Золотой жук мисс Бенсон - Рейчел Джойс

И надела новые ботинки.

* * *

Но тут возникла новая проблема. Оказалось, что даже днем в среду в кондитерской «Лайонз Корнер Хаус» полно народу. Во всяком случае, куда больше, чем ожидала Марджери. Складывалось впечатление, будто всем жительницам Лондона вдруг захотелось выпить чаю именно там, и все они, словно сговорившись, надели коричневое. Марджери заняла столик у окна, положила перед собой путеводитель и список вопросов и почувствовала, что от волнения у нее совершенно пересохло во рту, а язык стал жестким, как наждак, и страшно неповоротливым. Короче, она едва способна была говорить, когда вдруг услышала:

– Мисс Бенсон?

Она так и подскочила. Рядом с ней стоял первый кандидат. Она и не заметила, как он подошел к ее столику. Он был высокий, с нее ростом, но ужасно тощий, кожа да кости, а голова выбрита так, что просвечивала белая кожа на черепе. Явно демобилизованный, но старая форма висела на нем, как на вешалке.

– Мистер Мундик, – представился он.

Марджери никогда не принадлежала к числу женщин, нравящихся мужчинам. Впрочем, она и женщинам-то не особенно нравилась. Чуть замешкавшись, она протянула Мундику руку для рукопожатия, но он уже и без приглашения начал садиться – все вместе это выглядело как танец, который с самого начала явно не заладился, – и в итоге она нечаянно ткнула ему протянутой рукой прямо в ухо и, видимо, довольно ощутимо.

– Вам нравится путешествовать, мистер Мундик? – задала она свой первый вопрос, краем глаза заглядывая в блокнот.

Он сказал, что нравится. И сообщил, что служил в Бирме. А потом оказался в лагере для военнопленных.

Когда он вытащил и показал Марджери свой паспорт, она была потрясена. С фотографии глядел огромный, прямо-таки здоровенный молодой мужчина не старше тридцати, с бородой и густыми вьющимися волосами, а сейчас напротив нее сидел какой-то ходячий скелет. Казалось, у нынешнего мистера Мундика даже глаза слишком велики для его невероятно исхудавшего лица; и сам он настолько отощал, что кости буквально торчали сквозь кожу. И потом, он показался Марджери ужасно нервным: даже в глаза ей толком смотреть не мог, да и руки у него все время тряслись. На самом деле только эти его трясущиеся руки, пожалуй, и принадлежали тому человеку на фотографии. Настоящие крупные мужские руки размером чуть ли не с байдарочные весла.

Марджери вежливо перевела разговор на жука и, вытащив карту Новой Каледонии, которая от старости стала уже прозрачной на сгибах, указала мистеру Мундику на самый большой остров – длинный и узкий, чем-то похожий на скалку. «Этот остров называется Большая Земля», – пояснила она, стараясь говорить медленно и очень отчетливо: почему-то ей казалось, что мистер Мундик с трудом ее понимает. Затем она поставила на верхнем, самом северном, конце острова крестик и сказала: «Я полагаю, что жука мы найдем вот здесь».

Вообще-то она надеялась, что этот Мундик проявит хоть какой-то энтузиазм. Ей и улыбки было бы достаточно. Но он даже не улыбнулся. Наоборот, он как-то нервно потер руки – точнее вытер их о штаны – и заявил: «Там же наверняка полно змей!»

Марджери все-таки рассмеялась. Странно, смеяться она совсем не собиралась. Наверное, это вышло случайно: она ведь тоже страшно нервничала. Но мистер Мундик не только не стал смеяться вместе с нею, но и одарил ее гневно-презрительным взглядом, явно выведенный из себя этим неуместным смехом. Затем он вновь потупился, изучая столешницу и жутким образом выкручивая и растирая собственные пальцы.

Марджери объяснила, что змеи в Новой Каледонии не водятся. И некоторое время рассказывала о том, каких еще животных там не встретишь. Мундик немного успокоился, узнав, что там нет также крокодилов, ядовитых пауков и птиц-стервятников. Там, правда, есть довольно крупные ящерицы и тропические тараканы, а также такие не слишком приятные твари, как морские змеи, но это, собственно, и все.

Но до сих пор никто еще, продолжала Марджери, так и не сумел поймать ни одного жука с золотистыми мягкими крыльями, обитающего в цветах, такие жуки называются малашки. Большинство ученых вообще не верят в их существование. В имеющихся коллекциях можно встретить и золотых скарабеев, и золотых долгоносиков, но золотой малашки нет ни в одной из них. Если во время экспедиции они сумеют найти хотя бы одного такого жука, это уже будет настоящей научной сенсацией, хотя он совсем маленький, примерно с божью коровку, но более изящной формы. Марджери даже голос понизила и наклонилась поближе к своему собеседнику: с тех пор, как она приняла решение непременно найти золотого жука, ей все время казалось, что и все остальные тоже его ищут, даже те, кто в данный момент с удовольствием пьют чай с мясными пирожками в «Лайонз Корнер Хаус». Кроме того, есть ведь и владельцы частных коллекций, которые готовы заплатить целое состояние за жука, который пока еще даже не найден.

Затем она изложила Мундику свои доказательства. Сперва письмо от Дарвина к его другу Альфреду Расселу Уоллесу[4], в котором он (сам Дарвин!) упоминает, что не раз слышал о неком жуке, похожем на каплю расплавленного золота. Затем дневник одного миссионера, где тот рассказывает о горе, имеющей форму тупого или сломанного зуба мудрости, на которой он наткнулся на маленького и совершенно золотого жука, и жучок этот был так прекрасен, что миссионер упал на колени и помолился. Золотого жука видел также один коллекционер редких орхидей и даже чуть не поймал его; поднявшись высоко в горы в поисках своих орхидей, он успел увидеть в воздухе золотистый промельк – пролетевшего жука, – но не сумел вовремя подхватить с земли сачок. Все эти свидетельства были связаны с одним и тем же островом Большая Земля в Новой Каледонии, а если правы и тот миссионер, и тот собиратель орхидей, то жука следует искать именно в северной части острова. Следует, правда, учесть, что в прошлые времена коллекционеры предпочитали оставаться на юге острова или на побережье, где местность не такая гористая и опасная и где они чувствовали себя в большей безопасности от местного населения.

С научной точки зрения этого жука еще как бы и не существует, пояснила Марджери, поскольку он не был должным образом описан и представлен Музею естественной истории[5], а также не получил соответствующего латинского названия. Так что, сказала она, мы должны будем привезти домой по крайней мере три пары этих насекомых, причем правильно наколотых, ибо если они окажутся как-то повреждены, то для науки будут совершенно бесполезны. В Музей также необходимо будет представить детальные зарисовки жука и подробные дневниковые записи. И в завершение Марджери сообщила мистеру Мундику, что хотела бы, чтобы жук был назван в честь ее отца: жук Бенсона. Dicranolaius bensoni.