Карма фамильных бриллиантов - Ольга Володарская

Но обо всем этом Аня узнала позже, когда, разгадав бабкиншифр, нашла «зарытую собаку» – фарфоровую копилку в форме бульдога. В пузе псаЭлеонора спрятала дневники, а в голове – сокровища клана Шаховских. Так водночасье Аня стала очень богатой и весьма родовитой барышней.

Убийцу Элеоноры вскоре нашли. Им оказался супруг ЕленыАлекс. Влюбленный в племянника своей жены – Дениса, Алекс мечтал разбогатеть,чтобы помочь своему Дусику удержаться на звездном олимпе, с которого тотвот-вот должен был низвергнуться. Он не ведал, что и сам Дусик предпринимаетпопытки завладеть сокровищами. Денис и сарай взломал, и в квартиру пыталсяпроникнуть, а потом, доведенный до отчаяния, напал на Аню в подъезде ее дома.От смерти девушку спас следователь Головин, ведший дело Новицкой. Дусикапосадили. Алекса тоже. Только Бергман в тюрьме умер, а вот о судьбе НовицкогоАня ничего не знала. И не хотела знать! О той истории она вообще вспоминать нежелала. А вот бабушку Элеонору не могла забыть, ведь именно она, не фея, анеобыкновенная женщина Элеонора Георгиевна Новицкая, помогла ей обрестисчастье!

И помощь заключалась не столько в завещанных драгоценностях,сколько в том, что благодаря бабуле Аня узнала своего отца, Сергея Шаховского-Отрадова,свою настоящую мать, Елену Бергман, а главное – Петра Моисеева.

Когда Аня увидела его впервые (произошло это на похоронахЭлеоноры), то даже зажмурилась – так ее поразила красота Петра. Стройный,высокий, голубоглазый, светловолосый, но при этом темнобровый и смуглый: кожа унего была, как Анин любимый кофейный напиток «Московский», сильно разбавленныймолоком, Петр показался ей живым воплощением Аполлона Бельведерского. Потомоказалось, что Петр еще и чертовски умен, богат, талантлив, известен и… холост!

Понятно, что Аня не рассчитывала на то, что именно онастанет той, кого адвокат Моисеев поведет под венец. Она, собственно, вообще нина что не рассчитывала, кроме доброго отношения к себе, убогой. И поначалуименно так и было, но чем больше они общались, тем теплее Петр относился к Ане,находя в ней те качества, которые, по его мнению, делают женщину исключительнойи желанной: доброту, порядочность, удивительные для современной девушки чистотуи нежность. Да, он не считал ее поначалу красивой и сексуальной, но искреннеполагал, что Анюте достаточно за себя взяться, чтобы стать весьмапривлекательной. И Аня взялась! Стряхнув с себя имидж затюканной замарашки, онапревратилась если и не в красотку, то в модную, прогрессивную и оченьинтересную даму. Она сменила гардероб, прическу, цвет волос, макияж. Записаласьв фитнес-клуб, солярий, спа-салон. Поступила сразу в два учебных заведения:институт дизайна и школу флористов. Научилась водить машину. Наняла педагоговпо речи, этикету, манерам. Окончила кулинарные курсы и (тайно от всех!) курсыгейш… Короче, преобразилась до неузнаваемости!

И Петр Моисеев ее старания оценил. Оценил настолько, чтопредложил ей руку и сердце. Аня, естественно, согласилась, и вот уже год онимуж и жена – Анна и Петр Моисеевы! Кстати, на днях будет их ситцевая свадьба, исвекровь, милейшая Надежда Григорьевна, подарит им что-нибудь из допотопногопостельного белья, хранимого ею специально для такого случая…

Вспомнив Петину маму, Аня улыбнулась и зашарила глазами покухне, чтобы отыскать в одном из закутков пса Данилку, лохматого симпатягу«дворянской» породы, принесенного в дом Надеждой Григорьевной в первые дни ихмедового месяца.

– Даня, малыш, кушать! – позвала Аня пса,обнаружив его, воровато покусывающего ее тапку, под своим стулом. – Да необувь, дурачок, а «Педигри»!

С этими словами она сползла с высокого табурета и, захвативиз большого пакета горсть сухого корма, кинула его в собачью миску. Но Даняпатентованному песьему лакомству предпочел тапку хозяйки и не соизволил оторватьсяот трапезы.

