Душа греха и разврата - Силла Уэбб

путешествии не ценные.

— Когда мы доберёмся туда, можешь подождать меня в машине, — говорю я с гневом.

— Как хороший пёсик, — говорит он с мрачным смешком.

— Да. Как хороший пёсик. А сейчас, прекрати тявкать.

Он вздыхает, но не спорит. Я включаю радио и, когда нахожу что-то сносное, оставляю этот канал.

Пейзажи, когда нам удаётся разглядеть их сквозь мрак, прекрасны, я полагаю, если вам нравятся вереск, болота и серое небо. Это далеко от солнца и жары Италии или суеты и современности Лондона. Это место кажется таким же пропитанным историей, как и туманом.

Я следую за спутниковой картой, пока не получаю указание свернуть на узкую дорогу. Вот пара ворот, высоких и богато украшенных, а возле них — обветшалое здание.

— Иисус. Оно пригодно для жизни?

Я сердито смотрю на Джеймса. Он намеренно такой тупой?

— Это не настоящий дом, ублюдок. Это сторожевой домик у ворот.

— Я знаю, но, если главный дом в таком же состоянии, мы будем жить в плесени и сырости.

— Я так близок к тому, чтобы убить тебя голыми руками, — я убираю правую руку с руля и держу большой и указательный пальцы на миллиметровом расстоянии.

— Ты сделаешь это?

Я обдумываю его вопрос. Я знаю, что он имеет в виду брак, а не убийство. Если я убью его, то потеряю свой козырь. Я вздыхаю и проглатываю свой гнев на отца.

— Честно говоря, не знаю. Я понимаю, почему мои родители отчаянно хотят, чтобы я согласился на эту херню, но я ещё не решил.

Когда мы приближаемся к главному дому, Джеймс наклоняется вперёд, и смотрит вверх на дом, издавая длинный, тихий свист.

— Ладно, босс, беру свои слова обратно. Это место невероятное. Сколько же ему лет?

— Я выгляжу, как грёбаный археолог? Я не знаю.

— Думаю, ты имеешь ввиду историка, — говорит он. — Археологи раскапывают вещи.

— Историк, археолог, архитектор. Да кому не пофиг? Семья старая — так сказала моя мать. Старая и важная.

— Это полный пиздец, — ворчит он.

Почему он стенает? Это должен делать не он, а я.

— И всё же, — говорит он с ухмылкой. — Возможно, будет забавно поиграть несколько месяцев в лорда поместья. Может, найдём каких-нибудь местных девиц, чтобы привезти сюда и держать в качестве грелки для постели.

Он смеётся.

— Ты можешь укрепить Прима Нокта.

— Прима что, блядь? — Я паркую машину и поворачиваюсь, чтобы посмотреть, как он посмеивается над своим комментарием.

— Ну, знаешь, когда лорд поместья может взять любую женщину, какую захочет, особенно в её первую брачную ночь.

Я хмурюсь.

— В самом деле? Это то, чем они здесь занимались?

Теперь его лицо становится серьёзным.

— Я трахался с кем попало, но я не знаю. Я читал, что так поступали англичане, и это было одной из причин восстания шотландцев.

— Если это правда, то они поступили правильно. Это пиздец.

Господи, даже я не думаю, что зашёл бы так далеко, будучи феодалом.

— Ты понимаешь, что я не собираюсь быть лордом, или лордом, феодалом, или кем-то ещё.

Он снова смеётся, и откидывается на своём месте, подняв руки за головой.

— Уверен, что хочешь, чтобы я остался здесь?

— Да. Оставайся здесь. Надеюсь, это не займёт много времени.

— Ладно, босс.

* * *

Десять минут спустя я уже сижу на просторной кухне, которая что-то напоминает мне из телесериала о Генри Восьмом. Она такая старая и большая, что должен признать, я впечатлён. Где будущая невеста? Сучка опаздывает.

Никто не заставляет меня ждать, и уж тем более женщины, которые должны облизывать мои ботинки Prada за то, что я вообще потрудился прийти к ним на встречу.

Я бросаю взгляд на свои часы и закатываю глаза к потолку, надеясь, что Бог даст мне терпение не задушить мою будущую жену прежде, чем она сможет сказать хоть слово. У неё есть ещё две минуты, затем я уйду.

Я бросаю телефон на стол и сжимаю руки в кулаки, когда раздаётся приближающийся стук каблуков.

В комнату входит женщина лет сорока на вид. Она старше меня, но это не проблема. Я трахал немало женщин постарше, но надменное выражение лица сразу же говорит мне, что я её возненавижу.

Не надменность в том смысле, что мне хочется взять её на колени и сбить с неё спесь, или две, а обычное старомодное, ложно укоренившееся чувство собственного достоинства. Эта сука считает себя лучше меня.

Я откидываюсь назад и осматриваю её.

— Вовремя, — говорю я.

Её брови взлетают вверх.

— Уверяю, я тоже рада познакомиться, — огрызается она.

— Я занятой человек. У меня нет времени ждать тебя.

— О, вижу, ты будешь весёлым мужем, — она разражается неприятным смехом и опирается на стол, сжимая руки в маленькие кулачки. — Я не люблю, когда со мной разговаривают подобным образом.

Я разрываюсь между тем, чтобы встать, схватить её за горло и вселить здравое чувство страха передо мной, и тем фактом, что, поскольку я решил, что ненавижу её с первого взгляда, то могу уйти в любой момент.

— Дорогая, мне плевать. Это деловая договорённость. Ничего больше. И не более того. Я хочу быть здесь так же, как ты хочешь, чтобы я был здесь. Так почему бы нам не покончить с этим дерьмом и не определить наши условия.

— Я не уверена, что это сработает, — огрызается Иветта.

Христос, да она должна стоять передо мной на коленях, умоляя, чтобы это случилось, если судить по её семейным финансам.

— Меня устраивает.

Она кладёт руки на бёдра, и по её лицу расплывается холодная, дикая улыбка.

— Ты потеряешь контроль над компанией, если не женишься, как хороший мальчик.

Я ухмыляюсь её дерзости. Как ни странно, я заинтригован. Либо у женщины бредовый уровень самоуважения, либо она блестящая актриса.

— И ты потеряешь этот