Не говори об этом мужу - Алексей Макеев

— Дура она избалованная, — строго заявила следователь. — И извращенка! Мальчишка на четырнадцать лет ее младше, а она с ним в постель ложится. Мужиков ей взрослых, видите ли, мало.

— А может, у нее в душе что-то не так, раз она ищет молодых парней и не хочет пускать в свою жизнь взрослого сильного мужчину? Может, она так свои материнские инстинкты реализует? Несостоявшиеся. То есть за время допросов потерпевшей вы так и не поняли глубинных позывов ее души, толкнувших женщину в объятия молодого любовника?

— Извините, товарищ полковник, — тем же строгим тоном ответила следователь. — Если бы Захарова была преступником или подозреваемой, я бы разбиралась в мотивах и наклонностях, а так меня это мало интересует. И глубины души Захаровой никак не помогут мне найти афериста.

Ну, вот и все, с усмешкой подумал Крячко, идя к своей машине. Зажата рутиной, шаблонными подходами в расследовании. Не видит связи между потерпевшей и преступником. Даже если связь и была на уровне интимной. Ну, ничего. Будем разбираться. Значит, материнские инстинкты, говоришь? Будем исходить из двух возможных вариантов причин: душевная потребность обласкать, позаботиться о молодом парне или чисто физическая потребность в молодом теле. М-да, вот и построй тут разговор!

Приглашать для беседы Захарову в кабинет Стас и не собирался. Приходить к потерпевшей домой тоже неумно. Дома она психологически закроется, как шкатулка, как стальная дверь банка закроется, и не пробиться будет туда. Нужна обстановка душевная, ненавязчивая, чуть романтичная, способствующая задумчивому философствованию. И никаких крепких напитков. Нет, они будут пить нежный напиток, ласкающий слизистую оболочку рта и эстетически настроенную часть души. Это должен быть сидр!

Крячко знал один приличный бар на Таганке, где подавали настоящий французский сидр марки Kerisac. Это без преувеличения был напиток богов. Очень тонкий вкус, какая-то особенная изысканность вкусовых оттенков. Этот сидр был ничуть не хуже самых дорогих сортов шампанского. А так как он был сильно газированным, обильной закуски не предполагалось — лишь фрукты. Вот вам и приятная атмосфера, которая располагает к откровенности.

Голос Ирины Захаровой сыщику понравился. Она говорила по телефону неторопливо, без кокетства и нарочитой боязливости. Когда Крячко предложил ей встретиться в парке в половине шестого вечера, Ирина сразу согласилась. Понятно, что беседовать у себя дома с сотрудником полиции ей было бы неприятно, а идти в его кабинет тем более. Нейтральная территория — это именно то, что нужно женщине, удрученной событиями, в конце рабочего дня. Стасу даже показалось, что Захаровой уже все равно, найдут или нет этого парня.

Он узнал женщину по фотографии. Ирина бесстрастно кивнула в ответ на его приветствие и выжидающе посмотрела ему в глаза. Стас объяснил ей, для чего ему понадобилась эта встреча и что он хотел бы узнать у Захаровой. Они неторопливо шли по скверу, и когда поравнялись с баром, он предложил посидеть там. Небо очень кстати начало хмуриться, вот-вот мог пойти дождь.

— Зачем? Не нужно! — запротестовала Ирина, когда Крячко заказал бутылку сидра.

— Это очень приятный напиток, в нем почти нет алкоголя, а просто так сидеть неуютно. Вы попробуйте!

Они сидели за столиком у окна, потягивая душистый напиток, и смотрели в окно на мокрый асфальт, на бегущих прохожих, у кого не оказалось с собой зонта.

— Понимаете, чтобы найти преступника, — тихо, вполголоса, говорил Стас, — мало знать, где он бывает, с кем дружит, как развлекается. Нужно понять его, зачастую нужно узнать его как брата, как сына, как близкого тебе человека. Нужно хорошо представлять, как он поступит в той или иной ситуации, как ответит, что предпримет. У нас это называется составлением психологического портрета.

— Да, наверное, так и нужно, — чуть пожала плечами Захарова, видимо, углубившись в воспоминания о своем несостоявшемся любовнике. — Я плохо представляю себе вашу работу, но из того, что вы рассказали, я поняла, что это правильно.

Она отвечает, это же хорошо, мысленно улыбнулся Стас. Значит, есть контакт! И старясь не спугнуть собеседницу вопросами, он стал продвигаться в их беседе осторожно, неторопливыми шагами. Все дальше и дальше к своей цели. Пока не стоит ей говорить, что Бочкин сидит у них в изоляторе. Все равно потом опознание проводить.

— Скажите, Ирина, а чем он вас зацепил? Ведь что-то было самое первое, что заставило обратить ваше внимание на этого парня?

— Было, — задумчиво шевельнула бровями Захарова. — Может, вам это покажется смешным, но сначала мне понравилось его имя. Володя. У меня нет и не было ни одного знакомого с таким именем. Странно, но это имя стало редким в наше время. Оно звучит как-то мягко, интеллигентно. Он вообще очень обходительный, уважительный.

— Вы были уверены, что нравитесь ему?

— Да. Была, — вздохнула Ирина и пригубила бокал. — Он был очень искренен, и это подкупало. Вы же понимаете, что я уже немолодая, да и красавицей меня назвать сложно…

— Ну что вы на себя наговариваете, — улыбнулся Стас.

— Не надо, прошу вас! — замотала она головой. — Я устала от пустых комплиментов, от игры. А Володя был настоящим.

— Можно я вам задам один личный вопрос? — попросил Крячко. — Поверьте, это очень важно.

— Задавайте. — Захарова опустила глаза, и ее щеки чуть порозовели. — Вы ведь за этим и позвали меня, чтобы задавать вопросы.

— В протоколах допроса я прочитал, что Володе, по вашей оценке, было около тридцати лет. Мне хотелось бы уточнить, почему вы указали этот возраст. Потому что его назвал вам сам Володя или он выглядел на этот возраст внешне?

— Нет, мне он возраста не называл, — после некоторого раздумья ответила Ирина. — Да это и не было для меня особенно важным. Не знаю, может быть, действительно в нем было что-то взрослое, взрослее, чем он мог казаться внешне. Может, умение понимать женщину.

— Мужественность, сила? — попытался подсказать Крячко.

— Скорее какая-то зрелость. Нет, не физическая, а именно мужская. Эмоциональная, что ли, психологическая. Он был мальчиком и не мальчиком одновременно. Не понимаете?

— Наверное, понимаю, — кивнул Стас и, откинувшись на спинку кресла, посмотрел в окно. — Но сначала вы в нем мальчика увидели, которого захотелось… согреть, наверное, поделиться своим нерастраченным женским теплом. Так ведь? А потом он оказался более зрелым в отношениях. Да?

— Удивительно, вы слишком хорошо излагаете и мыслите для полицейского, — тихо произнесла Захарова и улыбнулась: — Вам бы работать психологом в центре реабилитации для брошенных жен.

— А что, есть такой центр? — улыбнулся в ответ Стас. — А если серьезно, для нашей профессии знание психологии очень важно. Всегда очень важно понимать личность, которую разыскиваешь, понимать причины, толкнувшие человека на преступление. Преступник стал таким не сразу, не в один момент, он был когда-то другим, что-то в его жизни было такое, что заставило его стать преступником. Или воспитание, или окружающая среда, в которую он попал в детстве или позднее. Причин множество, и у каждого человека такая причина своя, все индивидуально, как и рисунок отпечатков пальцев. Вот вы чувствовали фальшь в отношениях с Володей?