Весы - Дон Делилло

Члены комитета сообщали наверх лишь общие сведения. Конечной целью их предохранительных инстинктов, разумеется, был Президент. Все они знали, что Дж. Ф.К. ждет не дождется, когда Кастро окажется на столе в морге, но им не разрешалось доводить до сведения Президента, что они поставили своей задачей воплотить в жизнь его греховные помыслы. Белый дом должен оставаться вершиной неведения. Как будто безгрешный лидер возвещает некую древнюю истину, а остальные, в силу своей миссии в этом сложном мире, вынуждены восхищаться ею лишь теоретически.

Но вокруг планов вторжения на остров собирались еще более глубокие тени, неизвестные и мрачные молчаливые фигуры. Президент, конечно же, догадывался об этом: знал в общих чертах, имел представление о том, что должно получиться на выходе. Но система по-прежнему функционировала как муза-хранительница. Пусть он видит все в смягченных тонах. Оградите его от ответственности. Секреты плетут свои собственные сети, думал Уин. Система увековечит себя в этих загадочных и заумных хитросплетениях, двусмысленностях и терпеливых головоломках, на всех уровнях бредовой мысли, по крайней мере, до тех пор, пока их люди не высадятся на берег.

После залива Свиней все изменилось. Уин провел весну 1961 года в разъездах между Майами, Вашингтоном и Гватемалой, заметая следы операции, напиваясь с начальниками баз и советниками, стараясь объяснить ссыльным лидерам, что именно пошло не так. Это была развязка сюжета, первые недели краха, который он, казалось, решил растянуть с риском для собственного благополучия, как будто хотел возместить ущерб от полумер, приведших к поражению. Вместо старого комитета возник новый, устроенный не так хитро, как прежний, хотя многие из бывших участников снова заняли стулья в комнате, обшитой панелями, и это никого особо не удивило. Смерть Фиделя Кастро опять стала темой светских бесед. Но «Выделенная ИП» и «Ведущая четверка» не принимали в этом участия. Группы расформировали, их членов не стали называть провалившимися заговорщиками и оперативниками: их провозгласили «американцами из вооруженного отряда вторжения, которые лично приняли непосредственное участие в судьбе изгнанников». Устранить следовало именно тех, кто свято верил в правое дело. Связь со ссыльными лидерами, работа по набору и тренировке штурмового отряда привела к тому, что эти люди стали слишком остро реагировать на политические перемены, оказались светочувствительны и непредсказуемы. Все это, конечно, вслух не произносилось. Группы просто растворились в воздухе, а их участникам дали различные задания, не имеющие отношения к кастровской Кубе — залитому лунным светом идефиксу посреди изумрудного моря.

Что интересно, некоторые из этих людей продолжали встречаться.

— Он нас найдет?

— Сдается мне, он уже здесь, — ответил Уин.

— У меня самолет в пять двадцать пять.

— Он нас найдет.

Они сидели в буфете аптеки «Шрейдерс» на площади перед зданием суда. Уин помешивал кофе, размышлял, просто сидел, снова помешивал. Ларри наклонялся то так, то эдак, чтобы получше разглядеть Дентонский окружной суд — здание из известняка, бодрую смесь архитектурных стилей: башенки, фронтоны, мраморные колонны, остроконечные купола, балюстрады, флигеля в духе Второй Империи.

— Смотрю на эти вычурные старые дома у шумных городских площадей, и кажется мне, будто в них полно оптимизма, а я его ценю. Взгляни, какой внушительный. Представь себе: на рубеже веков человек приезжает в городок на юго-западе и видит подобное здание. Воплощение стабильности и гражданской гордости. Оптимистичная архитектура. Ожидает от будущего такой же осмысленности, что и в прошлом.

Уин промолчал.

— Я имею в виду прошлое Америки, каким мы наивно представляем его себе, — сказал Ларри, — единственный род невинности, который я одобряю.

Официальной темой разговора была Куба. Они уже несколько раз встречались в квартире в Корал-Гейблз, где ранее Парментер инструктировал кубинских летчиков, направлявшихся в Никарагуа. Говорили о необходимости сохранить связи в эмигрантском сообществе, об организации собственной сети в правительстве Кастро. Они — это пять человек, которые не могли оставить мысли о Кубе. Но при этом их группировка была незаконной. Поэтому на встречах они обсуждали сами встречи. Все обращалось вовнутрь. Сейчас у них имелся лишь один важный секрет: само существование группы.

— Еще минуту.

Они прошли под навесом в темное длинное помещение магазина скобяных товаров, заведение забытой и небезукоризненной красоты, где на витринах были выложены орудия времен первых поселенцев и старинные весы; Уин часто приходил сюда побродить между рядами, словно турист посреди печально раскинувшихся руин по грудь высотой. Приходилось напоминать себе, что это всего лишь инструменты. Он купил скребок для краски, и когда вернулись к взятой напрокат машине Ларри, припаркованной сбоку от площади, на переднем пассажирском сиденье увидели широкоплечего человека в яркой спортивной рубашке. Ти-Джей Мэкки. Слишком нарочитый ковбой, на вкус Уина, однако самый сведущий в «Ведущей Четверке»: боевой офицер-ветеран, он обучал изгнанников обращаться со штурмовым оружием и отвечал за первые этапы высадки.

Парментер сел за руль, напевая себе под нос что-то забавное. Уин устроился посередине заднего сиденья и объяснял, куда ехать. Теперь, когда с ними был Мэкки, действия обрели смысл. Ти-Джей не просто носил на хвосте вести о назначениях и увольнениях, о рождении детей. Он один из тех, за кем кубинцы пойдут без разговоров. А также единственный, кто отказался подписать письменный выговор, когда о тайных встречах в Корал-Гейблз проведал Отдел безопасности. Если бы запечатлеть всех пятерых заговорщиков на историческом холсте — брови нахмурены, торсы развернуты, эти люди вынашивали коварные планы и теперь противостоят широкоплечим агентам безопасности, одетым в хаки и стриженным под ежик, — картину стоило бы назвать «Свет проникает в пещеру безбожия». Парментер и остальные двое подписали выговор, который подшили в их личные дела. Уин подписал письмо и, кроме того, согласился на «техническое собеседование», то есть тест на детекторе лжи. Подписал и дисклеймер, где говорилось, что на тест он идет добровольно. Подписал договор о неразглашении, где обязался никому о проверке не рассказывать. Когда он провалил тест, люди из Отдела безопасности опечатали его кабинет, комнатку с голубой дверью на четвертом этаже новой штаб-квартиры Управления в Лэнгли. В кабинете обнаружили записи телефонных разговоров и документы, которые, если опустить обычные неясности, свидетельствовали о том, что Уин Эверетт сажал своих людей в руководство «Технического предприятия "Зенит"», процветающей фирмы в Майами, служившей прикрытием для новой волны операций ЦРУ против Кубы. Это, пожалуй, было уже слишком. Сперва он возглавляет группу, которая не подчиняется приказам о роспуске. Затем начинает собственную операцию внутри обширной и многоуровневой антикастровской деятельности Управления. Когда Уина во второй раз посадили за детектор лжи, после трех вопросов он начал всхлипывать. К его ладони прикрепили электроды, вокруг бицепса завернули манжету, грудь перечеркнули резиновой трубкой. Как же трудно было не лгать.