Коп из захолустья - Борис Громов

– Тогда заканчивай с «первичкой», обозначай контур тела, фиксируй все на коммуникатор, зарисовывай схему и выбирайся. Будем ждать следственную группу и коронера.

Хави мне не отвечает. Оба понимаем, сказано оно чисто для проформы, он и так отлично знает, в чем сейчас состоят его обязанности. Просто я – старший детектив, он – детектив-стажер… Положено мне давать ценные указания, даже если в них нет особой необходимости. Ладно, пусть работает, а я пока помогу патрульным отогнать уже начавших собираться зевак. Этим, как обычно, даже светоотражающая желто-белая полицейская лента, ограждающая место происшествия, не указ. Прут, как на буфет. Никогда не мог в этом вопросе понять наших добропорядочных обывателей. Что вы все, родные мои, так любите рассматривать в таких случаях? Что тут такого красивого и интересного?

Минут через десять, озаряя темный переулок синими всполохами проблесковых маяков, прибыла машина следственно-оперативной группы, а следом за ней, отстав на какие-то пару десятков секунд – минивэн коронера. У нас тут и без того было узковато, а уж теперь и совсем тесно стало. Один плюс – зевак из переулка, будто зубную пасту из тюбика, выдавило назад, на Син стрит.

– Что тут у вас, Райан? – поинтересовался подошедший ко мне коронер Управления Дэнни Чен, флегматичный и какой-то вечно сонный кореец, имеющий некоторую склонностью к излишней полноте, которую пытается скрыть, нося широкие и яркие «гавайские» рубахи. Кстати, Дэнни – еще один вполне себе наглядный пример того, что внешность обманчива. Несмотря на несерьезный вид, специалистом Чен был отменным, работать с такими – легко и приятно. Вот если бы сегодня была смена Лазовски… Впрочем, тут скорее имеют место «личные неприязненные»… К работе Гжегоша претензии мало у кого имеются, все больше – к хамоватой манере общения и закидонам из серии «я – непризнанный гений, а все вокруг – не понимающие меня серые бездарности». С ним разве что наш Рудицки нормально общаться может. Ага, типа, земляки. Братья по разуму. Но если на его загоны не обращать внимания и ограничить общение исключительно рабочими вопросами – то и с Гжегошем Лазовски можно вполне плодотворно сотрудничать. Просто делать это с Ченом – гораздо приятнее.

– «Четыре – десять», Дэнни. Внешние признаки указывают на насильственную смерть, но окончательных выводов ждем от тебя.

– А чего насупленный такой?

Видимо, хорошим игроком в покер мне не быть никогда – настрой мой Чен вычислил сходу.

– Знаком с убитой. Она в клубе у Вики танцевала. Двадцать три года, девочка совсем.

– Ясно…

Особого сочувствия в голосе Дэнни не слышно, но это не потому, что он плохой или жестокий человек. Это, дамы и господа, та самая пресловутая «профессиональная деформация личности», о которой на каждом психотренинге соловьями поют наши штатные «мозгоправы». А куда от нее деваться? Вон, взять Чена. Почти двадцать из сорока прожитых лет (вдумайтесь – половину жизни!) человек проводит вскрытия и устанавливает причины смерти. Которые минимум в половине случаев оказываются насильственными. Откуда там взяться состраданию? С состраданием при такой работе недолго и в «дурку» загреметь. Вот и остается только изо всех сил культивировать в себе холодную отстраненность и несколько специфическое чувство юмора.

– Кто «первичку» составляет? – кивает в сторону коллектора Дэнни.

– Бланка.

Кореец почти незаметно, но явно одобрительно кивает. Большинство наших патрульных – парни, безусловно, хорошие, но, к сожалению, на месте происшествия зачастую напоминают слонов в магазине хрусталя. Дэнни по поводу проявленного при составлении «первички» пофигизма периодически устраивает им на разводах некислые выволочки: небрежно составленный протокол первичного осмотра, равно как и затоптанные тяжелыми казенными ботинками улики, ему работу точно не облегчают. В большинстве случаев, конечно, ничего смертельного, справляемся и так, но в случаях, подобных сегодняшнему, такая вот безалаберность может обернуться нехорошим. Например – не позволит найти убийцу, или вину его достаточно убедительно в суде доказать. Впрочем, Хави все же не патрульный, он выпускник Академии с Новой Аризоны. С твердым «В», и даже с плюсом, по основам криминалистики. Такой на улику не наступит, следы не затопчет и в «первичке» грамматических ошибок не насажает. Месяца два с половиной назад, Дэнни прочтя первый составленный Хавьером протокол, лишь одобрительно улыбнулся, и сказал, что из юноши со временем точно получится неплохой специалист.

– В общем, Дэнни, вся надежда на тебя. Когда результаты будут?

– Нууу, – задумчиво пожевал губами коронер, – если больше ничего серьезного сегодня не случится – то завтра к обеду будет полный отчет. По «предвариловке» можешь меня набрать часа через полтора – дам минимальную выжимку.

Ничего больше не случится? В субботнюю ночь после шахтерской пересменки? Да уж, оптимизма нашему корейцу не занимать!

Во внутреннем кармане моего пиджака зажужжал-завибрировал завязанный на базовую станцию патрульной машины коммуникатор. Ну, хоть не голосовой вызов – уже хорошо. Второе серьезное преступление в самом начале вечера – это было бы перебором даже для субботы.

Бросаю взгляд на экран и, сплюнув, свистом и взмахом руки привлекаю внимание уже выбравшегося из коллектора Хавьера.

– Хави, ускоряйся! Скидывай Дэну всю инфу и помчали. У нас «восемь-восемь» в «Каравелле».

Особого энтузиазма на лице напарника не вижу. Впрочем, и сам его не испытываю. Пьяная драка в баре. Что субботним вечером может быть банальнее? Но ближайшие экипажи – или те самые патрульные, что сейчас не пускают зевак вот в этот переулок, или мы. Причем, если мы уже закончили, то парням тут торчать до самого отъезда опергруппы. Так что, выбора у нас и не было. Поедем разнимать драку. Зато от «Каравеллы» до «Куколок» – пара кварталов. Разберемся с дебоширами и поеду к Вики, снимать показания.

Почему эта дешевая (и, как следствие, не шибко чистая и уж точно не самая спокойная) припортовая забегаловка называлась именно «Каравеллой» – лично для меня так до сих пор и остается великой тайной. А ведь я местный, в Старом Городе и родившийся, и выросший. Первый владелец тогда еще вполне приличной (по словам О’Хары) «едальни» сгинул в той самой большой разборке, которую я вспоминал совсем недавно. Тогда вообще многих зацепило, включая и…

Впрочем, вам оно, наверное, не сильно интересно. Если коротко: сгинул хозяин, и заведению досталось. Разве что вывеска не пострадала. Ну, новый владелец счел это добрым знаком и не стал менять ни название, ни вывеску. Хотя, на мой взгляд, как раз последнее было серьезной ошибкой. На художнике первый владелец явно решил сэкономить, и изображенное на щите над входной дверью судно на каравеллу походило мало. Оно было похоже… Да черт знает на что оно было похоже! Тот же Стивен Ричардс нарисовал бы куда лучше. А ведь ему и восемнадцати нет еще. Но – хозяина этот намалеванный на вывеске парусный уродец вполне устраивает, посетителям, похоже, вообще до лампочки, вот и пугает знатоков парусного флота эта калоша под тремя куцыми мачтами. Остается только надеяться, что рано или поздно подгулявшие клиенты этот шалман все-таки спалят… На этот раз – вместе с вывеской.