История моего безумия - Тьерри Коэн

Тон следующего письма Джессики был более легким, она шутила, задавала вопросы о персонажах моих книг, о том, как я работаю и какую жизнь веду. Настал мой черед задавать вопросы, и я узнал, что она живет в Филадельфии и работает в страховой компании. Виртуальные встречи продолжились, разговоры становились все более содержательными, и чувство сообщничества, взаимное желание очаровать собеседника постепенно сменялось радостью открытия.

Вначале Джессика почти не говорила о человеке, которому улыбалась на фотографиях, потом стала откровеннее, и по некоторым намекам и недомолвкам я понял, что он ревнив и недостаточно эмоционален. Мне показалось, что это приглашение: «Докажи, что не все мужчины таковы!»

Наши отношения были вполне невинными, даже детскими, очень нежными и предупредительными. Джессика выходила в Сеть только в рабочее время, и я с юношеским нетерпением ждал этих моментов, а когда общение заканчивалось, еще долго пребывал в эйфории.

Итак, я влюбился и дня не мог прожить без разговора с Джессикой. Она рассказывала о себе меньше, чем мне бы хотелось, и я пытался домыслить остальное, представить, как она держится, как ходит, разговаривает, улыбается, что ее радует, а что огорчает. В общем, я вел себя как писатель, придумывающий героиню новой книги. Джессика описывала своих коллег и начальника – человека вспыльчивого, но привлекательного, – рассказывала, что читает. Ей одной я мог признаться, как устал писать романы, которыми она восхищается. Джессика успокаивала меня, подбадривала и делала это так же мягко и тактично, как Дана… в наши лучшие времена. Я нуждался в поддержке Джессики, хотел, чтобы она меня слушала – и понимала. Эта женщина была мне необходима. Я больше не желал обитать среди вымышленных персонажей, просиживать часами перед компьютером, заниматься любовью со случайными партнершами, разыгрывать на людях крутого парня, а потом пялиться в телевизор и лить слезы над какой-нибудь слащавой мелодрамой.

Однажды мое настроение так сильно огорчило Джессику, что она дала мне номер мобильного и разрешила позвонить в обеденный перерыв. Ее голос звучал естественно, она шутила и смеялась, но я уловил и некоторое смущение – слишком уж быстро все развивалось.

Наши отношения балансировали между искренней дружбой и игрой в обольщение. Джессике нравилось быть конфиденткой любимого писателя, а я радовался, что кое-что значу для этой чистой души и могу ей довериться, не опасаясь осуждения. Я жаждал личной встречи, но, стоило мне не то что заговорить – просто заикнуться об этом, – и тон Джессики становился уклончивым: «тень» мужа не позволяла ей даже помыслить о таком.

Я закончил очередной роман и погрузился в «послеродовую депрессию», связанную с усталостью и выходом из затворничества. Джессика наотрез отказывалась встречаться, я разозлился, стал реже выходить в Сеть и не звонил ей – только посылал ни к чему не обязывающие эсэмэски. Днем я спал, а вечером пил, соблазнял поклонниц, подцеплял незнакомок в клубах или на светских вечеринках и скатывался все ниже. Джессика почувствовала, что мы отдалились, и забеспокоилась – начала писать чаще, призналась, что ей меня не хватает. Я стоял на своем: долой виртуальную реальность! Хочу видеть вас воочию, слышать наяву, касаться, осязать. Джессика просила меня не упрямиться и не давить на нее, случай обязательно представится. Через несколько недель так и произошло. Муж Джессики собрался на два дня в командировку, она сообщила, что высвободит вечер, и я согласился, не колеблясь ни секунды.

Джессика радовалась нашей встрече, хотя ей было непросто решиться. Она сомневалась, беспокоилась, чувствовала себя виноватой, потому что обманула мужа, сказав, что не хочет оставаться одна и заночует у подруги. Я знал, как мучительна для нее эта ложь, она стала первым «заусенцем» в ее нравственном кодексе. И все-таки Джессика была счастлива и возбуждена перспективой любовного свидания.

Я вдруг испугался разочарования. Что, если «наяву» эта женщина окажется не такой уж интересной и привлекательной? В конце концов, добрая половина качеств, которыми я ее наделил, были плодом моей фантазии. Джессика могла обмануть меня – я не раз сталкивался с фантазерками и выдумщицами. Некоторые придумывали себе образ, напоминающий героинь моих романов, другие надеялись вдохновить меня на написание новой истории, но я всех их разоблачал – иногда при первой же личной встрече. «Нет, Джессика не из таких. Она искренняя, настоящая, цельная», – убеждал я себя.

Я приехал в отель «Риттенхаус», принял душ, переоделся и вызвал такси. Свидание было назначено в ресторане «Джеффрис» в центре города, напротив Сити-Холла. Он славился своей кухней и изысканной обстановкой, кроме того, в зале было много укромно расположенных столиков с видом на ратушу: здание, в стиле Второй империи[11], слегка напоминало Лувр и контрастировало с холодной архитектурой окружающих домов. Джессика не ожидала, что окажется в таком шикарном и изысканном месте, и ужасно боялась, что нас увидят вместе. Я хотел, чтобы наша первая встреча прошла в незабываемой обстановке, и постарался ее успокоить.

Когда я вошел, она уже сидела за столиком в нише, в дальнем конце зала, и, увидев меня, подняла руку и улыбнулась. Я прочел в ее взгляде смятение.

– Ты же не станешь изображать оробевшую фанатку, – со смехом бросил я. – Мы хоть и недолго, но знакомы!

– Конечно, но… сейчас все иначе… реально.

В первые минуты Джессике было ужасно неловко. Подобно всем женщинам, с которыми я встречался, она пыталась контролировать ситуацию, следила за своими словами и жестами, чтобы соответствовать себе «виртуальной». Потом успокоилась, поняла, что нравится мне, и расслабилась. Я был рад, что не обманулся в своих ожиданиях: Джессика совершенно меня очаровала. Ее застенчивость трогала, а сомнения забавляли. Я задавал вопрос за вопросом, вознамерившись подобраться к ней поближе через воспоминания. Я хотел как можно больше узнать о детстве Джессики и ее семье, мне нужны были детали, и она с удовольствием рассказывала свою историю.

Мои предположения касательно личной жизни Джессики оказались верными: на фотографиях она выглядела победительно счастливой, но за внешней беззаботностью скрывалась неудовлетворенность. Я понимал, что это как-то связано с ее мужем. Мне не нужны были признания – тоскливый взгляд, слишком громкий смех, готовый в любой момент сорваться в плач, говорили сами за себя.

Мы не сводили друг с друга глаз, улыбались, чувствовали, как обоюдное желание электризует атмосферу вокруг нас, и задыхались от нетерпеливого ожидания.

У входа в отель я спросил:

– Ты уверена, что хочешь…

– Не нужно вопросов, прошу тебя! – Джессика взяла меня за руку.

Мы занимались любовью со страстью и нежностью и не испытывали никакой неловкости. Потом она вызвала такси, торопливо приняла душ, оделась и ушла. В этой поспешности угадывались стыд, чувство вины, паника и страх.