Зло не дремлет - Антон Вильгоцкий

Простое убийство зеленомордых не привело бы к нужному результату. Жизненная энергия троллей для воскрешения была гораздо менее ценной, чем если бы закланию подверглись представители любой другой расы. Другое дело – если бы все триста болотников сами убили себя во имя дзерга, как это сделали Хагнир и его друзья в склепе Архун-Коллака. Но просить их об этом или отдавать соответствующий приказ – не имело смысла: тролли, хоть и не отличались особой сообразительностью, ни за что не согласились бы расстаться с жизнью иначе, кроме как в бою с силами Света. Оставалось прибегнуть к магии, наложив на болотников чары повиновения.

Это и собирался сделать сейчас Лангмар.

Тролли стояли сзади, все три сотни. Они не догадывались, зачем хозяин отозвал их с периметра и собрал в центре города. С полуразрушенных стен за происходящим внимательно наблюдали тридцать девять чернокнижников.

Нет… Тридцать восемь.

Лангмар скользнул взглядом по лицам собравшихся, пытаясь определить, кого нет.

«Ну, разумеется. Опять этот отщепенец…»

Отсутствовавший колдун большую часть времени держался в стороне от остальных. Это ни у кого не вызывало недовольства: индивидуализм среди адептов Мрака только приветствовался. Но сейчас, в такой ответственный миг…

– Где Каздан? – спросил Лангмар, обращаясь сразу ко всем.

Несколько человек ответили, но местонахождение Каздана так и осталось неизвестным. Как оказалось, он никому не попадался на глаза с самого утра. Его отсутствие, впрочем, никак не влияло на результат – действовать все равно предстояло одному лишь Лангмару. Не явившись сейчас на площадь, Каздан, можно сказать, обокрал сам себя: он пропустит волнующий и торжественный момент возвращения в мир Схарны одного из могущественнейших черных владык.

«Интересно, где он сейчас? Снова исследует какие-нибудь подземелья на окраине? Или отправился в одну из хастарских деревушек, чтобы найти женщину? Да какая, в принципе, разница? – ухмыльнувшись, подумал Лангмар. – Какое мне дело до любого из них? Мне – Лангмару, будущему повелителю Схарны?»

Чародей повернулся к троллям. Триста пар миндалевидных желтых глаз настороженно смотрели на него. В толпе зеленомордых чувствовалась некоторая напряженность. Похоже было, что они все же почуяли недоброе.

Лангмар улыбнулся. Не важно. Жалкие монстры все равно ничего не смогут ему противопоставить. Да они и не успеют ничего предпринять.

Лангмар поднял руки и начал произносить заклинание. По рядам троллей прокатилась легкая дрожь. Несколько болотников попятились.

Вокруг ладоней Лангмара возникли полупрозрачные серебристые светящиеся сферы. Тонкие струйки тумана поползли от них к морщинистым лицам троллей. Зеленокожие карлики недоуменно моргали, силясь понять, что же их ожидает. Вряд ли они смекнули, каковы намерения Лангмара, но происходящее все равно им не нравилось. Тролли, хоть и не ждали от хозяина подвоха, с подозрением относились к тому, чего не могли понять.

Туман окутал головы троллей и начал проникать под кожу. Это не причиняло болотникам боли, но было для них совершенно уж непостижимо.

– Что происходит? – подал наконец голос один из тролльих капитанов. – Мастер Лангмар, зачем вы это делаете?

– Это нужно, чтобы вы стали сильнее, – солгал Лангмар. Сейчас, пока он еще не дал троллям установки на самоубийство, не стоило давать им понять, что он на самом деле о них думает.

Когда в стоявшей перед ним толпе не осталось ни одного тролля, что не был бы охвачен гипнотическим свечением, Лангмар послал в каждую зеленую голову мысленный импульс и отошел в сторону, освобождая обреченным болотникам дорогу к провалу.

Тролли так ничего и не поняли. Усиленный чарами гипноз сделал их послушными марионетками в руках Лангмара. Зеленая толпа двинулась к провалу. Каждый тролль, на миг остановившись на краю, доставал из ножен кинжал и произносил слова посвящения своей жизни Тергон-Газиду. А вслед за этим – рассекал себе горло и валился вниз. Лангмар и остальные чернокнижники, затаив дыхание, наблюдали за тем, как тает троллье воинство…

Ритуал сработал. Всего через несколько минут после того, как последний тролль исчез в хищной пасти провала, со дна раздался грохот треснувшей надгробной плиты и разлетающихся в стороны осколков. А вслед за ним – низкий утробный рык.

– Началось! – воздев руки к небу, провозгласил Лангмар. – Братья мои, это началось!

Колдуны начали оживленно переговариваться, обсуждая случившееся и поздравляя друг друга. Это была их маленькая – впрочем, не такая уж маленькая – победа, которая значила особенно много после болезненного фиаско, постигшего черное братство в Билане. Лангмар в считанные мгновения обрел еще больший авторитет, чем ранее. То, для чего другим потребовались сначала годы подготовки, потом месяцы напряженнейшей работы, а в конечном итоге – самопожертвование, он осуществил всего за несколько минут.

Из провала вырвался яркий сноп фиолетового света. Внутри него парил в воздухе тот, кого здесь так долго ждали: верховный жрец древней расы дзергов Тергон-Газид.

Даже самый искусный из менестрелей Эльнадора – да что там: первейший поэт среди лесных эльфов – не смог бы сочинить песни, которая должным образом описала бы восторг, переполнявший душу биланского торговца Заффы.

Подумать только: еще каких-нибудь несколько дней назад он был изгнанником Академии, не имевшим ни малейшей надежды когда-либо вновь вернуться к занятиям в столице. Авантюра, в которую втянул его пришлый пройдоха Борланд, могла в случае удачного исхода помочь Заффе набрать очки и попробовать уговорить ректора Академии Дорнблатта сменить гнев на милость. Но… как раз для того, чтобы обеспечить такой исход, Заффе пришлось нарушить наложенный все тем же Дорнблаттом запрет и применить более мощное заклинание, чем ему было дозволено. Наказание не заставило долго ждать – Заффа был превращен ректором в каменную статую. Всего на сутки, к счастью, но когда этот срок истек, хозяин волшебной лавки понял: последний шанс пропал даром, а другого уже не будет. И даже золото, которое оставил в его доме успевший к тому времени испариться Борланд, не смогло развеять его печали. В конце концов, на бедность Заффа и раньше не мог пожаловаться. А вот его хрустальная мечта была теперь разбита вдребезги и не подлежала восстановлению даже в случае прямого вмешательства богини.

Каково же было удивление Заффы, когда через неделю с небольшим посреди ночи вдруг ожил и зазвенел стоявший на тумбочке у изголовья его кровати магический орб. Кто-то пожелал выйти с торговцем на связь. Как оказалось, то был Дорнблатт собственной персоной. Заффа сначала не на шутку перепугался, подумав, что архимаг измыслил для него еще какую-нибудь кару – на этот раз уж точно пострашнее, чем двадцать четыре часа стояния камнем. Он ожидал чего угодно, но только не того, что сказал Дорнблатт. А тот сначала извинился за позднее беспокойство – Заффа и не представлял даже, что мессир ректор на такое способен, – а после… О, те слова стали для Заффы настоящим целебным бальзамом: после Дорнблатт предложил ему вернуться в Академию, чтобы продолжить обучение с того момента, на котором оно было прервано.