Жизнь "Ивана" - Ольга Семенова-Тян-Шанская

Когда младенец идет «не путем», то есть вперед ногами, или согнутый, то некоторые бабки спускают роженицу с доски. Широкая доска приставляется наискосок к стене и укрепляется так. На верх доски бабка при помощи мужа кладет навзничь роженицу — головою вниз. Затем муж и бабка ее отпускают, и она быстро катится вниз головою (муж и бабка следят, чтоб она не свернулась на бок), от такого быстрого движения и некоторой встряски ребенок будто бы «выправляется» и вторично уже может пойти правильно, то есть головкой вперед.

По рождении ребенка бабка перевязывает ему пупок льном или нитками. Если долго не выходит послед, родильнице пихают в рот ее косы (если косы коротки — то пальцы), чтобы она подавилась, что будто бы содействует скорейшему выхождению последа. Когда послед выйдет, бабка купает младенца и обмывает родильницу, при этом бабка иногда «расправляет» головку младенцу, придавая ей руками более округленную форму. Поправляют и носик младенца, если он, например, приплюснутый.

Если младенец родится обмершим, дуют ему по три раза на темя, между лопатками и на подошвы ног, шлепают по задку или откачивают, как утопленника. У богатых бабка пребывает иногда дня по три, по четыре после родов, кормясь за их столом. А у бедных ребенок уже с первого дня совсем предоставляется матери и ее уходу. Попадает в грязную люльку, где подстилкой ему служит материнская старая грязная понева. Более опрятные матери подкладывают в люльку соломку, которую меняют через день или два. Это, однако, бывает реже: «Хорошо, и на поневе полежит, не лучше других. Небось другие не подохли — выросли».

Когда молока у матери не хватает или когда оставляют ребенка одного, дают ему соску. Мать, сестра или бабка нажуют или картошки, или черного хлеба, или баранку, выплюнут в реденькую тряпку, завяжут ниткой — и соска готова. Иногда одна и та же тряпица долго употребляется, не прополаскиваясь, причем приобретает противный кислый запах. Матери на третий и на четвертый день после родов встают и принимаются за домашнюю работу, иногда даже за тяжелую — вроде замешивания хлебов и сажания их в печь. Иногда даже на другой день после родов родильница уже затапливает печь сама.

При таких условиях бабе, конечно, долго «не можется», и уход за ребенком самый плохой: он преет в грязной люльке, в мокрой пеленке, надрывается от голодного крику, пупок у него пухнет и болит — «грызь» (грыжа), как говорят бабы. Родильница, разумеется, питается все время обычной крестьянской пишей. Иногда у нее является фантазия «огурчиков зелененьких» или «яблочков» бы поесть. Фантазию эту родные иногда удовлетворяют. Надо сказать, что «суседи» в таких случаях оказываются довольно добродушными и уделяют родильнице от своих огурцов или яблок, если у родильницы в доме таковых не оказывается. Был один случай что родильница (в селе Мураевне) так объелась огурцами, принесенными ей соседкой на второй день после родов, что вскоре умерла.

Крестят ребенка обыкновенно на следующий (иногда на третий) день после того, как он родился. Наиболее часто встречающиеся мужские и женские имена: Иван, Василий, Михаил, Алексей; Марья, Анна, Авдотья, Акулина, Татьяна. Большею частью священник дает имена по своему усмотрению. Богатых чаще спрашивают, как желают назвать, чем бедных. За крестины платят попу пятьдесят копеек и ржаной хлеб. Ржаной хлеб от родильницы, а пятьдесят копеек платит кум. Кума дает «ризки» родильнице, аршина два дешевого ситцу и рубашку ребеночку. К богатым идут охотно крестить, а к бедным неохотно, потому что «у них угощение плохое». Дело в том, что после крестин (происходящих обыкновенно после обедни) делается «крестильный» обед для кумовей: выставляется водка (по достатку), огурцы с квасом, каша, «пирог». У богатых кроме того — щи, лапша, блинцы и даже курица. Отца во время этого обеда кормят круто посоленной кашей, приговаривая: «Каково солоно было матери родить тебе сына (или дочь) — такова и тебе будет эта каша».

