Страсть сжигает все преграды - Линн Грэхем

— Ладно. Может, поговорим о денежном возмещении? — Эшли понурила голову.

— Твоя семья не имеет таких средств. — С холодной улыбкой он окинул ее взглядом. — «Дурацкий фонтан», как ты сказала, — невозместимое произведение искусства. Машина? «Феррари F40» с одной или двумя дополнительными деталями по моему заказу. Четыре года назад я заплатил за нее четыреста тысяч фунтов стерлингов, и теперь это уже коллекционная модель.

— Четыреста т-т-тысяч фунтов за машину? — недоверчиво переспросила Эшли.

— Было ограниченное число экземпляров, выпущенных к сорокалетию компании «Феррари».

— Такие деньги за машину! И деньги для тебя ничего не значат?

— А для тебя значат все. — Вито выразительно махнул рукой.

— Когда-то мы любили друг друга…

— Правда? — быстро отреагировал Вито. — Как странно, что сейчас ты заговорила о любви, хотя ни разу не упоминала о ней, когда мы были вместе.

Золотистые глаза разглядывали ее пылающие щеки.

— Может, вернемся к Тиму?

— Это ты перевела стрелки в прошлое, — напомнил он.

— Потому что я имела глупость надеяться…

— Затронуть сентиментальные струны, которыми я мог бы обладать? — насмешливо закончил он. — Я несентиментален в том, что касается секса.

Слова больно ударили ее.

— Но ты…

— Ты сама разрушила чувство, какое у меня было к тебе, — прорычал он.

— То же самое могу сказать и я! — воскликнула она.

— Я и правда верил, что ты перерастешь свои смехотворные идеи. — Гнев засверкал в его потемневших глазах. — Я и правда оказал тебе честь, предложив выйти замуж…

— Ох, не повторяй ошибку, связывая свое предложение с честью! — яростно набросилась на него Эшли. — Ты ясно дал понять, что оказываешь мне благодеяние. Ты просто искал оправдание, что бы избежать золотой короны компании «Плейн Джейн», которую родители хотели водрузить на твою голову! Потом ты опомнился, достал калькулятор и вцепился в нее двумя загребущими руками!

Вито в один момент оказался перед ней.

— Если еще раз скажешь в таком тоне о моей покойной жене, пожалеешь, что вообще родилась на свет!

— Покойной? Когда это случилось? — Он как башня нависал над ней. Шесть футов и три дюйма разъяренной угрозы. Эшли опустила голову. Потрясенная его сообщением и животной злобой, излучение которой легко чувствовалось на близком расстоянии, она проклинала себя за несдержанность. — Мне очень жаль.

— Вовсе тебе не жаль, — рыкнул Вито.

— Правильно. Я не могу сожалеть о ней, ведь я не знала твою жену! — выпалила Эшли скорее искренне, чем тактично. — Но я уверена, она была святая, замечательная женщина, совсем не похожая на меня…

— Абсолютно не похожая на тебя, — с ядом в голосе согласился он. — У тебя лицо ангела Боттичелли, характер мегеры и аморальность прирожденной проститутки. Естественно, в тебе нельзя найти ни малейшего сходства с Кариной.

Эшли страшно побледнела.

— Боже, милосердный, — пробормотала она, — я, наверно, сошла с ума, когда связалась с тобой!

— Мы оба на время потеряли рассудок. — На шее его билась жилка.

Его жена умерла. Карина для нее — только имя и лицо, смотревшее с глянцевой страницы журнала. Там рассказывалось о свадьбе года в Италии. Слияние двух огромных состояний. Вито не терял понапрасну ни дня. Через месяц после того, как ушел от нее, он обручился. И еще через месяц — свадьба. Карина буквально излучала экстатическое счастье оттого, что наконец завоевала Вито. Невеста совершенно не скрывала, что влюблена.

Как бы то ни было, Вито женился без любви, без капли даже сексуального влечения. А Эшли в их свадебную ночь стояла на пороге самоубийства… от боли, такой страшной, такой непреодолимой. До того дня она не могла заставить себя поверить, что он способен пойти на такой шаг.

Но Вито сделал этот шаг. А она? Она оказалась такой же дурой, как и всякая влюбленная женщина. Думала, он любит ее. А Вито никогда ее не любил. Если б любил, не смог бы жениться на другой женщине.

Эшли уставилась на его итальянские кожаные туфли ручной работы. Он ненавидит меня, уныло подумала она. Он ненавидит меня за то, что когда-то у него хватило глупости предложить мне выйти за него замуж, а у меня хватило дерзости ответить отказом. Милостивый Боже! Ведь предполагалось, что она здесь ради Тима. А что получилось? Эшли поняла, что очень плохо сыграла свою роль.

— Прости меня. — Слова застревали в горле, но ради брата она заставила себя говорить. — Я не должна была терять самообладание.

— Никто не научил тебя подавлять раздражение, — хрипло проворчал Вито. — Я бы мог.

Эшли чувствовала себя как вулкан перед извержением. Однако она знала, извержения допустить нельзя. Только два человека на всем свете оказывали на нее такое воздействие. Первый — отец, и второй — Вито. Ярость обуревала ее. Ярость и страх. Она бросила на него тяжелый взгляд.

— Я еще не ползаю…

— Я и не ждал. Никогда не видел, чтобы тебя тянуло к таким подвигам. — Черная бровь вспорхнула вверх.

— Но ты хотел бы видеть из первого ряда у арены, правда? — Она вскочила. Хрупкая заколка, стягивавшая сзади волосы, лопнула от резкого движения. Тициановские кудри, сверкнув, упали и беспорядочно рассыпались по плечам. Эшли раз драженно откинула их назад и случайно перехватила остановившийся взгляд Вито. — Я знаю, что ты хочешь услышать, — продолжала она. — Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Фактически я почти уверена, что знаю, о чем ты думаешь, с того момента, как вошла в кабинет.

— Боже сохрани, надеюсь, что не знаешь. — От этого низкого, дразнящего голоса мурашки забега ли у нее по спине.

Внимательные золотистые глаза наблюдали за ней.

— Ты хочешь услышать, как я бесконечно сожалею, что не вышла за тебя замуж, — выпалила Эшли с характерной для нее прямотой.

— Неужели? — У него не дрогнула ни одна мышца.

Она распрямила плечи.

— Я должна быть честной. Тогда мы сумеем убрать с нашего пути препятствия, оставшиеся от этих четырех лет.

— О, пожалуйста, будь честной, сага (Дорогая (итал.).), — лениво подбодрил он ее.

— Если хочешь знать, — Эшли сглотнула, — я до сих пор горжусь, что отказалась стать твоей собственностью. Жизнь под круглосуточным наблюдением и в полном подчинении твоим желаниям удушила бы меня. У нас бы ничего не вышло.

Боже, как это выходило в постели… — страстным шепотом перебил ее Вито. — Dio (Боже (итал.)), как это выходило…

Взволнованная и смятенная сверх всякой меры, Эшли ничего не сказала. Вито разглядывал ее с невыносимой холодностью.

— Это такая жертва? Быть моей женой? Ходить в шелках и бриллиантах? Я ценил тебя выше твоей истинной стоимости.