Не родись красивой, или Точка опоры - Карина Тихонова

Из полуоткрытой двери на меня смотрела смешная девчонка лет десяти. Девчонка улыбалась во весь рот, демонстрируя скобки на мелких неровных зубках.

Я с трудом проглотила неразжеванный гренок.

─ Привет, ─ сказала я неуверенно.

─ Привет, ─ ответила шепелявая девица, и улыбка ее стала еще шире.

─ Аня, ─ представилась я.

─ Ну, да! – пришла в восторг девчонка. Влезла в полуоткрытую дверь и встала на пороге, разглядывая меня зачарованным взглядом. – Вспомнила, да?

─ Нет, ─ покаялась я в третий раз. – Не вспомнила.

─ А как тогда…

─ Твоя мама сказала, что на кольце есть надпись, ─ перебила я свою малолетнюю визави. Девочка, видимо, была дочерью хозяев дома. Для прислуги чересчур мала.

─ А, ну да, ─ не стала спорить девочка. – Я слышала, как мама говорила папе. А ты вообще ничего не помнишь?

─ Вообще ничего.

─ Класс!

Девчонка посмотрела на меня с уважением.

─ Тебя зовут Генриэтта? – спросила, вспомнив монолог Эллы.

─ Ага, ─ не стала спорить девочка. – Дурацкое имя, правда?

─ Нет, почему? – дипломатично возразила я. – Красивое имя.

─ Красивое где-нибудь в Англии, ─ сказала девчонка беспечно. – Мне, вообще-то, плевать, как меня называют. Папа огорчается.

─ А! Это тебя так мама назвала! – догадалась я.

─ Она, ─ не стала спорить девчонка. – Мама считает, что порода начинается с имени.

─ Какая порода? – не поняла я.

─ Аристократическая, ─ пояснила девочка. – Про аристократов слышала?

─ Краем уха.

─ Ну, вот…

Девчонка обвела комнату взглядом и принялась размахивать руками, хлопая ладонями то за спиной, то перед собой.

─ А как мне тебя называть? – спросила я. – Полным именем?

─ Как хочешь, ─ ответила девочка. – Хотя нет, не будем травмировать папу… Папа называет меня Гаврик. Можешь тоже так называть.

─ Спасибо, ─ ответила я серьезно. – А твоя мама не обидится, если я буду называть тебя Гавриком?

Девочка подумала и ничего не ответила. Еще раз хлопнула ладонями перед собой и вдруг заторопилась.

─ Ну, мне пора музыкой заниматься. Ты поправляйся, Аня.

─ Спасибо, ─ ответила я вслед.

Девочка дошла до двери, потянула на себя ручку. Перед тем как выйти из комнаты, она обернулась и сказала:

─ А мама называет меня Ритой! Вот!

Дверь захлопнулась, я осталась одна. Поставила пустую бульонницу на столик, улеглась поудобней и почти мгновенно уснула.

Прошло два дня.

Выздоравливала я быстрыми темпами, но признаваться в этом не желала даже себе самой. Скажу честно: меня пугала неопределенность моего будущего.

Конечно, на улицу меня не выкинут. Хозяева – люди порядочные. Они приложат все усилия, чтобы помочь мне отыскать свое место в этом мире.

С другой стороны, предположим, им это удастся, а место окажется таким незавидным, что лучше бы оно не отыскивалось.

Тогда что делать?

Я старалась не поддаваться унынию, но оно часто овладевало моим малодушным сердцем.

Элла общалась со мной дружески уважительным тоном, которым богатые люди общаются с равными себе по социальному статусу. Не последнюю роль в этом играли не только мои дорогостоящие украшения, но и дружеская симпатия, возникшая между нами. За прошедшие три дня Элла успела рассказать мне почти всю свою жизнь, в том числе историю знакомства с мужем.

Элла познакомилась с Максимом давно, на съемках какого-то телесериала. За плечами у нее уже было два неудачных брака по любви, и в этой жизни Элла теперь искала прочности. Так сказать, точку опоры.

Кинопродюсер Максим Волохов на эту роль вполне годился, и Элла предприняла некоторые усилия по его завоеванию. Впрочем, усилия были самые минимальные. С такой внешностью, какая была у тридцатитрехлетней Эллы, можно было ограничиться скромными средствами вроде красивого вечернего платья.

Элла показала мне фотографии того времени. Неправдоподобная красавица рядом с кругленьким простоватым Колобком выглядела еще ослепительней, но скажу честно: Максим мне нравился гораздо больше.

Не потому, что при своей обманчиво простоватой внешности был человеком умным, цельным и жестким. Не потому, что сделал себя с нуля и сумел реализоваться в этой нелегкой жизни.

А потому, что обожал свою маленькую семью и был ей предан по-собачьи. То есть, без раздумий и аналитических выкладок.

На мой взгляд, Элла на такую безоглядную любовь способна не была. Хотя, конечно, я могла и ошибаться.

Элла являла собой довольно обычный в наше время тип женщины, попавшей из нищеты в богатство. Раньше про таких говорили: «Из грязи в князи». Само по себе это, конечно, не преступление. Но довольно часто внезапно разбогатевшие дамы, имеющие смутное представление о настоящих аристократах, изо всех сил стремятся примкнуть к их рядам. И порой выглядят нелепо.

─ Это человек не нашего круга, ─ в десятый раз повторила Элла свое любимое выражение, рассказывая о каком-то шапочном знакомстве.

Один раз я не выдержала и спросила:

─ Элла, что это за кружковщина такая, объясните мне, пожалуйста?

Элла удивленно захлопала ресницами. От женщины, носившей настоящее французское белье и бриллианты в платине, она такого вопроса не ожидала.

─ Ну, как же? – переспросила она беспомощно. – Разве и так не понятно? Человек, с которым не стоит общаться…

─ Почему? – не отставала я.

Элла снова захлопала ресницами.

─ Как почему?

Мне надоело ее беспомощное блеянье, и я пришла на помощь.

─ Это глупый человек? Непорядочный человек? Человек, лишенный чувства юмора? Националист? Домостроевец? Преступник? С кем нам не стоит общаться?

Элла обмозговала мои вопросы и не нашла на них достойного ответа. Только сказала:

─ Странная ты какая-то…

И остаток дня общалась со мной очень холодно.

Впрочем, у Эллы было одно немаловажное достоинство, перекрывающее все мелкие недостатки: Элла – прекрасная мать.

Генриэтту она любила до самозабвения, никаким нянькам ребенка не доверяла и возилась с девочкой сама. Сама отвозила ее утром в школу, дожидалась конца уроков, блуждая по бутикам, потом привозила девочку обратно. Кормила дочь, одевала, причесывала, следила за ее оценками, лично общалась с педагогами, помогала делать уроки, играла с девочкой в теннис, возила ее в бассейн, занималась с ней музыкой…