Дерзость – не порок - Мишель Дуглас

– Интересуюсь, кому в этой цепочке это может показаться забавным.

Он поджал губы.

– Вы слушаете сплетни.

– Просто предупреждали, – парировала она. – У вас такая репутация, Доминик. Любая женщина, если только она не дура, должна помнить о ней. Мне говорили, что вы с легкостью разбиваете сердца. Для вас это просто игра.

Он открыл рот, но ничего не сказал.

– Я женщина. У меня есть сердце, и я вынуждена делить эти жуткие апартаменты с вами непонятно сколько. Поверьте, я буду прислушиваться к предупреждениям.

Он хлопнул себя по бокам:

– В общем, я обречен?

– Я не осуждаю вас. – Она немного отступила. – Но вы ведь убежденный холостяк, так ведь?

– Как никто.

– Брак для вас?..

– Ругательное слово.

– А я сентиментальная девушка со всеми вытекающими последствиями – замужество, дети и так далее. Я этого хочу.

Белла хотела рассмеяться, но взгляд ее упал на его торс, и смех застрял в горле. Доминик стоял, широко расставив ноги, отчего они казались длиннее и крепче. Покрой его джинсов не мог скрыть мощь его чресел. Белла нервно шевелила пальцами.

– Вы хотите сказать, что не заслужили такую репутацию?

– Я хочу сказать, что это не имеет значения.

Неужели? У нее, может, и нет опыта в отношениях с мужчинами, но в офисе отца она заметила, как Доминик скользил взглядом по ее ногам, когда думал, что она не смотрит на него. А еще она чувствовала глубину его взгляда, его жар, когда он смотрел на ее губы. У нее горело все тело. Ей было понятно, что это сулит беду. Она собиралась пресечь это в зародыше.

– То есть… чисто деловые отношения?

– Чисто деловые, – подтвердил он.

– Вы уважаете откровенность, Доминик?

– Да.

– Тогда я должна сказать вам, что, разгуливая полуголым, вы не производите очень деловое впечатление.

– Вас смущает, что я без рубашки?

Она не стала врать.

– Да.

Поджав губы, Доминик вышел из комнаты. Он вернулся, одетый в майку навыпуск.

Он обиделся?

– Спасибо, – пробормотала она.

Он ничего не ответил. Затем произнес:

– Я оставляю вам главную спальню.

– Это очень мило с вашей стороны.

– Возможно, вы будете думать иначе, когда увидите ее.

Это не обнадеживало.

– Это весь ваш багаж? – Он указал на сумки. – Или внизу еще остался?

– Это не мой, это кошкин багаж.

Вещи Беллы остались в багажнике автомобиля.

– Что?

Она ударила ногой по сумке.

– Тут у нас сухой корм, консервы, всякие вкусности. У нас есть даже кошачий шоколад.

Доминик уставился на нее, не зная, что сказать. Она не удивилась.

– Тут еще ее корзина, простынки, игрушки. Эта кошечка смотрит каждый день новый фильм. Каждый раз, когда я ухожу из дома, я должна ставить диск в режим повторного просмотра, чтобы ей не было скучно одной. Это настоящая избалованная примадонна кошек. Думаете, сможете выдержать такую?

– Да, – с трудом произнес он.

– Скажите, у нас тут есть DVD-плеер или я помчусь домой и принесу свой? – Что было бы и не так уж плохо. Свежий воздух…

– Здесь есть «дивиди»-плеер.

Доминик переступил с ноги на ногу и спрятал руки в карманы. Хоть он и накинул на себя майку, но Белла с раздражающей ясностью помнила контуры его торса и брюшного пресса, твердость и теплоту его кожи на ее щеке.

– А что произойдет, если она не получит фильм?

Она пожала плечами и взглянула на кошку.

– Она разнесет все апартаменты, вот что.

– И вы согласились присматривать за таким чудовищем?

Даже с таким недовольным выражением лица его губы казались интригующими и полными обещания.

– Мелани моя подружка, и никто больше не поможет ей.

– Мне это не нравится.

– Минки очень своенравна.

Он скривил губу:

– Минки?

– Не продолжайте. Это не моя кошка. Не я ее так назвала.

– Как бы вы ее назвали?

– Медуза, – проворчала она. – Каждый раз, когда она глядит на меня, я каменею.

Доминик рассмеялся, и вся его обольстительная золотистость и теплота, казалось, мимолетно коснулись Беллы. Сердце застучало в груди. Стало труднее дышать.

– Дайте мне ключи от машины, и я принесу ваш багаж.

Белла молча вытащила ключи из кармана и отдала ему. Ей казалось, что она не может говорить.

Когда он удалился, ей пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, прежде чем мозг начал снова работать. Спальня. Точно, надо проверить спальню.

Небольшой коридор вел к двум спальным комнатам, расположенным друг напротив друга, в конце коридора была ванная. Белла заглянула в правую комнату, и у нее отвисла челюсть. Апартаменты представляли собой свободную импровизацию на тему эпохи Регентства, но эта часть… Это было просто пошло.

Она ненавидела ярко-розовый цвет.

Она зашла в ванную.

– Ох!

Белла вернулась в спальню. Это был самый жуткий кошмар.

– Черт, Белла. Сколько же у вас сумок? – Доминик с трудом втиснулся в номер и побросал багаж на пол гостиной.

– Мы же будем в Ньюкасле два месяца, помните? – Она показала рукой в сторону своей спальни. – Это… это… Я… – Она не могла подобрать слова.

– Да, я знаю. И я не намерен меняться.

– Это, я так понимаю, кровать? – Белла указала на круглое изощренное сооружение посреди комнаты, на которое были навалены горы ярко-розовых подушек, окруженное сеткой от комаров нежного розового цвета.

– Полагаю.

Она зашла в комнату Доминика. Пустота поразила ее. Минимальная меблировка. Она осмотрела свою комнату, потом снова его. Черт-те что. Одна – загроможденная, вычурная и безвкусная, другая – холодная, казенная и утилитарная. Доминик ничего там от себя не добавил для уюта. Белла прищурилась. Эта комната ничего не говорила о личности человека, живущего в ней.

– Белла?

Она встрепенулась и показала на его спальню:

– Эта не лучше.

– Точно?

– Она ужасная.

– Хуже вашей?

– Такая же плохая. Почему вы никак не оживите ее?

– Например?

– Ну, я не знаю. Какое-нибудь пестренькое одеяло или что-то в этом роде. Фотографии какие-нибудь… Да что угодно.