Книга о потерянном времени. У вас больше возможностей, чем вы думаете - Лора Вандеркам

Для начала, согласно дневникам учета времени, американцы спят примерно по восемь часов, как и 40 лет назад. Пенсионеры и студенты не искажают эту картину. Даже мамы и папы, которые работают полный день и имеют детей в возрасте до шести лет, спят 8,31 и 8,06 часа соответственно. Замужние матери школьников, работающие полный день, все равно спят 8,09 часа.

Одна из причин, по которым нам хватает времени на сон, заключается в том, что мы работаем гораздо меньше, чем думаем. Пусть Harvard Business Review (HBR) и возвел 70-часовую рабочую неделю в ранг нового стандарта для профессионалов, в реальности средний работающий родитель фиксирует в дневнике от 35 до 43 часов в неделю. В пресс-релизе Центра по проблемам соотношения работы и личной жизни, посвященном исследованию HBR, мелким шрифтом напечатано, что около 1,7 миллиона американцев имеют «экстремальную» работу, для которой характерны рабочая неделя в 60 с лишним часов (по их собственным оценкам), и некоторые другие особенности (например, большая ответственность и непредсказуемый график). Впечатляющая, на первый взгляд, цифра, но 1,7 миллиона — это всего лишь чуть больше 1 % работающих людей в США. И поскольку сведения о 60-часовой неделе не были основаны на учете времени, вполне возможно, что и эта цифра преувеличена (как мы увидим ниже).

Мы поддерживаем у себя дома определенную чистоту, но не такую, как в 1965 году, когда домохозяйки с детьми в среднем драили свои жилища по 37,4 часа в неделю (а замужние матери в целом, включая работающих, тратили на это 34,5 часа). Но в наши дни даже папы, чьи жены не работают, тратят больше часа в день на хозяйственные дела — уборку, готовку, уход за газоном. И это плюс к почти четырем часам в день, которые тратят на эти вещи их жены (около 26 часов в неделю). Замужние матери, работающие полный день, умудряются мыть полы, строгать овощи и пылесосить больше двух часов в день или около 14,5 часа в неделю.

Однако, когда дело доходит до детей, ситуация представляется более запущенной. Многие работающие на полную ставку матери считают, что обделяют детей — и в самом деле, они тратят 11 минут в день на игры или хобби (или около 25 минут, если дети младше шести лет). Однако женщины, работающие неполный день, — их рабочая неделя составляет 19 часов вместо 36 — доводят это показатель всего лишь до 21 минуты. Матери, которые полностью отошли от работы, едва переваливают за полчаса. Даже если у них дети-дошкольники, с ними в среднем играют всего 50 минут в день или около шести часов в неделю, хотя у таких мам есть по крайней мере на 35 часов в неделю больше, чем у занятых полный день. Папы фиксируют лишь 15–18 минут в день, потраченных на игры с детьми, что составляет приблизительно одну шестую от времени, которое они тратят на перемещение между различными местами (то есть на разъезды в машине).

Еще американцы в целом очень много смотрят телевизор: по сведениям компании Nielsen, больше 30 часов в неделю, хотя в дневниках учета времени указан гораздо меньший объем (по разным источникам, в среднем 2,62–3,3 часа, что дает от 18 до 23 часов в неделю).

Эти цифры, конечно, вызывают неизбежный вопрос: почему данные в дневниках расхода времени настолько отличаются от ответов, полученных в других опросах? В случае с телевидением причина такова: чтобы составить рейтинги, Nielsen спрашивает, включен ли телевизор, в то время как дневники учета времени фиксируют «основную деятельность». Люди упоминают телевизор, только если смотрят передачи.

Но важнее здесь другие вопросы. Почему работающие матери утверждают, что спят всего шесть часов в неделю, когда в их дневниках значится восемь? Может быть, имеются в виду шесть часов по будням, но чтобы средний показатель в неделю достиг восьми, на выходных средняя работающая мама должна спать по 13 часов (то есть если она ложится в 11 часов вечера, то встает в полдень). Хотела бы я, чтобы моя семья такое позволила! Вот более вероятное объяснение: участницы опросов отчаянно преуменьшают время, которое тратят на сон. Но почему? Зачем создавать у молодых женщин ложное впечатление, что работающие матери всегда всклокочены и страдают от недосыпа? Почему американцы в целом приписывают себе больше рабочего времени, чем есть на самом деле, и называют трудовую неделю в 60 часов «работой на неполный день»?

Социологи хорошо изучили эти вопросы. Оказывается, данные, подтверждающие нехватку времени и переработки, обладают фундаментальным недостатком: это ложь.

Может быть, мы врем не специально, но проблемы с памятью и устным счетом возникают у нас именно тогда, когда интервьюер хочет получить быстрый ответ, и в отсутствии конкретных воспоминаний мы склонны недооценивать или переоценивать вещи в зависимости от социально поощряемых установок или переживаемых эмоций.

Например, мало кто из нас любит делать рутинную домашнюю работу или решать хозяйственные вопросы. Чтобы разгрузить посудомойку или оплатить счета, много времени не потребуется, но нам кажется, что мы занимаемся этим постоянно. Поэтому, когда нас спрашивают, сколько времени уходит на такие вещи, мы завышаем свой ответ по сравнению с настоящими сроками, указанными в дневниках расхода времени, — примерно на 100 % в случае и мужчин, и женщин.

Еще мы чувствуем необходимость тяжело работать. В мире, где столько конкуренции, многие испытывают стресс по поводу работы и полагают, что их рабочий день длится дольше, чем в реальности. Благодаря смартфонам мы находимся на связи большую часть времени и порой считаем себя работающими, даже если только что включили фильм «Рики Бобби. Король дороги», перед тем как быстро проверить электронную почту. А поскольку мало кто застрахован от потери места, мы жаждем показать себя столь же усердными, как коллеги и конкуренты. Подумайте об этом. Если такие издания, как Fortune и Harvard Business Review, утверждают, что работать 60 часов в неделю в наше время — это, считай, «на полставки», какой руководитель не заявит, что работает 70?

И вот мы заявляем, что работаем больше времени, чем показывают дневники учета. В 1990-е годы социолог из Мэрилендского университета Джон Робинсон и его коллеги проанализировали, сколько времени люди тратят на работу по их собственным словам, и сверили эти показатели с дневниками учета времени. Исследователи обнаружили, что чем больше часов тратилось на работу по словам испытуемых, тем менее точным был этот отчет. Нетрудно догадаться, в какую сторону. Почти никто из якобы работающих по 70 часов в неделю не преуменьшил этот показатель. Более того, средний человек, который сообщал, что работает более 75 часов в неделю, вносил в дневник около 55 часов. Недавно я связалась с Робинсоном, и он прислал мне свои рабочие материалы с более свежими данными — за 2006–2007 годы. Люди, которые на словах демонстрировали склонность к трудоголизму, стали работать немного больше, но и при этом средний человек, который якобы трудится по 60–69 часов, на самом деле отчитывался о 52,6 часа, а те, кто претендовал на 70, 80, 90 или больше, заносили в дневник меньше 60.

Если сложить все это лишнее время, которое люди добавляют к действительно потраченному на работу, домашнее хозяйство и другую деятельность (например, уход за детьми и фитнес), можно понять, почему, по некоторым исследованиям, у людей получается 180 или даже больше 200 часов в неделю, хотя даже самым могучим из нас выделено не больше 168. Исследования дневников учета времени имеют социологическую ценность, поскольку заставляют посмотреть в лицо реальности: в дне 24 часа, в неделе — 168, и все наши занятия на самом деле должны укладываться в эти пределы.