Сад мертвых бабочек - Антон Валерьевич Леонтьев

сжала его руку.

– Это мой дом, мне не от кого прятаться.

Хотя прекрасно знала, от кого они вот уже полтора года прячутся: мама, братец и она сама.

Она сама подошла к «Мерседесу» и постучала по тонированному окошку. Когда стекло уехало вниз и показалась лощеная физиономия шофера, того самого, который запихивал в недра этого же «Мерседеса» Зойку, Анжела сказала:

– Добрый вечер, рада снова вас увидеть. Вас прислала Зоя?

Шофер, явно не ожидая такого поворота, сунул ей в руки коробку.

– Вот, вам велено передать! С наилучшими пожеланиями.

И с визгом шин дал по газам.

Анжелу подмывало узнать, что же находится в коробке, хотя она понимала, что ничего хорошего и приятного там быть изначально не может.

– Не открывай! – заявил Валька. – А то там не только дохлая крыса может лежать, но и бомба!

– Думаешь, они на такое пойдут?

Коробку они сунули в урну.

А когда под утро на улице полыхнуло и, как выяснилось, именно эту самую урну разворотило полностью, то Анжела убедилась: да, вполне смогли.

– Но это же попытка убийства!

– Скорее всего, не убить хотела, а покалечить.

– И ее папаша-прокурор все знает и покрывает?

– Думаю, даже и направляет. Потому что люди Длинного его сумасбродную дочурку слушать, конечно же, не стали бы, а вот самого папашу…

– Но что же тогда делать?

Валька усмехнулся:

– Бежать!

Ну да, он был прав. И мама заявила, что они в ближайшие дни покинут город.

– И куда на этот раз? – спросила ее Анжела.

– Не беспокойся, страна даже после распада Союза все еще большая, всегда найдется куда переехать.

– Мамочка, а мне здесь нравится! – встрял в разговор Никитка. – Тут салют по ночам, а не только по праздникам.

Прижав к себе братца, Анжела поцеловала его в темные кудряшки.

– И мне тоже, мама.

– Тебя тут убить хотели, а тебе тут нравится?

– По крайней мере, у меня тут есть не только враги, но и друг…

Валька.

Мама вздохнула:

– Понятно, твой хахаль. Он, может, и неплохой или даже очень хороший, но с ним придется расстаться.

– А если я скажу нет?

– Что значит – скажешь нет? Я уж заплатила хозяйке за два месяца вперед, чтобы не бурчала, мы на следующей неделе съезжаем.

– Сестренка, не плачь! – заявил Никитка, заметив слезы в глазах Анжелы. – А может, твой хахаль поедет с нами? Мамочка, ты ведь не против?

– Так ведь ты мне хотела что-то сказать. Кажется, что-то важное. По крайней мере, у меня создалось такое впечатление.

Они снова были в кафе на набережной – царил жаркий солнечный день.

– Мы уезжаем.

– Когда?

Голос у Вальки предательски задрожал.

– Скоро.

Она не стала говорить ему, что не позднее следующей пятницы.

– И вы не вернетесь?

Анжела отрицательно качнула головой. Они никогда не возвращались туда, где уже были.

– Это из-за… Зойки и бомбы?

Ну да, отчасти из-за этого, сей инцидент намного ускорил их отъезд, но они бы покинули городок и без него.

Девушка вздохнула. Ни да, ни нет. Врать Вальке не хотелось.

– Ну хорошо, но ведь есть что-то еще, ведь так?

Анжела снова вздохнула и наконец произнесла:

– Есть. Но я не могу сказать, что именно. Хотя очень хотела бы. Потому что это не моя… не моя тайна…

– Понимаю. Не твоя, а твоей мамы?

Анжела кивнула. Она отодвинула пустую вазочку из-под мороженого.

– Это серьезно?

Анжела вновь кивнула.

– А милиция, правоохранительные органы…

– Такие, как отец Зойки?

Валька помолчал.

– Вы ведь от чего-то бежите? Точнее, от кого-то?

Ну да, большой поклонник Эркюля Пуаро допер до этого самостоятельно.

Анжела ничего не ответила.

– Но вы же не можете быть в бегах вечно, не так ли?

Это она маме уже говорила, но та и слушать ничего не хотела.

– Значит, мы больше никогда не увидимся? – произнес странным голосом Валька.

Анжела решилась:

– Знаешь, мой братец спросил, не можешь ли ты… Не можешь ли ты бежать с нами?

Валька задумался:

– Не думаю, что это так уж понравится моим родителям. Но в целом и общем идею стоит обмозговать. А вы куда собираетесь?

Мама говорила что-то о Дальнем Востоке – может, сразу в Северную Корею? Там уж точно никто не найдет!

– А мы можем… Можем остаться друзьями по переписке?

Анжела почувствовала, что слезы душат ее. Она выбежала в туалет, где глухо рыдала, обхватив рукой умывальник.

Ну да, друзьями по переписке – чтобы слать друг другу письма, которые никогда не достигнут адресата?

Приведя себя в порядок, она вернулась обратно – и обомлела. Все остальные посетители исчезли, и не без причины. Валька был не один, а в компании гогочущих гопников, людей Длинного, которые, забросив ноги на стол и раскачиваясь на стульях, с хлюпаньем пожирали из стеклянных вазочек мороженое. На лице продавщицы за буфетной стойкой был запечатлен панический ужас.

Один из гопников, в белой кепочке, вероятно, главный, прогнусавил:

– О, вот и наша рабыня с плантации! Ну, отлично, можем прогуляться, побалакать…

Поправив очки, Валька сказал:

– А платить?

– Чё, очкастый?

– Думаю, что все же стоит заплатить, иначе это может привести к неприятностям…

Главный гопник, намеренно швырнув на пол вазочку из-под мороженого, сказал:

– Ой, какой я неловкий! И за это тоже заплати. И за это, и за это…

Он и его подельники планомерно расколотили все пустые вазочки, а главный заявил, обращаясь к перепуганной продавщице:

– Очкастый за все заплатит! И еще, тетя, на чаевые даст!

– Анжела, не могла бы ты мне занять своей наличности… – произнес громко Валька.

Гопники загоготали.

– Очкастый, ты что, бабу заставляешь платить? Ну, не мужик ты, а так, огородное пугало на швабре!

– Анжела, подойди, пожалуйста, – произнес ровным тоном Валька, и девушка, у которой не было наличности (о чем Валька, конечно же, знал), понимая, что так надо, медленно приблизилась к стойке.

Пока гопники шумели, поливая Вальку грязью и отпускали малопристойные замечания в адрес Анжелы, Валька, делавший вид, что копошится в своем кошельке, тихо спросил у перепуганной продав- щицы:

– У вас черный ход есть?

Та, явно не понимая, вытаращилась на Вальку.

– Черный ход, – произнес он мягко, но настойчиво. – Он у вас есть?

Та кивнула и тыкнула пальцем в сторону подсобных помещений.

– Да, там, но он закрыт.

– Отлично. Но не так громко. Ключ у вас есть? Тогда дайте его мне, пожалуйста.

Продавщица, наконец начав соображать, вынула из кассы ключ и положила на прилавок. Валька накрыл его своим кошельком.

– Эй, очкастый, еще долго? Вы что там, в цене разобраться не можете? Так ты