Чингисхан. Демон Востока - Алексеева

ваша, — равнодушно стукнул посохом по полу Торисмуд. — Почтенный Гелимер, можешь ли ты гарантировать, что вы в полной мере придерживаетесь веры в господа бога нашего?

— Клянусь, — горячо заверил его тот. — Поганое язычество давно в прошлом!

— С чего мы должны ему верить? — выкрикнул старейшина Грэма из Красной фракции. — Он же из жрецов, я точно помню!

— Рот закрой… — положил ему на плечо руку старейшина Дропаней, лидер Красной фракции. —… и до конца заседания не открывай.

Гелимер вообще не припомнит случая, чтобы старейшины могли себе позволить так друг с другом обращаться. Это ведь может вылиться во вражду между родами, кровопролитие и хаос… Но Грэма лишь кивнул, опустив голову. Значит ли это, что он признаёт верховенство Дропанея?

Старейшина покорённого остготского рода недоумевал, вглядываясь в такие знакомые лица из прошлого. Постаревшие, поседевшие, морщинистые, но такие живые сейчас, будто нашли где-то в лесу ручей живой воды.

— Сколько у вас воинов⁈ — раздражённо спросил Сигумир Беззубый.

— В моём роду двести пять мужей ходили под гуннскими стягами, — ответил Гелимер. — У почтенного Аммана сто семьдесят семь мужей, а у почтенного Угула девяносто три мужа. Но у нас есть много юношей, готовых взять в руки оружие по первой нужде!

— Но у них же нет ничего! — выкрикнул старейшина Альбвин из Чёрной фракции.

— Это дело наживное, — пренебрежительно махнул рукой старейшина Дропаней. — Главное — это люди.

— И мы так просто дадим им сенаторские места⁈ — не унимался Альбвин.

— А ты как своё получил? — усмехнулся Дропаней.

Альбвин не нашёл, чем ответить. Гелимер знал, что с учреждения Сената остготские роды присоединялись к нему постепенно, на обычных условиях. Зевта утверждает, что разницы никакой нет, причин не брать новые роды в Сенат у сенаторов нет, поэтому повоют и поругаются, как любят, а потом вынесут одобрительное решение.

Видимо, вопрос старейшины Дропанея заставил остальных сенаторов задуматься, раз они все замолкли, перестав даже перешёптываться.

— Просто так, — усмехнулся Дропаней.

— На этом прения считаю законченными, — произнёс старший сенатор Торисмуд, после чего обратил свой взор на Григория. — Святой отец, есть ли тебе, что сказать?

Священник же всё заседание сверлил Гелимера подозрительным взглядом, преисполненный дум. Думает, наверное, о том, так ли крепок Гелимер в истинной вере, каким хочет казаться…

— А? — растерянно отреагировал он на вопрос. — Да, есть, что сказать. Братские по крови роды в час нужды принять и поддержать — богоугодно и боголепно. Не вижу причин, чтобы отказывать старейшинам. Но забыли вы, собратья, о более важном вопросе. А как они жить будут дальше? Неужто не поможем мы им в первую пору? Неужто не поставим им хотя бы по святилищу в каждой новой деревне?

— Святой отец говорит правильные вещи! — поддержал его Вунджо Старый, что из Красной фракции. — Не люди мы, что ли? В беде их не оставим!

Причин, почему сенаторы, сидящие рядом с Дропанеем, так яро поддерживают принятие новых родов, Гелимер не понимал, но пообещал себе разобраться в этом чуть позже.

— Поддержка делом и деньгами новых родов — это вопрос для следующего заседания, — припечатал Торисмуд. — И обсуждать его мы будем только при условии, что примем новые роды. Итак, почтенные, голосуем…

Примечания:

1 — Готские цифры — цифр у них не было, а для записи чисел они использовали буквы с точкой или чертой над буквой. Это, кстати, не ноу-хау и не мастхэв, а заимствование идеи у греков, которые тоже не имели отдельных цифр. До принятия христианства готы использовали руническое письмо, но памятников с рунами до нас дошло крайне мало, что свидетельствует либо о том, что их намеренно уничтожали опомнившиеся правоверные ариане, либо о том, что распространение рун в готском обществе было малым. После принятия готами христианства арианского толка, Вульфила разработал готский алфавит, на который перевёл Библию, потому что посчитал, что руны будут ассоциироваться с язычеством и оно ему не надо. Тем не менее, на оригинальные названия букв у него фантазии не хватило, поэтому названия букв у него имеют родство с названиями рун.