Крестят обыкновенно около одиннадцати-двенадцати часов. После этого по зову родителей новорожденного (домохозяев собственно) кум и кума, а также мать и отец родильницы, ее сестры, а иногда брат идут на крестильный обед. Водку подают сразу. Средний крестьянин, в зависимости от урожая, ставит водки от одной бутылки до целой четверти и даже больше (больше, если случайно окажутся лишние деньги, которые можно на это «пропить», а сам хозяин любит выпить). Подносят хозяева сначала куму и куме, а затем и другим гостям. Поднося, говорят «с крестником», а кум и кума «с внучком», если домохозяева — дед и бабка новорожденному; или «с сыном», если домохозяева отец и мать его. Пожеланий никаких не высказывается. Только одна бабка, принося кашу говорит, обращаясь к кумовьям, «зацепим кашу на ложки, а крестнику вашему на ножки». Гости кладут на тарелку медные и мелкие серебряные деньги на зубок родильнице. Собственно, кладут деньги только кумовья, да иногда отец родильницы расщедрится и положит какую-нибудь монету на тарелку.

Бабка тоже ставит (подавая хлеб и «пирог») свое блюдечко на стол, и ей кладут копейки, семитки и редко кто пятак. Сидят за столом часов до двух-трех. Когда водки много — напиваются. Говорят о своих делах, об уборке, урожае или севе, рассказывают деревенские сплетни о соседях и т.п. Родильница тут же, в глубине на лавке (крестины обыкновенно происходят на следующий после родов день). Шутят. Новорожденный кричит. Когда ребенок очень кричит: «Ну ты, коровушка, что же ты свои… спрятала!» Сестры родильницы иногда встают из-за стола и подходят к ней, чтобы спеленать ребенка. Когда уходят гости, их провожают «с поклонами» отец новорожденного, домохозяева — старики и бабка. Бабка остается у домохозяев, так как в круг ее обязанностей входит помочь справить крестильный обед. Она помогает и убирать после него.

Песен на крестильном обеде не принято петь.

Когда, окончив свои обязанности, бабка уходит излому, ей устраивают проводы. Родильница подает тазик с водой, в которую опущен хмель. Сначала бабка моет руки, затем родильница, причем опускает в воду десять копеек — плату бабке. (Омовение делается «на легкость родильнице».) Этот обряд называется также «серебрением бабки». Затем бабку угощают водкой, дают ей полагаемые ей хлеб и пирог и прощаются с ней.

Бабка иногда призывается и для лечения младенцев. Чаще всего лечит «грызь» и «крик откликает». Для лечения «грызи» бабка берет овсяное «дерьмо» лошади, прожимает его сквозь тряпку, смешивает с молоком матери и поит этим ребенка. Крик нападает от сглазу, и его бабка «откликает» по трем зорям — двум вечерним и одной утренней. Для этого она ходит с младенцем в поле, становится против зари и говорит, поклонившись в сторону зари: «Господи, благослови. Вечерняя заря зарница, красная девица, вечерняя, утренняя, денная, ночная, полуденная, полуночная, часовая, минутная, возьми Иванов крик, а ему дай сон — здоровье. Аминь».

Заговор повторяется трижды. За заговор или за лечение бабка получает один-два или один-четыре хлеба. Понос «на детях» лечат церковным вином, которого покупают в церкви на пять копеек. Дают его больному ребенку по капле.

Мать идет в поле на работу дней через пять — семь после родов, ребенка либо берет с собой, или, если поле близко и можно прибежать накормить ребенка, оставляет его на попечение «старухи» или старшей сестры (о том, как нянчат сестры, см. дальше). Если мать берет ребенка в поле, то либо просто кладет его в какой-нибудь тряпке на межу, где его «караулит» сестренка или братишка лет пяти — семи, либо, если захватила с собой в телегу люльку, кладет его в люльку, привязанную к верху поднятым оглоблям телеги. Ребенку до году дается и жвачка: мать, бабка или сестра разжуют картофелину или кусок хлеба и из своего рта перекладывают пальцем эту жвачку в рот ребенка.