Я тебя никому не отдам - Анастасия Франц

Осторожно повернула замок в двери, предварительно взяв со стола телефон, деньги и ключи от дома. Выглянула и, не заметив никого, вышла из комнаты. Вниз спустилась на цыпочках, дабы мама не услышала и не выглянула из комнаты, решив узнать, куда я направляюсь. Почему-то не сомневалась, что она там. Мне хочется побыть одной вдали от всех. Так же тихо спустилась с лестницы и дошла до входной двери. Обула чёрные кроссовки и как можно тише и незаметнее проскользнула на улицу. Только снаружи смогла спокойно вздохнуть.

До места назначения доехала на автобусе, потом несколько метров прошла до входа, направляясь вглубь кладбища. Быстро нашла могилу отца, остановилась.

— Привет, пап, — прошептала охрипшим голосом. — Как ты там? Тебе не холодно? — в горле встал ком. Было тяжело говорить, даже букву выдавить из себя. — А мне холодно. Холодно без тебя, пап!

Замолчала. Рыдания, вырывающиеся наружу, душили меня. Поднеся руки к глазам, потёрла ладонями веки, смахивая слёзы.

— Почему ты меня оставил? Ты же обещал, — снова всхлип, руки прижала к груди, пряча лицо под волосами, что сырыми прядями спадали вниз.



Неожиданно на мои плечи легли руки. Вздрогнула.

— Не бойся. Это я, — тихий знакомый шёпот раздался сзади.

Расслабилась, плечи опущены, но всё так же стою, не двинувшись с места ни на шаг.

Ладони знакомого и в то же время незнакомого мне человека провели по предплечьям вверх и вниз, оставляя на коже россыпь мурашек.

— Замёрзла, — не спрашивает — констатирует факт. — Продрогла совсем, малышка, — руки оплетают мои плечи, забирая меня в тёплый кокон объятий.

Утыкается в макушку, шумно выдыхает.

Не смею спрашивать, что он здесь делает и зачем вообще подошёл. Это не моё дело. Мне просто с ним тепло. Словно он не мешает, находится на том самом месте, где и должен быть. В самом правильном из всех мест.

Глупо? Ну и пусть.

Какое-то время мы так и стоим молча, прижавшись к друг другу, а точнее, это я прижимаюсь к его огромной и мощной груди, а он к моей маленькой и худой спине, на которой можно легко пересчитать каждый позвонок, стоит только провести по ней рукой. А потом мужчина отодвинулся, так резко и молча, что мне стало холодно. Захотелось вернуть его обратно и так простоять вечность.

Но долго холод не продлился. Его ладонь окутывает мою руку и тянет за собой.

— Пошли. Ты замёрзла, — его пальцы гладят тыльную сторону ладони.

Оборачиваюсь на могилу отца.

— Пока, папа, — шепчу и, развернувшись, бреду вслед за мужчиной, имени которого не знаю.

Я смотрела в спину мужчине, облачённому в чёрную кофту мелкой вязки с рукавами, закатанными до локтей, и тёмно-синие брюки, ткань которых была чем-то схожа с джинсой. Крепкие, широкие плечи — за такими не страшно спрятаться. И руки сильные — в таких не боязно утонуть.

Подойдя к воротам, спаситель из ресторана поворачивает влево, ведя меня к чёрному большому внедорожнику, похожему на него самого. Снимает машину с блокировки, открывает переднюю пассажирскую дверь, приглашая сесть.

Мотаю головой.

— Я не поеду, — пищу маленькой мышкой. От холода и непрекращающихся слёз голос почти пропал.

Мужчина хмурится, сведя брови вместе, отчего вдруг захотелось прикоснуться к его лицу и разгладить морщинку. Снимает кофту со своих плеч и, ничего не сказав, надевает её на меня, укутывая теплом.

— Садись, — требовательно, так что я подчиняюсь, залезая в эту махину.

Спаситель из ресторана аккуратно пристёгивает меня ремнём безопасности и, закрыв дверь, обходит машину, садится за руль.

Так же в молчании заводит мотор и срывается с места. Одной рукой держит руль, второй тянется к приборной панели, что-то нажимает, и постепенно машину заполняет тепло. Расслабляюсь, утыкаюсь в ворот кофты носом, чувствуя всё тот же цедровый аромат, смешанный с нотками моря,

свежего бриза и всё так же мне неизвестного последнего ингредиента, который не могу отгадать, даже когда он так близко, что проникает в мои лёгкие, стоит только его вдохнуть.

Прикрываю глаза. Тело становится тяжёлым, веки наливаются свинцом. Атмосфера умиротворённая, что нет сил бороться с накатывающей дремотой. Я не спала почти неделю, и сейчас, в этой обстановке меня так и тянет окунуться в безмятежный сон, где всё по-другому. Где я счастлива и папа рядом.

Чувствую лёгкое касание к своим волосам, потом взгляд, что цепляется за моё лицо. Хмурый такой, отчего поёжилась.

— Безответственная, — слышу недовольное над головой.

— Что? — открываю глаза, поворачивая голову в сторону мужчины.

— Ты безответственная! — снова повторяет недовольно. — С мокрой головой вышла на улицу, — хмурится, а потом открывает дверь со своей стороны. — Пойдём, — говорит, стоит только обойти свою машину и открыть дверь с моей стороны.

Ничего не понимаю, уставившись на него не мигая.

— Буду чаем тебя отпаивать, — всё так же хмурится.

Отстёгиваюсь, аккуратно спрыгиваю вниз. Мужчина закрывает дверь, ставя машину на сигнализацию, и так же, как и на кладбище, берёт в свою руку мою ладонь, что будто создана именно для этого жеста, потом понимаю, куда ведёт — в уютное кафе, где подают самый вкусный чай.

Его аромат пробирается в ноздри, проникая глубоко в лёгкие, успокаивающие нотки расслабляют, отчего опираюсь спиной о спинку стула и прикрываю глаза. Мы сидим в углу, там, где нас никому не видно.

Мы сидим молча. Никто из нас не произнёс ни одного слова, но я чувствовала внимательный взгляд мужчины, который проходил по мне изучающе, словно пытаясь что-то отыскать.

— Ты похудела, — вновь не спрашивает, но в его голосе недовольные нотки.

Я молчу, потому что и так знаю, что он прав. Мне нечего сказать и хоть как-то себя оправдать за мокрые волосы и мою худобу, которая, несмотря на вещи, которые я сегодня надела, выдаёт меня с потрохами.

Поставила горячую чашку ароматного чая на маленькое блюдце.

— Мне пора, — отставила блюдце подальше от себя.

В кармане нащупала деньги. Только собралась положить на стол, как услышала со стороны мужчины злобный рык:

— Убери! — вздрогнула.

Ладонь замерла с зажатыми в пальцах деньгами. Подняла голову вверх, встречаясь с хмурым, яростным взглядом.

— Я в состоянии сам заплатить за девушку.

— Но…

— Замолчи! — меня тут же перебили, не дав договорить, зло смотря мне в глаза своими чёрными омутами. — Пошли, я подвезу.

— Нет, — отчеканила. — Я сама, на автобусе. Спасибо, — на последнем слове голос смягчился.