Город, который боролся - Стивен Майкл Стирлинг

— Она наверняка пустышка.

— А тебе какое дело? Ты смотришь на эту женщину, словно у нее под платьем вместо ног копыта. Никогда не думала, что ты способен на такие скоропалительные выводы. Ты знаешь о ней что-то интересное?

Нахмурившись, он уставился в свой стакан.

— Нет, просто… Симеон слишком спокоен. — Он посмотрел на нее, и в его карих глазах проскользнуло удивление. — Это на него совсем не похоже.

Пэтси усмехнулась, вновь отбросив светлые волосы в сторону.

— Ну, это вполне может быть просто тактическим ходом с его стороны, — сказала она. — Они с Рейдоном провели не один десяток лет. Возможно, Сим скучает по нему и не может веселиться на этой вечеринке.

Гас кивнул, надув губы:

— Угу, или хочет дать ей шанс блеснуть.

Оба моментально опустили глаза, переминаясь с ноги на ногу. Но потом, одновременно подняв взгляд, в один голос спросили: «Симеон?» — и закатились от смеха.

— Вы звали? — знакомое лицо моментально засияло перед ними на экране.

— Ах! О, хи-хи, Сим, ну… мы…

— Мы только что говорили, что сегодня вечером ты какой-то молчаливый, — закончил Гас.

— Ну, в присутствии практически всего моего ведущего персонала, собравшегося на вечеринке, я буквально разрываюсь на части, — ответил Симеон без особого воодушевления. — Извините. — И он исчез.

Пэтси с Гасом изумленно посмотрели друг на друга, а затем обернулись, снова уставившись на Чанну Хэп, которую знакомили с представителем грузового отсека.

Гас покачал головой:

— Что она с ним сделала?

Пэтси улыбнулась:

— Заставила его держать ухо востро.

— Это совсем не похоже на союз, заключенный на Небесах, — пробормотал Гас.

— Вот уж не знаю, — отозвалась Пэтси, задумчиво прищурив зеленые глаза. — У этой женщины есть свой стиль. И станции он бы явно пошел на пользу. Посмотри на этот прием. Когда ты в последний раз приходил к Симеону и получал что-то кроме пива и сухих крендельков с солью.

Гас оторопело уставился на нее:

— И что это значит? Ты хочешь сказать, что тебя можно запросто купить какими-то там шикарными закусками?

— Нет. Шоколадными трюфелями — еще может быть, но не синтетической икрой или вафлями из углеводородов. — Когда он ухмыльнулся, она продолжила уже более серьезно: — Я говорю о том, что станция больше напоминает лагерь бойскаутов, чем центр бизнеса, науки и культуры, какой могла бы стать. Эта девочка здорово встряхнет всех нас, но, возможно, это и к лучшему. Здесь станет гораздо интереснее.

Гас снова насупился. Пэтси подошла к Чанне, чтобы похвалить выбранную ею музыку — Вторую небесную сюиту Роволодоруса[3]— Скитальца.

— Я рада, что она нравится вам, мисс Кобурн, — сказала Чанна. Ее улыбка была немного натянутой, какой стала бы у любого, кто вот уже несколько часов только и отбивался от многочисленных желающих получить привилегии. — Но вы ведь с Лараби, не так ли?

— Я улетела оттуда, — ответила Пэтси. — Не люблю приземленную музыку родного мира, и меня уже тошнит от «Проповеди минера» и прочего стопа[4]первопроходцев космоса — дежурных композиций Симеона. Не обижайся, Симеон.

— Чего уж там, — раздался голос ниоткуда, тут же растаявший в воздухе.

На этот раз Чанна улыбнулась уже искреннее.

— Я думала, что начальник охраны окружающей среды больше ценит стабильность, — сказала она.

— Меня уже просто тошнит от одного вида размножающегося планктона, — ответила Пэтси, и обе рассмеялись. — Наверное, поэтому я и выходила замуж четыре раза — просто чтобы доказать, что я не отношусь к простейшим.

— Спокойной ночи, — сказала Чанна, как только за последним гостем захлопнулась дверь. Просторная круглая комната после того, как схлынула толпа, казалась еще больше. На голографических экранах вновь демонстрировались умиротворяющие картины из жизни подводного мира с экзотическими рыбками.

Она повернулась к колонне, где находился экран с изображением Симеона, — в конце концов, там же действительно располагалось его тело, и обращаться к нему именно так предписывал профессиональный кодекс партнера, хотя «мозг» слышал бы ее где угодно. Чанна постояла еще немного, с удовольствием разглядывая изысканный гобелен Симеона, которым была обернута колонна.

— Роскошная драпировка, — сказала она наконец. — Я восхищалась ею весь вечер. — Сложив руки за спиной, она неторопливо направилась к нему. — Спасибо, — тихо сказала она. — Вечер был просто великолепным, Симеон, к тому же и к месту.

«Как только ты немного раскрепостилась, — удивленно подумал Симеон, — ты тоже повеселилась. Если бы мне удалось постоянно держать тебя чуть навеселе, мы вполне смогли бы поладить».

— На вечеринках все ведут себя не так скованно, — сказал он, — забывая о своих должностях. Ты должна была увидеть наш досуг перед тем, как заняться работой.

Она кивнула.

— Перед тем как я отправилась сюда, у меня было время просмотреть их досье. Я не хотела совершать в их отношении ту же ошибку, какую допустила по отношению к тебе.

— Ты не читала моего досье?

— Нет, — лукаво сказала она. — Я хотела, чтобы это стало сюрпризом. — Чанна рассмеялась. — Спокойной ночи, Симеон.

По-прежнему с улыбкой она махнула колонне рукой, уже заходя в свою комнату.

«У нее замечательный смех», — подумал Симеон, когда дверь захлопнулась за ее спиной.

«Фу, наконец-то», — вздохнула Чанна.

Она еще немного поразмыслила и достала из своей сумки какую-то сложную аппаратуру.

Когда приборы показали, что сенсоры в стенах не действуют, ей стало немного стыдно за то, что она была так неблагожелательно настроена по отношению к Симеону.

— Нет никакой возможности восстановить его? — спросил Амос бен Сьерра-Нуэва.

— Практически никакой, — прохрипел инженер. — Достопочтимый сэр, — добавил он, стирая масло со щеки.

Они вышли из коридора и задраили люк. Их окружал нестройный шум или ропот, воспринимаемый лишь на уровне подсознания, Амос был единственным среди беженцев, знавшим, что это не к добру. Проблемы с навигацией… Это совсем не удивительно для судна, проведшего три века на орбите и выполнявшего функции орбитальной станции. Чудо, что двигатели вообще заработали, хоть их и сделали инженеры Центральных миров. Вдвойне фантастично, что они так долго выдерживали невероятные перегрузки от ускорения, значительно превышающего нормальное для полетов в подпространстве. И это сделал Гайон.