Вещь - Любовь Ладан

Алекс не зря считал, что имеет на Машу права. Маша была жива благодаря ему, но только она об этом не знала, а рассказать ей об этом он не мог.

Маша вышла из здания штаб-квартиры компании Давыдова — «Айсберг», вставила в уши беспроводные наушники, натянула на голову мотоциклетный шлем и включила свой плей-лист на телефоне, пристегнутом к ее руке прозрачным держателем. Когда в ее ушах звучала музыка, девушка превращалась в кошку — все движения были размеренными, уверенными и мягкими.

Она завела байк, и поплыла под музыку вначале по подземной парковке, плавно огибая несущие колонны, а потом вдоль пешеходных дорожек в тени деревьев. Подгибая голову под нависающими ветками, она объезжала выбоины, небольшие камешки и ограничители парковочных мест. Ее езда на мотоцикле напоминала танец. Выехав с территории офисного центра, байк Маши влился в общий поток машин. Солнце уже начало припекать, но до полуденного зноя еще было далеко. Маша чувствовала себя расслабленной и умиротворенной. В наушниках звучала одна из ее любимых композиций OfenBach, слова которой она знала наизусть и подпевала про себя:

Come on let's go

And I want you to come

I won't let you go

So if you wanna dance

Let's start the show

Cause I want you to be mine

Yeah I want you to be mine[1]*

На оживленном перекрестке она остановилась на светофоре и в этот момент входящий звонок прервал трек, что не могло не вызвать у Маши чувство досады. Она посмотрела на экран телефона: «Странно, что могло понадобиться Богданову от меня?». С главой службы безопасности Давыдова она общалась очень редко и в основном в присутствии шефа.

— Да! — Маша говорила громко, чтоб перекрыть шум машин.

— За тобой хвост. Они едут за тобой с парковки, — голос Богданова был ровным, без эмоций, впрочем, как и всегда.

— Вы уверены? — растерялась Маша. «Не мог Потапов знать, что я тут….» — успокаивала она себя.

— Я уже еду за тобой, твоя задача продержаться 10 минут, пока мы тебя не нагоним.

Она посмотрела в зеркала мотоцикла, и от увиденного по ее спине побежал холодок. Маша поняла, что Богданов прав. В обоих зеркалах отражались бока натертых до блеска черных тонированных внедорожников, зажавших ее мотоцикл. Маша подняла глаза и увидела, что у внедорожника справа опущено стекло рядом с водительским сидением и в боковом зеркале отражается тот, кто был за рулем. Это был ОН! Его черные глаза Маша бы не перепутала ни с какими другими. ОН тоже видел ее лицо в отражении, их глаза встретились, и он подмигнул ей как тогда, когда направлял дуло пистолета ей в голову. Маша глубоко втянула воздух носом и от напряжения прикусила нижнюю губу: «Что делать? Думай, Маша! Надо срываться на красный, к черту права. Вот бабка пройдет со своей тележкой, и…». Видимо ее мысли отразились на ее лице, потому что ОН покачал головой, намекая ей, что этого делать не стоит. Бабулька, наконец, освободила путь, и Маша газанула вперед. ОН выбросил руку из окна, чтоб схватить Машу, но она успела откинуться назад и буквально лечь на байк спиной. В итоге его пальцы в кожаной перчатке словили воздух, и Маша слышала, как ОН разъяренно выругался. Джипы рванулись с места за ней. Маша еще никогда не ездила на такой скорости. Она прекрасно понимала, что на трассе у нее нет шансов оторваться от машин, в которых лошадиных сил в разы больше, чем в ее стареньком мотоцикле, потому молилась о том, чтоб доехать до ближайшего съезда в спальный район. Там у нее было бы преимущество перед громоздкими и неповоротливыми внедорожниками. Маша лихорадочно вспоминала, когда же будет спасительный поворот. К несчастью, ее преследователи тоже это прекрасно понимали. Когда она уже почти была у цели, со встречной полосы ей в лоб выехал третий черный джип. Маша пыталась уйти от лобового столкновения, и мотоцикл по дуге стал уходить на обочину, заваливаясь на бок. Через мгновение Маша уже лежала на земле и чувствовала простреливающую боль в бедре, в том месте, где топливный бак навалился на ногу. А потом, зашумело в голове, и кровь стала стекать по волосам и щеке. Лежа на боку, она видела, как остановились преследовавшие ее машины. Теперь три внедорожника плотным кольцом закрыли ее от проезжающих мимо автомобилей. Из машин вышел ОН и водитель джипа, который ехал со встречной, которого Маша где-то уже видела. Глаза у Маши закрывались, но сквозь ресницы она пыталась рассмотреть главаря. ОН был высоким, широкоплечим, от него веяло опасностью и сексом. Чёрное пальто, классический костюм и кожаные перчатки придавали лоска. На ходу ОН зло выговаривал второму водителю:

