Бунтарь. За вольную волю! - Юрий Корчевский

– Кто захватил пушки?

– Фомин! Неужели не узнаёшь?

– А палил кто же?

– Мы палили!

– Так и доложу Ивану Исаевичу, он меня послал разузнать.

Михаил не имел военного образования и боевого опыта, но он понимал – надо бы преследовать отступающих, пленить, захватить обозы. Упустили! Большая часть царских стрельцов скрылась. Да не в Москву подались, а укрылись за стенами городскими Коломны, усилив гарнизон.

После боя, когда рать Болотникова пировать начала, отмечая победу провизией из захваченного обоза, к Михаилу Истома Пашков, предводитель тульского дворянства, подъехал. За ним ближние сподвижники. Истома с лошади спрыгнул.

– Ты Засекин будешь?

– Я, – поднялся Михаил.

– Узнаю благородную кровь дворян Засекиных. Пушки взять, разогнав прислугу, да вовремя атаку стрельцов поддержать не всякий десятник, а то и сотник сообразит. Хвалю! Самим Болотниковым послан благодарность выразить.

Князь обнял Михаила, как ровню. Михаил рот открыл возразить – однофамилец он, не благородного звания, да смалодушничал, промолчал! Князь продолжил:

– Не желаешь ли под мою руку перейти?

Окружение князя ненавязчиво холопов десятка Михаила оттеснило, дабы князь спокойно, без лишних ушей поговорить мог. Михаил голову опустил, хотел отказаться. Знал он, что Пашков с Ляпуновым в решающий момент перейдут на сторону Шуйского. А предателей в любом деле Михаил не любил. Как в заповедях? Предав единожды – кто тебе поверит? Князь принял его заминку за раздумья.

– Ответ сразу не даёшь, молодец. Серьёзный муж поступок свой обдумать должен, хвалю. Да ведь и главного не сказал, в качестве кого беру? Полагаю, старшим пушкарём. Славно у тебя получилось, все ядра в цель угодили. Бери подводы, грузи пушки, ежели согласен. С Иваном Исаевичем я утрясу. И холопы твои с тобой, ты их знаешь. Слышал – слушаются тебя, боятся, говорят – крут.

Князь наклонился.

– С чёрным людом, с мужичьём, так и надо. Дай им волю – всё разрушат, сожгут, людишек побьют. Не будет порядка. Сегодня отдыхай, а завтра с трофейными пушками в своём биваке жду.

Князь прижал к себе Михаила, вскочил на лошадь. Кавалькада унеслась. Михаил раздумывать стал. У Пашкова ратники опытны и обучены, вооружены хорошо, порядок и дисциплина есть. И повоевать под его началом вполне можно, но до поры до времени, до измены его в битве под Москвой. А ещё – находясь в рати Пашкова, можно узнать о планах изменника. Михаил не верил, что Пашков предал в одно мгновение, наверняка план перехода к Шуйскому обдумывал, своих дворян подбивал. Пусть идёт как идёт. А из пушек стрелять он научится. Как наводить, он интуитивно понял. Главное – какую мерку пороха в ствол сыпать, чтобы пушку не разорвало?

Пушки и огненные припасы – ядра, порох, каменный дроб и прочие мелочи – на подводы погрузили и с утра переехали в лагерь Пашкова. Занятно было – казаки Илейки Муромца стояли отдельно, рязанцы Ляпунова – своим биваком, так же как и туляки Пашкова, северская рать Телятевского тоже уединилась. И холопы, ополчение, своим лагерем стояли. Недалеко друг от друга, но отдельно. Похоже, дворяне не особенно дружили, как и другие предводители. Надо бы это обстоятельство запомнить и при случае использовать, решил Михаил. Интриганом он не был, но жизнь сама подталкивала.

В войске Пашкова дисциплины и порядка больше, это сразу чувствовалось. Наверное, так и должно быть, в его войске боевые холопы и служилые дворяне, война была их уделом, образом жизни. Холопы десятка Михаила смотрелись на их фоне едва ли не шайкой разбойников – в разномастной одежде, с разным оружием, довольно неопрятные. Взять волосы. Дворяне и боевые холопы острижены почти налысо. С такой причёской кожа на голове под шлемом не потеет, врагу ухватить за чупрун невозможно, а ещё живность не заводится. В походе не всегда возможность вымыться есть, поэтому вши и блохи – вопрос насущный. И бороды – в войске Пашкова, Ляпунова, Телятевского они оправлены, аккуратные, даже расчёски для бород и усов есть, маленькие, с частым гребнем. А у холопов в десятке Михаила бороды лопатой, от жира местами слиплись. Немудрено, после еды мужики о бороды руки вытирали.

