Танец для двоих - Виктория Клейтон

— Что случилось? — испуганно спросил Берт, увидев меня. Он обнял меня и сказал: — Не бойся, завтра будет лучше!

Но лучше не стало. Агнес рассвирепела, увидев мои растрепанные волосы. Она не поверила истории, которую я рассказала. Повариха Беттина расстроилась из-за корзинки. Когда я попала на глаза тете, меня уже умыли и переодели. Тетя собиралась пойти со мной в театр, и я не успела рассказать ей, каким ужасным был первый день в школе.

На следующее утро мне очень не хотелось расставаться с Бертом. Девочки, видя, что мальчишки издеваются надо мной, не спешили прийти на помощь. Очарование, вызванное моим необычным внешним видом, испарилось. Они стали хихикать над моими туфлями и гольфами до колен. На перемене я стояла в углу, окруженная одноклассниками. Берт сказал, что я не должна плакать, что бы ни случилось, и что я должна уметь постоять за себя. Мик подошел ко мне. Его кулаки были сжаты. Он сказал, что держит в руке паука и посадит его мне на шею. Следуя инструкциям Берта и собрав всю свою смелость, я закричала:

— Ты просто тупой толстяк! Проваливай!

Мы стояли под открытым окном мисс Черри. Не прошло и секунды, как она высунула голову:

— Я очень разочарована, Ви-и-о-ла. Я ожидала, что ты станешь примером для других детей. Я вынуждена буду послать письмо твоей тете. Сегодня ты наказана. Ты должна сидеть одна в классе во время ленча.

Я была так счастлива, что даже не пыталась объясниться. Обеденный перерыв казался оазисом спокойствия, несмотря на то, что мальчишки столпились возле дверей и корчили гримасы. Зато после полудня в меня полетели обрывки мятой бумаги, ластик, кусочки жвачки. Я разнервничалась и случайно опрокинула чернильницу. Черное пятно растеклось по тетради. Учительница, мисс Расп, женщина без подбородка, похожая на аиста, была строга со мной. Она получила инструкции от директора следить за мной пристально, чтобы я не оказывала разлагающего влияния на класс. Мисс Расп вырвала запачканный лист из тетради и приказала мне стоять с поднятыми над головой руками. Когда она вернулась к доске, я услышала смех за спиной. Мик лежал на полу под партой и заглядывал мне под платье.

Около четырех, перед самым звонком, мисс Расп разрешила мне сесть. Я села, растирая затекшие руки, считая секунды до конца урока. Резкая боль заставила меня закричать. Мик перегнулся через парту, крепко схватил мою косичку и отрезал ее ножницами, которые он стащил у мисс Расп. Класс взорвался от смеха. Несмотря на наставления Берта, я не смогла сдержать слез. Соленые капли катились по щекам и падали на парту. Мисс Расп завизжала, когда увидела отрезанную косичку, лежавшую на полу, словно маленькая коричневая змейка.

— Ты дрянная девчонка! — орала она, схватив меня за плечо. — Что скажет твоя тетя?

Я всхлипывала и чувствовала себя совершенно несчастной. Прозвенел звонок. Я выскочила из класса и побежала через двор. Берт поймал меня. Мне казалось, что я выгляжу смешно с волосами, коротко подстриженными с одной стороны и заплетенными в косичку с другой. Но Берт не смеялся. «Я должен буду поговорить с мадам», — сказал он. Он разрешил мне сесть на переднее сиденье в машине, рядом с собой. Остановившись у ближайшего магазина, он купил плитку шоколада, которая волшебным образом высушила мои слезы.

Берту не пришлось говорить с тетей. Он положил отрезанную косичку в корзинку для сандвичей. Беттина нашла ее и подняла переполох. Она испугалась, что меня похитили, а косичка — предупреждение от похитителей.

Я рассказала тете, что произошло. Она прижала меня к себе и заплакала. На этом эксперимент с моим выходом в народ закончился. Начиная со следующей недели я ходила в небольшую школу в Кенсингтоне. Девочки были одеты в красивые салатные платья и носили аккуратные банты. Все дружно завидовали моим коротким волосам, а на переменках мы обсуждали способы убедить родителей разрешить нам красить ногти и проколоть уши.