— Рослик, где ты мозги свои просрал?! На х*я ты ее таранить начал? А если б она под колеса к тебе залетела? Я что ее завалить велел?

— Она в спальный район сворачивала! Там бы она срулила от нас!

— Куда б она срулила? Там бы ее Зверь ждал! На то и расчет был! А теперь молись, чтоб она себе позвоночник не сломала! Потому что если это так, я тебе придурку, сломаю твой! — Его тень упала на Машу, — поднимай байк, дегенерат!

— Влад, прости! Я про Зверя не знал.

ОН схватил Машу за плечи, вытянул из под мотоцикла и снял с нее шлем. Девушка рвано дышала, все тело ныло от боли.

— Ты как? Где болит? — ОН склонился над ней.

— Везде! Вызовите скорую, пожалуйста, — тихо проскулила Маша.

— Я твоя скорая. Что ж ты непослушная такая, Гаечка? Я ж тебя предупредил, чтоб ты не рыпалась, — ОН аккуратно просунул одну руку Маше под голову и поясницу, а другую — под колени и поднял ее.

У Маши не было сил продолжать разговор, сознание отключалось и проваливалось в темноту, где она все ещё слышала музыку из наушников. В следующий раз, когда она смогла открыть глаза, то поняла, что лежит на заднем сидении машины на его коленях, и ОН стирает с виска кровь влажными салфетками, что-то ей говорит, а потом снова темнота.

"Как голова трещит! Ай! Ещё и потолок плывет!" — это первое о чём подумала Маша, когда пришла в себя. Она с трудом сползла с кровати, и чтоб не упасть села на пол, огляделась. Комната с современным ремонтом, за окном вечер, в углу приоткрытая дверь в санузел. На этом приятные впечатления от места закончились. На окнах не было ручек, очевидно, чтоб ей не пришло в голову открыть окно. В углу у потолка Маша заметила камеру. Открыта ли дверь из комнаты она проверять не стала, потому что было, очевидно, что нет, да и встать не могла, голова кружилась. Она по-прежнему была в джинсах и футболке, в которых была утром. На одежде была запекшаяся кровь. А в районе бедра джинсы были разорваны, и на месте удара была большая ссадина. Ноющая боль в бедре, головокружение и волны тошноты мешали рационально мыслить. А это сейчас Маше было просто необходимо. Ведь надо продержаться пока ее не найдут, а искать будут: Давыдов, потому что он в курсе, что ее преследовали на трассе, Волков, потому что она не спустится, когда он приедет за ней, ну и Лариса, потому что Маша вечером не вернётся домой. Короче есть надежда, что помощь придет из вне-, но Маша привыкла рассчитывать на себя. "Не вздумай плакать! Сопли пускают только слабые девочки, чтоб их пожалели! Жалость тебе не поможет, а только унизит тебя. Запомни: принцесс спасают только в сказках, а в жизни спасения можно не дождаться! Поэтому, успокойся, возьми себя в руки, Маша, и думай! Думай что делать!", — вспоминала она слова мамы, которые она говорила, когда Маша в детстве заливалась слезами. Дверь распахнулась, и в комнату вошёл ОН. Маша видела только его ноги, но по походке, потому как он стал в этой своей фирменной стойке — ноги на ширине плеч, знала, что это ОН. Поднять голову Маша не могла, потому что боялась спровоцировать новый дрейф потолка перед глазами.