Загул - Олег Зайончковский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 49
Перейти на страницу:

Целых три месяца, до этой самой минуты, их с Надей союз представлялся Игорю незыблемым, как утес. Эта скала с двуспальным диваном-кроватью на вершине надежно держала удары житейских волн, как вдруг в одну ночь от нее откололась половина, и Игорь с ужасом обнаружил себя на краю обрыва. Диван качается под ним; Игорь чувствует приступ тошноты, голова его кружится, сердце сжалось, словно пойманная птичка… и вот уже он летит вместе с диваном, летит куда-то вниз… Падает Игорь небольно – в какую-то мягкую зыбкую субстанцию. Наверное, это море; кружа и противно покачивая его, море уносит Игоря в неизвестном направлении.

Отбивная на ужин

Поставленные набок и на попа, жилые дома напоминали костяшки домино, только счет очков в них шел на тысячи. И в каждом пятнышке-окне просвечивала сквозь занавески чья-то личная жизнь. В окнах играли всполохи телевизионных зарниц; из форточек слышался гром вымываемой посуды, детский плач, перебранки и смех. Среди множества этих неспящих окон три соответствовали квартире Нефедовых. Два маленьких и одно большое – все они ярко светились, но это, увы, не значило, что население квартиры было в сборе. Несмотря на довольно уже поздний час, дома была одна только Надя, мать и супруга двух других, отсутствовавших членов семьи.

Между тем поначалу день складывался удачно. В музее, где Надежда Николаевна работала главным хранителем, после обеда состоялся реставрационный совет с участием директора. Нефедовой наконец-то удалось публично высказаться по поводу рукописного фонда и добиться, чтобы ее слова занесены были в протокол. После совета многие сотрудники пожимали ей руку, а потом с чувством победителя она пила чай в кругу единомышленниц. В четыре тридцать Надежда Николаевна отпустила себя домой. Она ушла с работы раньше обычного, но не по случаю удачного совета, а по личной причине. Дело в том, что сегодня у них с Игорем была годовщина свадьбы, и ей было нужно купить кое-что на праздничный стол.

В «Московском» гастрономе Наде достался непостный, нежирный, очень недурной кусок отечественной свинины. Там же она купила аргентинское вино, фрукты и дорогие шоколадные конфеты. Правда, Игорь не ел ничего сладкого, да и Наде конфеты неполезны были в рассуждении фигуры, но праздник есть праздник. Остаток пути она проделала груженная на обе руки, но в хорошем настроении. К сожалению, больше сегодня Наде судьба не улыбнулась.

Катя встретила ее с одним накрашенным глазом и в выходной нарядной блузке. Ниже блузки на ней были одни колготки.

– Ждете гостей? – Катя заглянула в сумки. – По какому случаю?

– Гостей не ждем, но случай имеется… А ты куда красишься, если не секрет?

– Не секрет, но это неважно, – ответила Катя. – Случай имеется…

Надя вздохнула, скрывая досаду. «Забыла! – подумала она. – Забыла такую дату, словно ее не касается. Что ж, пусть останется на ее совести… Только бы вспомнил Игорь».

Переодевшись, Надя без роздыха приступила к приготовлению праздничного ужина. Она не считала себя великим кулинаром, и Игорь за годы их брака не сумел убедить ее в обратном. Вот разве что удавалась ей свиная отбивная – тут Надя была сильна, и с ней, с отбивной, она связывала свои сегодняшние надежды. В прошлом году отбивная ее не подвела, в позапрошлом тоже. Вообще, их праздничное меню не блистало разнообразием, но Надю это не смущало – ведь едят же другие народы свою ежегодную рождественскую индейку. «Лишь бы у нас не случился кризис, – думала она, – и свинина бы не исчезла с прилавков».

Спустя полчаса центральное блюдо вечера уже вовсю шумело на сковороде. Рядом в особом бульоне варился картофель. Оставалось только решить с салатами, и можно было пойти передохнуть в кресле. Надя убавила огонь на плите, сказала: «Фухх!» – и вытерла лоб полотняной салфеточкой.

Однако и дочь у себя комнате тоже не теряла времени даром. В тот самый момент, когда Надя уже хотела позвать ее резать овощи, Катя явилась на кухню в облаке маминых духов, в полной парадной раскраске и в юбке размером с набедренную повязку.

– Куда это ты в таком виде?

– Что, разве нельзя? – вскинулась Катя.

Надя нахмурилась:

– Я в твоем возрасте так не красилась.

– Ты в моем возрасте была красавица… – лицемерно вздохнула Катя.

Это был обезоруживающий аргумент. Сильнее на маму действовали только слезы, но от них на лице у Кати прахом пошли бы все ее труды.

Впрочем, слез не потребовалось. Последние Надины наставления Катя дослушивала в передней, шаг за шагом отступая к двери. Улучив паузу, она щебетнула:

– Пока, мам! – и выпорхнула на свободу.

– И пожалуйста, не до ночи! – крикнула вслед ей Надя, но ответом ей был удаляющийся стук каблучков.

Только теперь, оставшись одна, она почувствовала, как устала. Постояв немного в раздумье, Надя погасила в передней свет и вернулась на кухню. Походка ее была далеко не такой легкой, как у дочери.

День в музее

– Ах, Наденька, вы буквально расцвели!

– Разве? – Надя улыбается, розовея от удовольствия.

– Не сочтите за комплимент. Вы пришли к нам совсем еще девочкой, но теперь, когда стали матерью… Вы… вас хочется писать!

– Дело не в одном материнстве, – перебивает Питерского Кронфельд. – Человек цветет оттого, что получил квартиру.

Он сидит в старинном креслице, позаимствованном из экспозиции, и оно ему очень идет. В этом креслице да со своими бакенбардами Кронфельд в профиль напоминает слегка постаревшего Пушкина – каким Александр Сергеевич стал бы к пятидесяти годам, если бы не его дуэль.

Питерский оглаживает бородку:

– Возможно, коллега, возможно. Однако главное украшение современной женщины – это диплом. Он у вас синенький или красный, Надя?

Массовый отдел почечуевского музея с присоединившимся Питерским обмывает одновременно Надино возвращение из декретного отпуска, получение квартиры и окончание института. Заведующий «мемором» расточает комплименты и даже принес собственные полбутылки коньяка. Все это, конечно, неспроста. Питерский давно сманивает Наденьку к себе в отдел – он хочет, чтобы она делала научную карьеру под его чутким руководством. Однако старания его напрасны; руководитель у нее уже есть – это Кронфельд. Кроме того, Надя не спешит переходить из экскурсоводов в научники, потому что ей нравится работать с посетителями. Вообще, Наде нравится нравиться, а в мемориальном отделе, если не считать Питерского, коллектив сугубо женский.

– За нашу Надежду!

Все опять выпивают, не замечая выросшую в дверях фигуру администратора Лидии Ефимовны. Вид у нее по обыкновению сердитый.

– Что ж это делается? – грозно спрашивает администраторша. – Второй раз прихожу!

Ее обязанности состоят в том, чтобы из посетителей-одиночек формировать группы и распределять их между экскурсоводами. Должность, казалось бы, не очень важная, но Лидию Ефимовну побаиваются даже начальники отделов.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 49
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?