Новая монгольская империя. Россия-Китай-Иран в геополитике - Тома Флиши
Шрифт:
Интервал:
Эти обычаи — настоящее принуждение для европейских путешественников: «Если и нет такого случая, когда китайская вежливость не была бы утомительна и скучна для европейцев, то в особенной мере она такова на праздниках, потому что там все происходит с длительными приветствиями и церемониями». Таким образом, французские миссионеры противопоставляют свои «легкие и свободные манеры» принужденной вежливости Китая.
Русский мистицизм против персидского лицемерия или китайского реализма
В России деспотизм кажется уравновешенным искуплением святых. Московиты описываются как набожные люди и добровольные мистики: «Когда московит входит в дом, он не скажет ни слова, пока не найдет образ Святого; и если он совсем его не найдет, то он спросит, где Бог? И как только он его заметит, то кланяется ему с глубоким уважением, и только после этого он поворачивается к компании, и здоровается с ней».
Эта религиозная набожность иногда бьет по власти царя. Жан Перри рассказывает следующую историю о великорусском государстве: «Во времена тирана Ивана Васильевича жил один святой и заставлял уважать себя упреками, которые он делал этому Государю о его грешной жизни. Иван Васильевич, которому это надоело, отправил его в монастырь, столь удаленный от Москвы, что он больше мог не опасаться его упреков; но тот своим пером делал то, чего не мог уже сделать его язык, и он время от времени изображал Божий суд в глазах Великого князя, и такими яркими красками, что Государь, не желавший больше поддерживать эту свободу, послал одного из своих слуг его задушить. Сей палач нашел этого человека совершенно готовым к смерти, но тот попросил его, чтобы вместо того, чтобы задушить его веревкой, он ударил его ножом в сердце, что тот и сделал. Монахи того же монастыря причислили его к числу святых мучеников и похоронили его тело на Соловецких островах в Белом море, у Архангельска, где, как говорили, он совершает много чудес».
Путешественники противопоставляют русскому мистицизму менее религиозные культуры Персии и Китая. Для Шардена персидский шиизм отмечен печатью лицемерия. Действительно, несколько механизмов, присущих Исламу, позволяют использовать законное употребление лжи по отношению к неверующим. «Такия» (taqiyya), что означает «страх Бога» или «святость» является приемом, состоящим в том, чтобы скрывать свою принадлежность религиозной группе и тайно исповедовать религию во избежание преследований.
Коран говорит, что те, кого толкнут к отступничеству, будут прощены. «Такия», следовательно, может стать правилом поведения в подавляемых шиитских меньшинствах. «Китман» (kitman; утаивание, ложь с помощью умолчания) и «ходех» (khod’eh; уловка, состоящая в том, чтобы говорить о своей позиции скорее полуправду, нежели настоящую ложь) это тоже очень употребительные методы. Наконец, одна из норм поведения, предписанных персидской вежливостью — «ходжб» (hojb), выражение, связанное со словом, означающим покрывало, хиджаб (чадру, паранджу). «Ходжб» состоит в том, чтобы временным и метафорическим способом скрывать свои желания, как бы окутывая их покрывалом. Практика сокрытия, которая объясняется завоеванием Персии иностранными правителями, следовательно, нашла религиозное обоснование в Исламе.
Со своей стороны, у китайской религиозной практики нет никаких иных конечных целей, кроме предоставления конкретных ответов на проблемы момента. Астрология распространена до такой степени, что императоры запретили практиковать ее где-либо, кроме императорского двора, из-за страха, что их противники используют ее, чтобы определить периоды их слабости и попытаться их свергнуть. Астрология служит исключительно для того, чтобы знать наилучшее время для сева или жатвы.
Иезуиты отмечают, что «рынки заполнены астрологами, к которым китаец обращается за консультацией в каждом случае. Он не вступит в брак, он не родит ребенка, не переговорив с астрологом». Однако народ, «обладающий живым разумом, испытывает сомнения из-за тщеславия этих сект». За исключением астрологии, он действительно следует рациональному методу, в котором доходит до совершенства. Приверженность к здравому смыслу выражается в отклонении предвзятых мнений, так распространенных в обществе: «Люди пристрастны по отношению к своим родителям и тем, кого они любят; они также пристрастны или несправедливы по отношению к тем, кого они презирают и которых они ненавидят». Стремление к справедливому и беспристрастному суждению о других, в конечном счете, является наилучшим способом придерживаться фактов.
Россия-завоевательница против мирных Персии и Китая
В восемнадцатом веке модернизация России вызывает настоящие геополитические опасения. Для графа Франческо Альгаротти «Испания и Россия обе могут быть странами, расположенными наиболее выгодно для того, чтобы давать законы миру. Одна, разместившаяся в середине Океана и Средиземного моря и, естественно, хозяйка Гибралтара, защищена Пиренеями с единственной стороны, которой она касается континента. Другая, расположенная между Азией и Европой, с границами, сама природа которых сделала большую их часть недоступной, впрочем, в других местах ей в качестве защитного вала служит слабость ее соседей, и она может легко расширяться с той стороны, где она более всего может надеяться на свои преимущества. Но на что способна одна, с ее шестью-семью миллионами жителей, и другая с населением меньшим, чем у Франции, если она по своим размерам в двадцать раз больше ее?»
Итак, коммерческие связи с Китаем со временем усиливаются: «Из всех народов Европы, только одна Россия торгует с китайцами сухопутным путем. Также только она получает их товары взамен своим; другим они поставляют их только за серебряные деньги. Отправляясь из Санкт-Петербурга до Пекина, они там торгуют и возвращаются назад. Караван туда и назад идет три года. Он проходит через Тобольск, столицу Сибири, где он останавливается.
Затем он поворачивает в землю тунгусов, через Иркутск, и пересекает озеро Байкал и пустыню, которая ведет к Великой стене. В пустыне его встречает китайский мандарин во главе нескольких сотен солдат, которые сопровождают караван до Пекина».
С другой стороны, усилия, предпринятые Россией в восемнадцатом веке для получения доступа к морю, представляются как главное геополитическое потрясение. Царь имеет обыкновение говорить, что он почти не стремится к приобретению новых земель и ищет только воду. Однако рост военно-морской мощи России осуществляется не без трудностей: судоходство на Каспийском море весьма трудно из-за отсутствия портов и якорных стоянок. Наконец, создание флота основывается на долгосрочной политике: «Любой князь, у которого есть люди, может быстро превратить их в солдат. Земледелец, крестьянин легко приучается к маршам, к теплу, к холоду, к усталости и к военным упражнениям. Но матросов так создать нельзя; нужно, чтобы они с детства были привычны к морскому воздуху».
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!