2 — Эпистола — от лат. epistola — послание, письмо.

3 — Тамга — родовой фамильный знак у кочевых народов Евразии и не только. Первоначально тамгу ставили на личное имущество, рабов и скот, чтобы удостоверить всех, кто умеет пользоваться глазами, в правах собственности на движимое или недвижимое имущество — это её изначальная функция, собственно, ради чего её, скорее всего, и придумали. Потом, естественно, эти штуки начали обрастать историей и от этого неизбежно образовалась преемственность, что превратило тамгу в родовой знак, что-то вроде герба. Происхождение слова — предмет дискуссий, причём очень давних. Есть четыре версии: тюркская, монгольская, тунгусо-маньчжурская и китайская. Неизвестно точно, как оно там было, но зато доподлинно известно, что русское слово «таможня» происходит от слова «тамга». Это всё потому, что позже, после Чингисхана, тамгой называли торговую пошлину. Для борьбы с контрабандой товары помечались тамгой, а любой, ввёзший товар незаконно, имел нехилые шансы столкнуться с летальными проблемами, если выяснялось, что он схлюздил. Во времена Золотой орды тамга приобрела международное значение, потому что стала визой ханской власти. Когда ханы Золотой орды и последующих гособразований выдавали подмандатным правителям ярлыки на княжение, на ярлыки ставили тамги, иногда даже два раза, типа, вот точно-точно ярлык.

Ну и чтобы всем всё стало ясно, фото ярлыка на княжение аж с двумя тамгами:

Стоп. Что?

Ох, опять… Вот настоящее фото ярлыка с двумя тамгами, выданного ханом Тохтамышем некоему Бек-Ходжаю:

А вот ярлык аж самому королю Ягайло, учинителю рода Ягеллонов, но тут Тохтамыш пожадничал, поэтому поставил только одну тамгу:

Глава третья. Тонкие взаимоотношения

/ 12 апреля 409 года нашей эры, Западная Римская империя, регион Венетия и Истрия/

— Что⁈ — гневно прорычал Эйрих, вглядываясь в письмо.

— Что-то случилось, господин? — обеспокоился Хрисанф.

— Куруфин… — процедил Эйрих, начавший краснеть от ярости.

Сведения, поступившие от Виссариона, заведующего его делами в деревне, не могли не вызвать в нём ярость, потому что старейшина решил полностью пренебречь интересами Эйриха и использовать гуннов по собственному усмотрению. Остальные сенаторы воздержались от оппозиции и приняли предложенную инициативу, позволяющую заключить с гуннскими наёмниками договор о поставке рабов.

Виссарион сообщил, что Куруфин уже подписал двусторонний договор с гуннским тысячником Хуягом, где указал, что гунны поставят не менее пяти тысяч рабов с северных земель, а за это им заплатят по двести силикв за голову. Ещё раб тайно выведал, что у Куруфина уже есть договор с сирмийским патрицием Корнелием Ацилием Александром, в котором значится, что готский народ обязуется поставить пять тысяч рабов не позже середины лета, по цене четыреста пятьдесят силикв за голову.

Также раб узнал, что Куруфин честно заявил об ожидаемом доходе с предприятия, не утаив ни денария, что делает ему определённую честь.

И Эйрих не знал, как к этому всему относиться. С одной стороны, тысяча конных лучников ему ой как нужна, он лучше всех обитателей этого мира знал, как надо обращаться с таким типом воинов, но с другой — деньги тоже очень нужны. Часть дохода от сделки будет пущена и на содержание остготского легиона в том числе, поэтому резко отрицательно выступать против действий Зелёной фракции Эйрих не может.

«Рот ест — хвост жиреет», — подумал он с досадой. — «Ладно, обойдусь без гуннских наёмников».

Но его впечатлило то, как Куруфин всё это провернул. Воспользовался очередной сварой между Красной и Чёрной фракциями, под шумок пустил эту не очень-то интересную инициативу, подав её через второго консула Балдвина, которому всё равно, что продвигать, лишь бы продвигать, а теперь довольный подсчитывает барыш.

— Ладно, — произнёс Эйрих. — Начинай потихоньку собирать пожитки и шатёр, к полудню мы выдвигаемся дальше.

Он вышел из шатра и окинул взглядом