Пробудившийся любовник - Дж. Р. Уорд

Крик перешел в могучий рев.

В закинутой вверх руке объявился нож, а женщина превратилась в мужчину. Светловолосого мужчину с бледной кожей и линялыми глазами. Заметив блеснувшую сталь, Джон попытался отбить удар, но его рука упала как плеть.

— Так, значит, это тебе нравится, воин?

Кинжал вошел прямо в сердце. Боль пронзила тело. В рот хлынула кровь. Легкие судорожно сокращались, но воздух кончился. Содрогаясь в агонии, Джон пытался отогнать от себя смерть.

— Что с тобой? Проснись!

Он открыл глаза. Лицо горело. Странно. Ведь ударили в грудь. На осознание того, что рот свело от крика, ушло несколько секунд. Но из груди не вырывалось, ни звука.

От страшного сна остались только чужие руки, крепко держащие его. Джон в ужасе спрыгнул с кровати и впечатался головой в пол.

— Не бойся, это я, Уэлси.

Знакомый голос смыл остатки кошмара.

Господи. Ничего не случилось. Он жив.

Бросившись к женщине, Джон уткнулся лицом в ее длинные рыжие волосы.

— Все хорошо, ты с нами, дома, — бормотала она, нежно поглаживая его по спине.

Дома. Уже целые шесть недель…

После долгих лет сиротства и скитаний он наконец-то обрел семью. Уэлси и Тора.

Которые о нем заботились, слушали и понимали его.

Узнать правду было нелегко. Но — все сразу встало на свои места. Вот почему Джон так отличался от других людей — все вампиры до превращения были хилыми и тщедушными. Даже Торман когда-то был таким. А теперь он — великий воин.

Уэлси заглянула ему в глаза:

— Так что это было?

Джон покачал головой, судорожно сжимая объятия и зарываясь глубже в ее плечо.

Зетист материализовался у домика Беллы и скрипнул зубами. Снова какая-то сволочь нанесла визит. На пороге натоптано, в снегу свежие отпечатки шин. Черт, судя по следам, из дома выносили вещи.

Мысль о том, что еще одна частичка девушки покинула дом, была невыносима.

Матерь божья, а если родственнички растащат все барахло, что же останется ему? Где предаваться воспоминаниям?

Окинув взглядом крыльцо и окна гостиной, Зет ухмыльнулся. А что, может, и самому что-нибудь спереть? На память. Это, конечно, скотство, но — что поделаешь? Придется стать вором.

Меньше всего хотелось иметь дело с ее аристократической семейкой. И в лучшие-то времена общение с окружающим миром давалось ему с трудом, а сейчас… После похищения Беллы он стал не просто замкнутым, а откровенно опасным. Связи с общественностью — это по части Тормана.

Зет обошел дом и открыл дверь в кухню. Отключив сигнализацию, он первым делом глянул, как поживают рыбки. Кто-то уже успел о них позаботиться! На поверхности плавали хлопья корма.

Сердце сжалось от ревности. Непонятно почему, но этот дом стал для него родным.

Он убирал следы былого разгрома, поливал цветы, ухаживал за аквариумом. Побывал во всех комнатах, изучил каждую ступеньку, успел посидеть на диване и поваляться в кровати. Проверил задом каждый скрипучий стул. Черт! — он даже готов был купить этот сарай, если бы его выставили на продажу. Раньше ему бы и в голову не пришло связываться с недвижимостью. Любая собственность вызывала отвращение. А сейчас все, что хранилось под этой крышей, притягивало со страшной силой. Как храм ее памяти.

Зет быстро обежал помещения, проверяя, что вывезли. Не так много. Картина, серебряный поднос из гостиной и зеркало из прихожей. Он подивился странному выбору, но все же пожалел о пропаже.

Вернувшись в кухню, он обвел ее взглядом. Тогда, после похищения, здесь все было иначе. Битая посуда, обломки мебели, залитый кровью пол.

Взгляд упал на черную полосу, прочерченную поперек светлой сосновой доски. След того, как лессер волок девушку за собой, а она яростно сопротивлялась.

Гнев подступил к горлу, мышцы свело от знакомого чувства. Черт… При чем здесь она? И вообще, какого черта он переживает? Он ей никто. Не сват, не брат. И оба раза, что они виделись, вел себя как последняя скотина.

Хотя — себя ли обманывать? Именно эти короткие встречи заставили его задуматься о своем убожестве.

Блевать на глазах у дамы, давая таким образом понять, как на него действует ее возбужденное тело. Недурно для начала знакомства. Но что же он мог поделать, если это была естественная реакция организма на женскую плоть после долгих лет рабства, когда сука Хозяйка насиловала его каждый день?

Интересно, с чего Белла-то завелась? Ведь он такой урод. Со шрамом во все лицо и истерзанным телом. Репутация — пострашней, чем у Джека Потрошителя. С отвратительным характером. С ненавистью на весь свет. И она — такая добрая, такая красивая… Из приличной семьи. Аристократка.

Наверное, захотела сменить антураж. Пробежаться по краю пропасти. Пощекотать нервишки и посексовать с диким зверем. Такая минутная прихоть.

Но, несмотря на все эти доводы, она казалась ему очень… привлекательной.

За спиной пробили старинные часы. Пять утра.

Входная дверь со скрипом отворилась. Вампир выхватил кинжал и прижался к стене.

Буч, с поднятыми руками, шагнул внутрь.

— Зет, это я.

Зет вернул оружие в ножны.

Бывший детектив был аномальным явлением в братстве вампиров. Простой смертный, допущенный в тесный круг воинов. Он жил вместе с Ви, качался в зале с Рэйджем и соревновался с Фури в погоне за модными тряпками. А с Зетом его объединяло отчаянное желание отыскать Беллу.

— Чего тебе, коп?

— Ты домой собираешься?

Вопрос прозвучал как дружеский совет.

— Пока еще нет.

— Скоро светает.

«Какого черта!»

— Тебя Фури подослал?

— Нет, я сам. Когда вы с девицей свалили из бара, что-то подсказало мне, что рано или поздно ты окажешься здесь.

— Решил, что я прирезал ту телку в ближайшем переулке?

— Да нет, она же вернулась еще до моего ухода.

— Тогда какого черта ты здесь потерял?

Коп опустил голову. Разглядывая носки модных ботинок и теребя пуговицы черного кашемирового пальто, он медлил с ответом.

Курьер хренов. Наверняка подослали.

— Выкладывай, коп, не тяни резину.

Человек потер бровь.

— Ты ведь в курсе, что Тор общался с семьей Беллы? И что ее братец шутить не любит. Так вот: ему не нравится, что кто-то наведывается сюда. Он получает сообщение всякий раз, когда отключается сигнализация, и требует прекратить эти визиты. Зет, ты все понял?

Зетист оскалился.

— Вот сволочь.