После смерти Р. Д. тетя сказала, что устала от вечеринок и званых обедов. Она хотела только лежать в кровати и читать. Тетя пообещала, что никогда больше не будет завивать волосы. К счастью, она не выполнила этой угрозы. Из дому она выбиралась крайне редко, поэтому проще было вызвать такси. Берту исполнилось семьдесят. Он достаточно одряхлел и в конце концов покинул нас. Купив небольшой уютный дом в Барнсе, Берт посвятил себя выращиванию георгинов. Я всегда помнила, как он поддержал меня в трудную минуту. Оглядываясь назад, я поняла, что первый опыт в школе научил меня очень многому. Я увидела, каково быть гонимым. Сочувствие к слабым стало важной частью моего характера.

С тех пор как я покинула дом, даже такси стало для меня дорогим удовольствием. Я пыталась прожить исключительно на деньги, которые сама зарабатывала. Тетушка ежемесячно пополняла мой счет в банке, но я из принципа не притрагивалась к этим деньгам. Когда у меня было время, я ходила пешком. Когда я торопилась, приходилось подстраиваться под причуды общественного транспорта.

Прошлой осенью, кажется в октябре, я ехала в автобусе на встречу с кузиной Мирандой в «Ритце». Я читала «Ярмарку тщеславия» и была так увлечена похождениями Беки Шарп, что пропустила свою остановку. Я вышла из автобуса в абсолютно незнакомой мне части Лондона. Место называлось Толгейт-сквер. Окрестности казались серыми и безрадостными. Я шла вдоль улицы в надежде встретить кого-нибудь, кто сможет указать дорогу на Пикадилли. Дома по сторонам преобразились. Они уже не выглядели так уныло. Под слоем пыли мне удалось разглядеть их первозданную красоту, не испорченную викторианскими наслоениями. Я остановилась напротив дома с удивительно красивой дверной решеткой. Тонкие прутья сплетались в причудливый узор. Я любовалась строгостью линий. Неожиданно дверь приоткрылась. Из дома вышел человек. Он выглядел несколько странно. В тусклом свете его голова казалась огромной, но, приглядевшись, я увидела: у него на плече сидит обезьянка. Одной лапой она поглаживала щеку хозяина, другую держала во рту и сосала пальцы. Лицо мужчины было хмурым, глаза смотрели враждебно. Но я не испугалась. Меня успокаивала та преданность хозяину, которую демонстрировала обезьянка. Пирс, вероятно, высмеял бы меня за излишнюю сентиментальность, но обезьянка выглядела такой мудрой, что я не могла ей не поверить. Мужчина был одет в темный старомодный костюм с большими лацканами и длинными полами. Он был высокого роста и немного сутулился. На плечах у него была шерстяная шаль. Он смотрел на меня в упор. Я уже собиралась идти, когда он спросил:

— Вы ищете жилье?

— Да, — неожиданно ответила я.

После того как я покинула тетю, я снимала квартиру со Стеллой Партингтон в Кенсингтоне. Мы были ровесницы, но Стелла казалась на много лет меня старше. Она хорошо знала мужчин и была очень практичной. Несмотря на то, что мы были знакомы с детства, нам не о чем было говорить. К счастью, она часто пропадала по вечерам, оставляя меня одну.

В этот вечер, стоя в сумерках напротив хмурого незнакомца, я поняла, что должна что-то сделать, как-то изменить свою жизнь.

— В этом доме есть правила. Они должны выполняться. — Голос моего будущего домовладельца звучал сурово. Он говорил на хорошем английском языке с легким акцентом. Без сомнения, он был иностранец. — Никаких собак! Нельзя включать радио! В доме нет электричества, поэтому нельзя слушать музыку, включать фен и смотреть телевизор. Нет центрального отопления, а в ванной нет горячей воды. Нельзя приводить в дом мужчин!