Последний - Катя Дорохова

уставился на нее и не сводил взгляда, пока вновь не услышал шорох в коридоре.

— Лисенок, хотел тебя спросить…

От ее близости даже кровать стала мягче. Холод, что в одиночестве, пробирал до костей, отступил, страшась горячего тела маленького оборотня.

— Да? — не отрываясь от своего занятия, шепнула Янка.

Занятие у нее было довольно странное, но уже привычное: лиса меня нюхала.

— Какой сейчас год?

После этой фразы лиса оторвалась от своих развлечений. Удивленно воззрившись мне в глаза, отодвинулась на длину рук:

— Ты серьезно?

— Да. Понимаешь, какое-то время я спал и теперь хотел бы понять какое, — смущенно пояснил ей, не в силах смотреть в горящие удивлением глаза.

— Четыре тысячи триста семнадцатый, — проговорила Янка, следя за моей реакцией.

И реакция не заставила себя долго ждать. Я застонал, сжав зубы.

Пять лет! Не месяц, два, черт побери, как думал до этого, а пять, чертовых, лет.

— Найт? — вновь склонила голову набок лиса, вглядевшись огоньками глаз, казалось, в самое нутро.

— Ничего, извини. Не ожидал. Много прошло. — Голос, все же привыкший к разговорам, вновь подвел, сорвавшись на хриплый шепот.

— Сколько? — голову она склонила на другой бок, словно маленький щенок, слушающий слова хозяина.

— Пять лет, — как можно небрежнее пожал плечом, хотя дрожь внутри все нарастала. Что успел Наори за эти годы? Какие сюрпризы ждут впереди?

— Ты спал пять лет? — округлила глаза Янка и абсолютно не задумываясь, продолжила, — выспался?

Смеялся долго, пока меня не укусили, устав ждать конца истерики.

— Ау! Не кусайся! — воскликнул, все еще посмеиваясь. — Это не совсем сон, и он был недобровольный. Это люди меня усыпили, — пояснил, осторожно поглаживая Янку по затянутой тонкой тканью спине. Только боль в голосе сдержать не смог.

— Зачем? — укушенное место было зализано, а в глаза вновь уставились желтые угольки. Печальные и понимающие.

— Не могли контролировать.

— А сейчас нашли способ? — шепнула Янка, а ее ручки осторожно коснулись груди, породив внутри что-то теплое и полное нежности.

— Ищут, — процедил, едва сдерживаясь, чтобы не отвернуться от слишком серьезного для такого ребенка взгляда.

— Это туда тебя водят?

Я все же не выдержал, отвел глаза, сжав зубы, утвердительно кивнул.

— Как ты здесь оказался? Вампиры очень сильные, здесь до тебя не было ни одного.

Теперь в грудь впивались коготки. Только делали это аккуратно, словно котенок мял лапками кожу. По телу прошла дрожь, но выгнать печальные мысли не смогла. Слишком неприятным оказался разговор.

Что я мог сказать? Признаться, во всем? Поведать, что это из-за меня она здесь, да и другие тоже. Нет, не смог, промолчал. Извинился и не сказал ни слова, а лиса, похоже, что-то уловив в моем поведении, не стала переспрашивать. За это я был безумно благодарен — не хотелось вновь остаться одному.

— Лисенок, а зачем ты приходишь? То есть, для чего пришла первый раз и сейчас?

Все же, этот вопрос не давал покоя. Хотелось хоть немного прояснить ситуацию. Узнать, не ждет ли меня горький конец этой сладкой истории.

По-моему, она смутилась. По крайней мере, поднимать голову и вглядываться мне в лицо, как делала обычно при таких вопросах, не стала. Наоборот, склонилась ближе, постаралась вжать носик мне в грудь как можно сильнее и тихонько призналась.

— Запах понравился.

— В каком смысле? — переспросил, опешив от этих слов. Нет, то, что оборотни больше ориентируются на нюх, я знал, не понимал другого, — то есть, где ты умудрилась меня понюхать?

— На лестнице! — шмыгнула Янка носом, вызвав волну щекотки по телу. — Мы возвращались поздно с задания, и я почувствовала запах, очень приятный и при этом безумно пугающий. Я несколько дней лестницу обнюхивала. В разное время, пока не уловила, когда тобой сильнее пахнет. Потом ждала примерно тогда, когда ты должен был пройти. Ну а дальше нужно было только проследить куда, и как устроен замок. Подобрать что-нибудь подходящее для открытия этой двери и, собственно, прийти знакомиться.

Я слушал исповедь лисы, улыбаясь от обжигающе горячего дыхания, такого щекотного и приятного. Немного смущал один упомянутый факт, и когда она закончила, предпочел уточнить его, а разговоры о запахах оставить на потом.

— Что за задание?

Теперь молчала Янка. Тяжелая, напряженная тишина заполнила камеру. Захотелось прижать лису сильнее, успокаивая, что и сделал. Она, помолчав еще немного, рассказала.

Рассказанное заставило стискивать зубы в бессильной злобе.

Оказалось, люди не зря собрали в стенах института иных. Вокруг него создали зону отчуждения. И она все ширилась, оттесняя народы. А расширяли ее пленные. Отряды по шесть иных люди отправляли для зачистки территорий. Для уничтожения не подходящих критериям существ. Посылали убивать родственников и друзей. И иные шли. Потому как, возможности не послушать приказа им не дали. Ошейник, лишь часть наказания. В случае провала одного из участников команды истязания ждало всех. Когда никого, кроме этой шестерки у тебя нет, будешь заботиться об их безопасности. Подтвердились и мои выводы. Лиса оказалась здесь в числе первых. Я наслаждался жизнью, отгоняя даже мысль о сопротивлении, а эта маленькая девочка уже была здесь, терпела пытки, унижения.

Вспомнил и тех двоих, оборотня с банши, которых мне пришлось убить, прорываясь в этот чертов институт. Люди начали уже тогда, а я… Руки сами собой сжались в кулаки. Кажется, я слишком сильно прижал Янку. Пискнув, лиса укусила за плечо, приводя в сознание.

— Извини, извини, пожалуйста, — еще более хрипло повинился, утыкаясь ей в волосы и вдыхая запах, который мне нравился не меньше, чем мой ей. Для первородного это значило слишком много. Судьба поиздевалась над старым вампиром, подкинув очередную потенциальную невесту, когда память о предыдущей еще не остыла, наполняя болью и безумным чувством вины.

Лиса вновь ушла, а я еще долго не мог уснуть, разбирая рассказ. Что будет, когда люди найдут способ воздействия на меня? А они найдут. Вновь стану палачом? Опять буду убивать не по своей воле, а по приказу людей?

Застонав, схватился за голову, решив, что пора кончать с этим. Мне необходимо