– Ну и черт с тобой, – весело сказала Аня. –Жри резину и велюр, если хочешь! Твой корм слопают Юнона и Авось.

Юнона и Авось были котами сиамской породы. Их домой слепымималышами притащила сама Аня еще до свадьбы. Котята были симпатягами спокладистым нравом, но, как подросли, стали вредными, капризными тварями снепомерным аппетитом. За Даней они подъедали все, даже собачий корм, а вот ухозяйки просто-напросто воровали еду с тарелки. Запрыгивали на стол и наглотащили! А потом, поспешно сожрав украденную пищу, смотрели на Аню голоднымиглазами, будто в их клыкастых ртах не было и маковой росинки. И Аня накладывалаим еще. А вот Петр, если замечал их безобразные выходки, на целый деньотказывал нахалам в довольствии. И сколько они за ним ни ходили, мяукая, урча,подлизываясь, муж оставался непреклонным. За это, наверное, Юнона и Авосьхозяина и уважали. В отличие от хозяйки, с которой наглели до безобразия.

«Ты слишком мягкая, – часто говорил ей Петр. – Тыих избаловала. С животными, как и с детьми, надо быть построже, иначе сядут нашею…»

Аня в ответ согласно кивала, а про себя думала – пустьсадятся, особенно дети, о которых она страстно мечтала с первых днейзамужества! Ей так хотелось иметь дочку, которую она планировала назвать Элеонорой,что мысли о долгожданном потомстве не оставляли Анюту ни днем, ни ночью, нидаже с утра, за чашкой сильно разбавленного молоком растворимого кофе… Кактеперь, например!

Стоило только Ане подумать о своей еще не рожденной (и незачатой, если судить по циклу) дочке, как в животе что-то сжалось. Точно впредчувствии… А потом екнуло выше – под сердцем, и стало так тревожно, но в тоже время радостно, что Аня засмеялась. Неужели беременна? Задержка покадвухдневная, и это ничего не значит – для нее нормально, если даженеделя, – но что-то подсказывает…

Аня приложила руку к своему плоскому (спасибо занятиям вфитнес-клубе) животу, прислушиваясь к ощущениям, но там, внутри, больше ничегоне сжималось. И сердце билось в привычном ритме. Только Аня все равно знала –ребенок уже живет в ней. Пока он маленький-маленький, как песчинка, но скоропревратится в горошину, потом в орешек, а там не успеешь оглянуться, как насвет появится настоящий человечек. Представив его, крохотного, беззащитного, сбеззубым ротиком и нежным пушком на круглой головке, Аня счастливо улыбнулась.Скоро и у нее будет такой малыш! Быть может, уже в грядущем году, в августемесяце (Аня посчитала на пальцах), то есть родится Лев. Это здорово, ведь Петртоже относится к этому зодиакальному знаку, и значит, следующим летом они будутпраздновать два дня рождения…

Стоп! – остановила себя Аня. Еще ничего не ясно, а онауже размечталась. Нет бы сначала проверить свою догадку, а потом месяц рождениявысчитывать, тем более родиться ребенок может и раньше срока, тогда будет у нееРак или…

Стоп еще раз! Пока нет полной уверенности, надо запретитьсебе мечтать, да и потом, когда уверенность появится, тоже, а то еще, чегодоброго, сглазишь. Тьфу-тьфу-тьфу, мысленно сплюнула Аня. С тех пор как еежизнь стала похожа на сказку про Золушку, девушка стала очень суеверной, боясьспугнуть удачу. Петр ее за это журил, а отец со смехом успокаивал, говоря, чтоей теперь нечего опасаться, ведь ее хранит фамильный талисман. Он имел в видуроскошное колье с тремя огромными бриллиантами, передаваемое на протяжении двухстолетий по наследству старшим дочерям рода Шаховских, которое, по легенде,приносило удачу его обладательницам. В легенды Аня не очень верила, новынуждена была признать, что, как только фамильное сокровище попало к ней,жизнь ее круто изменилась, естественно, в лучшую сторону. И это при том, чтоАня его надевала лишь дважды: в день получения, чтобы лучше рассмотреть, и насвадьбу. Остальное время колье, а также идущие с ним в комплекте кольцо ибраслет, хранились в домашнем сейфе. Петр хотел запрятать его в банковский(«талисман» стоил баснословно дорого, и муж беспокоился за его сохранность), ноАня упросила оставить колье в квартире, чтобы иногда доставать его илюбоваться.