Проклятая любовь лорда Байрона. Леди Каролина Лэм - Наталья Павлищева

Аннабелла кивнула:

— Ветер действительно ледяной.

Горничная помогла переодеться, и немного погодя вся семья уже сидела у огня.

— Белл, вернешься ли ты? А вдруг твой муж не захочет и слышать о Сихэме и не пустит тебя навестить свою мать?

Слезливый тон миссис Милбэнк действовал Аннабелле на нервы, но она улыбнулась:

— Что ты, мама, еще неизвестно, будет ли у меня этот муж. В прошлом году я простояла на балах, подпирая стену…

— Не может быть, чтобы такую красавицу не заприметили! В прошлом году у тебя просто были неподобающие наряды. А сейчас одно желтое платье чего стоит. Белл, ты будешь самой красивой на всех балах!

Девушка не стала разубеждать мать и сообщать, что ни при каких условиях не намерена надевать желтое платье, которое портниха сшила под нажимом и по требованию миссис Милбэнк. Дама непререкаемым тоном заявила, что именно так в ее время одевались девушки, желающие выйти замуж!

— Ты же помнишь, Ральф, на мне было именно такое платье. Помнишь?

Даже если мистер Милбэнк и не помнил, то наверняка сделал вид, что расстройством памяти не страдает. Он действительно не страдал, а о желтом платье знал все благодаря неустанным напоминаниям своей дражайшей супруги, переубедить которую в том, что ныне никто не носит кринолинов, не представлялось возможным.

— Если и не носит молодежь, то уж твоя сестрица наверняка щеголяет в кринолине. Она-то наверняка помнит мое желтое платье.

Аннабелла, вспомнив элегантную моложавую тетушку, явно забывшую и кринолины, и невестку, спрятала улыбку за кулачком, изображая кашель. Это страшно перепугало мать:

— Аннабелла, ты простужена! Ральф, девочка никуда не поедет, пока не выздоровеет. Я немедленно пошлю за доктором Левенсоном, а ты иди и ложись в постель.

Как бы Аннабеллу ни прельщала возможность побыть дома еще несколько дней, лежание под несколькими одеялами в душной комнате и бесконечное питье молока с медом и лавровым листом ужасало куда сильней.

— Нет-нет, мама, я просто подавилась. Никакой простуды, и доктор Левенсон не нужен.

— Вот ты всегда так: торопишься есть и пить! Ральф, я очень боюсь, что Аннабелла подавится, а помочь ей будет некому.

— Мама, я уже ездила в Лондон, не простыла, не подавилась и вернулась живой и здоровой. Такой вернусь и в этом году.

Миссис Милбэнк вытаращила на дочь глаза, потом от души плюнула:

— Что ты говоришь?! Как это вернешься?

— С мужем, мама.

— А… разве только с мужем. Но он вряд ли захочет ехать в нашу глушь, чтобы познакомиться со своей тещей…

— Рыбка в речке, а сковородка уже на огне, — усмехнулся мистер Милбэнк, имея в виду отсутствие жениха.

Аннабелле были неприятны любые разговоры о замужестве, но, как послушная дочь и разумная девушка, она прекрасно понимала, что этого не избежать, а потому старалась не раздражаться. Оставаться старой девой тоже не слишком приятно, но, вспоминая опыт прошлого года, Аннабелла невольно морщилась — едва ли в этом году встретится кто-то поумней, с кем можно было бы просто поговорить. Гостиные и салоны наводили на нее смертную скуку, единственным развлечением на балах девушка считала не танцы, а собственные наблюдения, обычно весьма едкие, не оставлявшие поклонникам ни единственного шанса на победу. Аннабелла Милбэнк откровенно считала себя интеллектуально на голову выше всех, с кем встречалась в Лондоне, и с трудом скрывала испытываемое презрение к глупым барышням и молодым людям, суетливо подыскивавшим себе пару.

Аннабелла представляла себе брак как нечто романтически-возвышенное, с клятвами в вечной верности, однако не слащавыми, какие слышались из уст родственниц, без конца ахавших и закатывавших глазки, а почти суровыми, так, чтобы и впрямь была готовность отдать ради возлюбленного жизнь. Понимая, что действительность может оказаться не столь романтичной, Аннабелла записала в дневнике, что готова на брак без любви, но по взаимному уважению, чтобы супруги помогали друг другу и считались с противоположным мнением. Но главным для девушки оставались порядочность и разумность будущего супруга.

Беседуя между собой о будущем дочери, родители не раз вздыхали, понимая, насколько трудно будет найти жениха с ее запросами. Воспитанная на книгах и собственных размышлениях, Аннабелла едва ли была способна принимать людей такими, как они есть.

— Ох, чует мое сердце, что она влюбится в кого-то недостойного…

Муж чуть поморщился в ответ на такое замечание:

— Если и в этот раз не будет никого приличного, на следующий год не поедем, пусть лучше остается старой девой.

— Что ты, что ты! — замахала на него миссис Милбэнк. — Аннабелла богатая наследница, недурна собой и умна, она не может остаться старой девой.

— Вот в том и беда, дорогая, что умна, оттого будет перебирать. И торопить не хочется, чтобы девочка не стала несчастной, выйдя замуж поневоле.

И вот последние слезы и напутствия позади, и не слишком элегантный, но крепкий дорожный экипаж и еще два за ним с портнихой, горничной и парой слуг, а также огромных сундуков двинулись в путь…

Миссис Милбэнк стояла, прижимая насквозь промокший от слез платочек к груди и с тоской глядя вслед удалявшимся по тряской деревенской дороге мужу и дочери. Сердце чувствовало, что в этот раз дочь непременно встретит в Лондоне того, кто станет ее мужем. Миссис Милбэнк старательно гнала от себя второе предчувствие — что этот брак не станет счастливым. Сердце матери вещун, именно так и случилось, но пока еще все было впереди.

В прошлом году выезд был неудачным, и хотя супруг миссис Милбэнк утверждал, что просто женихов оказалось маловато, а жена с ним поспешно соглашалась, в душе сомневаясь, потому что дочь соседей Сара, отличавшаяся большим носом, чуть косящими глазами и кривыми зубами, тем не менее нашла супруга. Конечно, это потому, что Сара общительна и не морочит голову поклонникам умными разговорами о математике или моральных достоинствах, отпугивая их тем самым с первых минут.

Мать попыталась внушить и Аннабелле, что не стоит смотреть на молодых людей как на глупцов, если они не увлекаются математическими выкладками или не читали Горация дальше обложки. Ни то, ни другое обычно для счастливой семейной жизни не пригождается. Математики вполне достаточно в объеме простых вычислений для проверки счетов, а без Горация большинство семей проживают свой век достаточно счастливо.

Об этом думал и сэр Ральф, подпрыгивая в большой дорожной берлине на каждой кочке.

Он осторожно покосился на дочь, разглядывавшую окрестности в окно, словно боялась больше не увидеть. На этот раз все будет хорошо, Аннабелла согласилась быть снисходительной к умственным способностям будущих претендентов на ее руку, сестра сэра Ральфа, герцогиня Мельбурн, обещала всячески содействовать успеху племянницы и представить ей нескольких молодых людей и дать бал в ее честь. От бала Аннабелла категорически отказалась заранее, как и от приглашения тети жить в ее особняке Мельбурн-Хаус: