Серебряные крылья для Мышки - Алёна Рю

Экзотика. Давай восемьдесят, и договорились.

Покупатель протер платочком вспотевший лоб.

— Больше сорока не дам. Это риск, сам понимаешь.

— Да помяни мое слово, будет у тебя лучше девкой! Шестьдесят.

— Сорок пять.

Слушать их спор было волнительно, но раз они пока не поняли, что я очнулась, надо действовать. Мои руки были стянуты за спиной, как бы обнимая ствол. Я принялась двигать ими вверх и вниз, надеясь перетереть веревку.

А вообще, памятка на будущее: заведи себе какое-нибудь оружие. Хоть кинжальчик под юбкой.

Вверх и вниз, вверх и вниз. Мне показалось, что натяжение веревки ослабло. Я напряглась и, закусив губу, чтобы не закричать от боли, разорвала путы.

Только было поздно. Здоровяк с торговцем, наконец, договорились, и теперь наемник направлялся ко мне.

Больше не думая ни о чем, я подскочила, и как лань, сиганула в лесную чащу. Сердце в груди заколотилось так, словно хотело бежать еще быстрее, чем двигались мои ноги. Янеслась вперед торпедой, только вскинула руки, чтобы защитить лицо от веток.

И все же далеко я не ушла. Здоровяк нагнал меня и, схватив за плечо, дернул на себя. Я охнула и споткнулась, оказавшись у него под ногами.

Наемник возвышался надо мной, как великан. В ужасе я принялась судорожно отползать. Он ухмыльнулся и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но вместо слов вышло нечто булькающее.

Из массивной груди торчал наконечник стрелы, а на черной рубашке появилось мокрое пятно. Я догадывалась, какого оно цвета.

Ноги наемника подкосились, и он рухнул бы прямо на меня, не успей я перекатиться в сторону. В паре десятков метров позади него стоял Дамиан. Он натянул тетиву.

— Я хороший стрелок, — крикнул он мне.

И я поняла, что если снова побегу, то меня и будет ждать судьба той самой лани.

Я медленно встала и отряхнула юбку, на которую теперь было жалко смотреть. В грязи, сухих листьях и с неприличным разрезом на бедре.

Из-за спины Дамиана выбежало двое его сподручных и подступили ко мне.

— Я сама пойду, — я вскинула руки. — Не надо только меня вязать.

От веревок уже итак запястья ныли.

Дамиан убрал лук и кивнул.

Мы вернулись к той самой поляне, только телеги и торговца след простыл. Наемники пошли к пасущимся лошадям. И хотя у них была лишняя от убитого здоровяка, мне ожидаемо ее не дали. Да я и верхом-то, признаться, не сильно умела ездить. Так, каталась несколько раз.

Дамиан забрался на своего вороного скакуна и, протянув мне руку, легко усадил перед собой.

— Извини за Луку, — тихо проговорил он. — Он тебя не обидел?

— Не успел, — я качнула головой. — Продать хотел, как и ты.

Я надеясь, что прозвучит как упрек, но на моего похитителя он никак не подействовал.

Дамиан пришпорил лошадь, и мы двинулись по проселочной дороге в неизвестном направлении. Понятное дело, неизвестном мне.

— Неужели оно того стоит? — я решила зайти с другой стороны. — Вот так торговать людьми.

— Иначе мы бы этим не занимались, — Дамиан пожал плечами.

В лесу было по-летнему тепло, но не жарко. Над головой слышался стук дятла, а где-то вдалеке журчащий ручей. Я чувствовала спиной тепло, и внутри рождались противоречивые чувства. Мужчина похитил и собирался меня продать. А мне, как какой-то дурочке, не хотелось, чтобы наша прогулка через лес заканчивалась.

«Прогулка, да», — я мысленно хмыкнула.

— А можешь обещать мне кое-что? — спросила я, внезапно почувствовав, что терять нечего.

— Обещать можно что угодно, — ответил Дамиан. — Только мы с тобой, Мышка, больше не увидимся. Как ты узнаешь, что я сдержу слово?

— Я тебе верю, — заявила я, заставив наемника усмехнуться.

— И чего же ты хочешь?

— Обещай, — попросила я, — что деньги, которые ты за меня получишь, пойдут на что-то хорошее. Не хочу, чтобы моей жизнью оплачивали вино и шлюх.

— Однако запрос…

Не знаю, о чем Дамиан подумал, но его сердце забилось чаще. Он молчал, и я разглядывала его руки, сжимавшие поводья. Между рубашкой и перчатками выглядывал участок светлой кожи.

«Загара нет, — отметила я, но тут же себя одернула. — Откуда ему взяться? Логично же, что наемники не работали под палящим солнцем».

— Однажды, — нарушил молчание Дамиан, — пепельная хворь покроет мое тело полностью. От нее нет лекарства. По крайней мере, известного докторам.

Я коснулась его руки.

— Мне жаль.

— Но один алхимик заверил, что знает способ, — добавил наемник. — Вот за него я и заплачу. Как тебе, хорошее это дело?

Я не видела его лица, но снова почувствовала, что он улыбнулся.

— Значит, мою жизнь на твою, — заключила я.

— А у тебя были на нее большие планы?

— Ну не то чтобы, — я провела рукой по шее. — Но хотелось бы свободы выбора.

— Всем хотелось бы, — хмуро откликнулся Дамиан, и мне послышалась в его словах скрытая боль.

На том мы снова замолчали.

Я погрузилась в звуки леса и свои мысли. Забавно, что живя в Москве, я редко выбиралась на природу. Изредка бывала в Ботаническом саду, да у кого-нибудь из друзей на даче. И вот при смерти из всего, что мне могло привидеться, мне снится лес. Но снится ли?

— Дамиан? — позвала я.

— М?

— Не продавай меня, а? — я повернула голову, надеясь увидеть его лицо, но его по-прежнему скрывала маска.

— Прости, Мышка, — как будто искренне сказал он. — Мне нужно золото. Да и при моем образе жизни рядом нет места для спутницы.

Я вздохнула. Хотя бы честно…

Впереди наметился просвет, и мы выехали из леса.

Под копытами лошадей простирались бескрайние поля молодой еще зеленой пшеницы. Вдалеке виднелись деревенские домики, а за ними на горизонте возвышались стены гигантского замка. Или даже не замка, а целого города.

— Ты никогда не покидала земель отца? — спросил Дамиан, заметив, как я глазею по сторонам.

— Нет, — ответила я. — Что это за место?

— Это Ларинг, столица Ангедолии.

— И куда конкретно мы едем?

— Увидишь.

Пока мы ехали через поселок, деревенские дети смотрели на нас с любопытством. Чумазые, в обносках, с немытыми головами. Впрочем, и я сейчас, вероятно, выглядела не лучше.

Решетка на въезде в город была поднята, и по пути нас никто не остановил. Хотя я бы на месте стражников пригляделась бы, чего это трое всадников в масках.

За стенами было оживленно, туда-сюда сновали люди, шумели, что-то продавали. Но нашу процессию никто не беспокоил. Даже наоборот, кто замечал — уступали дорогу.

Я всерьез задумалась, не попробовать ли мне заголосить во все горло «Помогите!», но чутье подсказывало, что никто меня выручать не кинется. А хорошие отношения