Голос крови - Люси Пьерра-Пажо

Любящая тебя мама

Далее следовали подписи близнецов, выведенные аккуратным детским почерком, и каракули отца, которыми он обычно визировал документы. Вместе с письмом в конверте лежала купюра в пятьдесят франков. Надо будет отнести ее в банк и обменять на валюту Лариспема.

Либертэ вытянулась на кровати, сложила руки под головой. Мама часто тревожилась по пустякам, но слова о парах смога вызвали у Либертэ беспокойство. Она вздрогнула и вновь подумала о светловолосом человеке. А что, если это была галлюцинация? А вдруг это первая фаза тех «странных патологий», о которых пишет мама? Возможно, ей и в самом деле стоит наведаться к доктору Делилю. Мастерица охнула. Ну вот, опять испортилось настроение.

Либертэ уже полгода как жила одна, но всё еще задавалась вопросом: а что бы сказала мама, увидев это? Навряд ли одобрила бы ее ночные вылазки в компании с самой подозрительной личностью города. Девочка-мясник, да еще чернокожая. В день, когда Кармина заставила ее примерить брюки, Либертэ поняла, что заработала себе место в аду.

Девушка сложила письмо и отправила его под подушку. Затем открыла второй том трактата «Двадцать трудностей, которые могут возникнуть при починке часов, описанные тем, кто обожает часовое дело» и с удовольствием погрузилась в описание механизмов. «Поэзия терминов и точность схем – лучший способ развеяться», – подумала Либертэ, улыбнувшись.

Кармина работала в «Летающей свинье», а это была лучшая мясная лавка в Одиннадцатом округе. Ее украшала вывеска с развеселой хавроньей, беззаботно парящей над какой-то деревушкой. Посетители наведывались за отменным мясом и отличным паштетом из кролика с вешенками. А еще – чтобы послушать истории хозяина, Пьера по фамилии Нож. Когда ему было всего тринадцать, он сражался на баррикадах. И если Нож был в хорошем настроении, то с удовольствием рассказывал, как однажды Мишель Лансьен, управительница Лариспема, пришла в лавку, где он был простым подмастерьем.

Когда Париж переименовали в Лариспем и во главе города встала Тройка, первым делом выпустили декреты о питании. Бык пожелал, чтобы все граждане Лариспема наедались досыта и пища была здоровой. До этого, как рассказывал Нож, молоко частенько разбавляли водой, подкрашенной гипсовым раствором, а в тесто, случалось, добавляли опилки. В то время хозяин «Летающей свиньи» отправлял Пьера – он был еще просто Пьером, а не господином Ножом – отлавливать уличных кошек и собак, чтобы готовить из них паштет.

Как-то раз в марте 1874 года Мишель Лансьен вошла в лавку в сопровождении стражи. При виде ее хозяин сложился пополам. «Гражданка! Какая честь! – воскликнул он. – Чем я могу служить?» Управительница улыбнулась и вежливо попросила показать содержимое помойных баков. Мясник побледнел. Баки были доверху набиты головами и лапами бедных животных, из мяса которых делались паштеты для всего квартала. Он попытался схитрить и уверить гостью, что все отходы сожжены, но один из жандармов отодвинул его в сторону, вошел в кухню и вывалил содержимое баков. Взору предстали кровоточащие зловонные останки. Но управительница ничуть не смутилась. Взмахом руки она приказала страже увести хозяина лавки, что тотчас и сделали, несмотря на его протесты.

«Теперь хозяином будешь ты! – объявила она Пьеру, который всё это время не смел и вздохнуть. – Работай лучше, чем твой хозяин», – добавила она. Пьер Нож сдержал обещание. Прошли годы, но его лавка по-прежнему продавала товар отменного качества по умеренным ценам. Для Ножа это был вопрос чести. В «Летающей свинье» трудились три опытных мясника и два подмастерья. Одним из подмастерьев была Кармина.

Работа была нелегкой. Чтобы получить это место, Кармине пришлось доказать, что она умеет читать, писать и считать. Затем пройти собеседование с Ножом. И она изо всех сил старалась убедить хозяина, как нужна ей эта работа. Последовал месяц испытательного срока, и вот она наконец подписала контракт сроком на год.

За это время она смогла изучить особый язык, на котором разговаривали мясники Лариспема. Лязыкжи, или лязыкмуш, – как они его называли – было не так уж трудно освоить. Достаточно отбросить в конец слова его первую букву и заменить ее на «л». Затем нужно было добавить в конец нового слова суффикс «жи», «муш», «ок», «эм», «эс» или еще какой-нибудь – по настроению. Так, «кафе» на языке мясников становилось «лафекес», а «патрон» – «латронпем». На скотобойнях в Ла-Виллет и в мясных лавках лясникамы нередко каждое слово переделывали на свой манер. Непосвященным понять их было практически невозможно.

Кармина, которую иногда назвали Ларминкжи, работала без устали уже полгода. Шесть дней в неделю. Вставала каждое утро в четыре и на первом трамвае отправлялась в «Летающую свинью», чтобы в пять быть на месте. Через ее руки проходили целые стада свиней, баранов, коров и телят, которых она разделывала на части. И так до двух часов дня. Потом наконец-то можно было вернуться домой. Каждую субботу Кармина сопровождала Ножа на скотобойни Ла-Виллет, чтобы выбрать лучшее мясо.

Несмотря на политику равенства полов, проводимую Быком, женщины среди мясников встречались редко. Их считали слишком слабыми для этой профессии. Кармине приходилось работать за двоих, чтобы доказать, что она чего-то стоит. К концу рабочего дня она падала от усталости, а пассажиры в трамвае старались отойти подальше – так сильно пахло от нее кровью и сырым мясом. Но Кармине было плевать.

В то утро она еле поднялась. Вылазка с Либертэ лишила ее нескольких часов сна. Закутавшись в изношенное пальто, она стояла на платформе и ждала трамвая, стремясь подавить зевоту. Другие пассажиры тоже были не в лучшей форме. Одни рабочие возвращались после ночной смены, другие ехали заступать на их место. Нетрезвые студенты горланили дурацкую песню.

Рядом с Карминой мужчина читал газету «Маленький лариспемец». Увидев заголовок на второй странице, девушка вытянула шею. «Странное поведение голосомата на улице Груссе». Кармина стала читать дальше. «В прошлый вторник господин Лаланд направлялся по своим делам по улице Груссе и стал свидетелем происшествия. Рекламный голосомат, ремонтируемый квалифицированной мастерицей, вдруг принялся выкрикивать слова, способные заставить замереть от ужаса любого из наших читателей: „Кровь помнит всё!“ В штабе безопасности, с которым связался наш репортер, уверили, что ситуация под контролем. Гражданин Максим Сэвер[10], наш добрый Глава безопасности, тем не менее считает нужным напомнить, что не следует игнорировать террористические угрозы и долг каждого гражданина Лариспема – проявлять бдительность. Граждане и гражданки! Смотрите в оба!»

Мужчина заметил, что Кармина заглядывает ему через плечо. Он уже готов был что-нибудь буркнуть, но тут заметил три ножа у нее на поясе и счел за лучшее промолчать. Прозвенел колокольчик, зычный голос кондуктора объявил на весь вагон: