Леди-служанка - Лесана Мун

сантиметров, судя по тому, как я ее держу – тяжелую. А потом еще одну, больше, чем первая. И принимают обе эти шкатулки мужские руки. Поднимаю глаза. Мужчина. Привлекательный. Брюнет, серые глаза и тонкие губы. Он что-то говорит, но что - я не могу понять. Улыбка мужчины мне не нравится. Она какая-то фальшивая. Хочется забрать эти шкатулки, но поздно, мой собеседник прячет их в большую сумку и, поцеловав мне руку, выходит. А я остаюсь стоять с чувством, словно меня обманули, но не могу понять в чем.

Немного отдохнуть и подумать над увиденным мне не дает настойчивый стук во входную дверь. Что на этот раз? Я скоро начну дергаться от страха каждый раз, когда кто-то стучит. И, конечно, как и вчера никто не спешит открывать дверь. Мне приходится срочным образом приглаживать растрепанные волосы и почти бегом спускаться вниз.

- Кто там? – спрашиваю, внутренне напрягаясь в ожидании ответа.

- Государственная служба его императорского величества. Откройте сейчас же, или мы будем вынуждены выломать дверь.

- Не надо ничего ломать! – отвечаю поспешно. – Я сейчас открою.

Широко распахиваю входную дверь и застываю на пороге, полная плохих предчувствий. На меня смотрит типичный представитель от бюрократии. Мужчина, в пальто, застегнутом на все пуговицы, с надменным выражением лица, но в дешевой грязной обуви и дырявых перчатках, которые он пытается прикрыть, держа перед собой лист с какими-то вензелями.

- Графиня Бонвилл, я полагаю? – цедит он.

- Да, это я. С кем имею честь?

- Судебный пристав, господин Рюм.

- Очень приятно. Чему обязана?

- Вручаю вам судебное предписание, будьте добры, ознакомьтесь, поставьте подпись и собирайтесь на выход.

- В каком смысле на выход? – оторопело переспрашиваю. – Это, верно какая-то ошибка.

- Никакой ошибки, графиня, - с явным удовольствием говорит пристав. – Месяц назад был суд по делу о долгах графа Бонвилла. Он проигнорировал повестку, не явился, и дело было решено без него. Тогда был вынесен вердикт, с которым вы можете ознакомиться в данном судебном предписании. Все движимое и недвижимое имущество семьи Бонвилл конфисковано за долги. Вам был дан месяц на сборы и поиск подходящего места проживания, которым, как я понимаю, вы не воспользовались. А посему, будьте добры, освободите дом в течение часа. Можете взять немного личных вещей, но будьте готовы к тому, что констебли осмотрят ваши чемоданы, если заподозрят, что вы хотите вынести хоть что-то, что поможет погасить воистину огромный долг вашей семьи перед нашим городом и императорской короной.

- Как в течение часа? – чувствую, как горло сжимается от паники. – У меня трое детей! Как я успею их всех собрать? Пожалуйста, дайте время хотя бы до завтра, прошу вас, проявите милосердие к женщине и детям.

Складываю руки в умоляющем жесте. Пристав бросает на меня пренебрежительный взгляд и презрительно кривит губы.

- Я не вижу здесь женщину и детей, я вижу только государственных преступников.

- Господин, прошу, - добавляю в голос еще больше умоляющих ноток. Мне очень нужно время, чтобы сообразить, что делать. Я не могу сейчас оказаться с детьми на улице. Куда мы пойдем?!

- Ну разве что… - пристав бросает на меня масляный взгляд, - а где у вас тут гостиная?

- Пройдемте, я покажу, - пропускаю мужчину вперед, наивно полагая, что мы сейчас обо всем договоримся. Да уж, Ольга Петровна, давно ты была молодой и красивой, забыла, что можешь внушать не только почтение.

Глава 3

- Вот сюда, - указываю рукой, в какую комнату заходить, искренне надеясь, что там не такой же бардак, как в других комнатах.

Увы, тут еще хуже. Мы заходим, и первое, что бросается в глаза – это горы пыли. На полу, на мебели, на рояле. Просто царство пыли!

- Прошу прощения, - смахиваю серые клубки с одного из стульев и подаю приставу.

- Не нужно суетиться, дорогуша, - говорит он, шагнув ближе ко мне.

Меня настораживает это его «дорогуша». С чего бы такая фамильярность? Но решаю пока не обращать внимания, я ведь его пригласила, чтобы выпросить отсрочку, не стоит начинать с поучений, если хочу чего-то добиться от этого напыщенного индюка.

- Господин… - хоть убей, не могу вспомнить его фамилию.

- Рюм, - подсказывает мужчина, приблизившись ко мне еще на шаг и теперь находясь уж очень рядом со мной.

- Да, господин Рюм, я вас очень прошу, проявите милость, это ведь совсем не трудно для такого важного и добросердечного чиновника, как вы. Мы, конечно, уедем, но подарите нам возможность переночевать последний раз под крышей родного дома и достойно собраться. Умоляю.

- Да, это не трудно для такого важного, уполномоченного самим императором чиновника, тут вы правы, - самодовольно говорит пристав. – Я могу сделать так, чтобы вас выселили только завтра, подарить, как вы говорите, вам последнюю ночь в этом доме. Но у всего ведь есть цена, не так ли дорогуша? Что вы готовы мне подарить в ответ?

Я даже опешила на секундочку. Это он сейчас предлагает дать ему взятку? Но у меня же ничего нет. Кроме тех безделушек. Может их предложить? Но как мы тогда будем существовать с детьми, если я все ему отдам? Отдам часть. Он явно не богат, возможно, довольствуется и тем, что предложу.

- Я очень ценю ваше хорошее отношение, потому подарю самое дорогое, что у меня есть – нашу родовую тиару, переходившую от матери к дочери многие поколения, - вдохновенно расписываю украшение, в надежде, что этого будет достаточно, чтобы утолить его алчность.

- Дорогуша, тиара – это замечательно, но я сейчас о менее материальных вещах, - и видя, что я все никак не пойму, что ему надо, господин