа мне говорил обязательно давать сдачи...

- Верно.

- А ещё он твердит, что нельзя бить девочек.

- Ну-у... - его взгляд, полыхнув из-под ресниц, скользит по ухмыльнувшейся Заре, - тут я бы с ним поспорил. - Но затем, медленно сморгнув, словно отряхнувшись от морока, парень поворачивается к Миро. - А в чём собственно проблема?

Затаив дыхание я вся целиком обращаюсь в слух. Со мной сын такими вещами принципиально не делится, я в них якобы всё равно ничего не смыслю. Папочкин шовинист.

- У нас в группе девочка дерётся, - сознаётся Миро, пряча в ладонях вспыхнувшие щёки. - Отобрала машинку, а когда я попросил вернуть мою игрушку, то стукнула ею по голове. Ты не подумай, дядя Жека, я не плакал! И не жалуюсь. Я просто не понимаю, что делать, если завтра она опять полезет в драку?

- Как что? - снисходительно хмыкает его кудрявый наставник. - Врежь, как следует. Она ж обычная девочка, а не дева Мария, чтобы на неё молиться.

- Но девочек нельзя обижать!

- Обижать нельзя, а бить можно, - невозмутимо настаивает этот доморощенный сенсей, легонько сжимая плечо шокированного ребёнка.

Решительно поджав губы, собираюсь выйти к костру, чтобы забрать в дом своих озадаченных чад. Мари хоть и пытается держаться, но осоловевшие глазки-блюдца так и горят желанием ткнуть в дядю Жеку горящим прутиком.

- Не лезь, - шипит Зара, удерживая меня за руку выше локтя.

- Это мой сын.

- В первую очередь это мужской разговор. Дай ему хотя бы договорить.

- Какая у меня оказывается правильная сестра, - улыбаюсь меланхолично, но решаю пока не вмешиваться. Каким бы убедительным ни был Мадеев, Миро не пойдёт наперекор урокам отца.

- Не веришь? А вот я тебе сейчас докажу, - тем временем продолжает Жека. - Людей в принципе бить нельзя, но защищаться нужно всегда. Вот если девочка целится тебе в глаз, значит она в первую очередь кто?

- Дура, - угрюмо бурчит мой сынок.

- Нет, дружок. Это уже оскорбление, - хитро щурится Мадеев. - Она в первую очередь соперник и хорошенько вломить ей твоя основная задача. Такой урок ей жизненно необходим. Представь себе, кем вырастит, такая уверовавшая в свою неприкосновенность девица? Чьей-то или не приведи господь, твоей женой! Есть такая порода жён вечно нарывающихся на пиз... кхм, по зубам, - вовремя поправляется парень, второй раз за вечер награждая Зару выразительным взглядом. - Бросится такая барышня со скалкой наперевес выяснять отношения и вдруг - о ужас! - выхватит заслуженных люлей. И вот тогда сядет наша курица на попу и начнёт сырость разводить, мол, как так, да почему? Ведь ей с детства внушали, что девочек не бьют. Твоя обязанность как мужчины вовремя вбить ей ощущение берегов, за которые совать свой хорошенький носик опасно. Понял, к чему я веду?

- Да, дядя Жека.

- Значит, как ты поступишь, если она повторит сегодняшний наезд?

Ну-ка, малыш? Жека, я, Зара, Мари и даже пока не определившийся с полом Кастрюлька замираем в натянутом ожидании. Без сомнения Драгош бы многое отдал, чтобы сейчас оказаться рядом.

- Сожму покрепче зубы и скажу что мне не больно! - под протяжный стон горе-наставника, гордо заявляет Миро. - Слабачка.

- Так, дружочек, - чеканит слова Мадеев, глядя, однако не на ребёнка, а на свою заливающуюся ехидным смехом жену. - Запомни хорошенько, почти все женские обиды удивительным образом возникают именно в тот момент, когда им что-то от тебя нужно, а запросы у женщин очень редко соответствуют заслугам. Так что если терпеливый муж бьёт морду, то виновата всегда морда... да, моя сладкая?

От необходимости отвечать, а судя по вызывающей ухмылке сестры, вряд ли её ответ удовлетворил бы супруга, Зару спасает упрямый шёпот Миро.

- Папа сказал нельзя бить девочек!

- Вот заладил! - взрывается Жека, хлопая ладонью себя по колену. - Тогда бы и Мари учил, что мальчикам отказывать нельзя...

- Как это, нельзя? - недоумённо округляет рот Мари, прекрасно расслышавшая тихую ремарку.

- Ребята, холодно. Пора в дом, - подаю голос, пока этот философ не сморозил очередную глупость совсем уж не для детских ушей.

- Я помогу, - резво подрывается Зара, воспользовавшись возможностью избежать грозящего выяснения, чья морда в конечном счёте виноватей.

Расстроенный в своих