Единственное объяснение, почему Пашков Михаила с десятком к себе пригласил, так это пушки. Фактически в десятке Михаила тридцать человек, с шестью пушками вполне управятся. По тем временам шесть пушек – сила грозная, серьёзная. Иметь пушки могло только царское войско. Дворяне могли купить пушки в Пушечном приказе, но негодные к службе в армии. Либо калибром малые, либо изношенные и списанные, либо трофейные, к которым ядра подобрать невозможно. Пушки подразделялись калибром по весу ядра – полуфунтовые, фунтовые, полуторафунтовые и так далее. Ядра могли быть каменные и свинцовые, применялся на близкой дистанции ещё дроб каменный или свинцовый, вроде картечи. Для пешцев такой выстрел подобен смертоносной метле.

Михаил после завтрака отправился к пушкарям стрелецким. Расспросил подробно о навесках пороха, некоторых других премудростях. Огненного боя, что пищального, что пушечного, в народе побаивались. В состав чёрного пороха входила сера, точно так же, по уверениям церкви, пах дьявол. А ещё пугал грохот. От порохового дыма и лица и форма у пушкарей зачастую тёмные, закопчённые. Ну, ровно черти из преисподней. Михаил лишь ухмылялся, слыша такие разговоры. Что с них взять, тёмные люди!

После суточного отдыха довольные одержанной победой мятежники двинулись к Коломне. Город старинный, укреплён хорошо, стены Коломенского кремля толстые, каменные, высокие.

К гарнизону крепости присоединились стрельцы из разбитого царского войска под селом Троицким. В городе запасы провизии есть, в кремле родники. Город не раз был в осаде – то татары, то рязанцы пытались себе город вернуть, изначально-то к княжеству рязанскому относился. Да всегда московские управители на Коломну с вожделением смотрели, уж больно удобно расположена, на слиянии Оки и Москвы-реки, на перекрёстке судоходных путей, из Балтики на Волгу.

Население посадов, извещённое стрельцами и испуганное, от войска Болотникова в кремле укрылось. Хоть и обширна территория крепости, а тесно в ней стало. Бунтовщики посады быстро заняли. Если кто там и оставался, так старики. Пограбили посады, а крепость с ходу, с налёта не возьмёшь. Уже начало октября, прохладно ночами. Мятежники довольны, что в чужих избах ночевать можно, не под телегами в чистом поле. Следующим утром бунтовщики на приступ пошли. Ни камнемётных машин, называемых на Руси пороками, ни артиллерийской подготовки не было. Полагали – тараном ворота выломают, да не вышло. В кремле гарнизон обучен, опытен. Из луков, из пищалей, из пушек стреляли. На стенах крепостные пушечки-тюфяки, стреляющие дробом. А ещё на штурмующих и смолу лили, и кипяток, швыряли камни. Много штурмующих живота лишились, а ещё больше с ожогами, переломами, ранениями из строя выбыло. Обозлённые неудачей военачальники войска мятежников распорядились пушки поставить. С полсотни пушек набралось, установили, стрелять начали. Да пушечки все калибра небольшого, стенам ущерба нет, а ворота захабом прикрыты, специальной стеной под прямым углом. Для осады крепостей специальные пушки надобны, осадными их называют, калибром большие, ядра по два пуда весом швыряют. А нет у войска Болотникова таких. В царском войске подобные орудия наперечёт, под них повозки крепкие, да не одна, и тянет их восьмёрка коней каждую повозку. Постреляли пушки, ядра только каменную крошку от стен выбивают. Что поделаешь, пушки полевые, супротив неприкрытой живой силы предназначены. Отступились. Военачальники у Болотникова совет держат. Решили оставить небольшой отряд, дабы не дать выйти из кремля царским ратникам. А самим на Москву походом идти. Впереди осень с её дождями, непроезжими дорогами. Цель мятежников Москва, а не Коломна, в столице царь, свержения и смерти которого бунтари желают.