Мистерия мести - Вадим Панов

Прекрасная организация. Моё уважение к директору Мальцеву поднялось на невиданную высоту.

Но была закавыка: видеокамеры зафиксировали, как Тина вошла в пентхаус, но не заметили ее ухода. И охранники не заметили. И начальнику электронной службы оставалось лишь руками разводить. И когда какой-то беспощадный зверь кромсал супругу директора Мальцева на части, её личный телохранитель, вооружённые до зубов консьержи и начальник электронной службы пребывали в полной уверенности, что Тина спит в своей кровати.

Вы, наверное, удивитесь, но я совсем не трудоголик и посвящать всего себя работе не хочу, не буду и не собираюсь. Мне нравится моя профессия, при этом я нахожу её не только интересной, но и нужной — людям необходима правда, хотя бы в дозированных количествах. Да, я получаю гонорары, но при этом делаю кое-что полезное и потому спокойно принимаю даже такое нудное занятие, как слежка, когда по семь часов безвылазно сидишь в машине, ешь холодные бутерброды и писаешь в пластиковые бутылки. Я не считаю свои дни бесцельно прожитыми, но… Но я не жажду новых дел, не увлекаюсь ими настолько, чтобы забывать о сне, еде или бритье. И я не пускаю их в свою душу. Знаю, что преступления, которыми я занимаюсь, не проходят мимо, гадят, оставляют следы, но стараюсь их затирать, замазывать, не замечать… Слишком много подлости я уже видел.

И зла.

В общем, вы поняли: жилы на благородном поприще частного детектива я не рву. И даже несмотря на то, что первый день расследования начался рано — ради разговора с директором мне пришлось подняться ни свет ни заря, — правилам своим я не изменил: три встречи в день, и точка. Потому что только три разговора можно толком обдумать и сделать из услышанного полноценные выводы. А правильные выводы — на тот случай, если вы ещё не поняли, — ведут к результату.

Поэтому распорядок первого дня получился таким: сначала директор, потом цивилизованная горожанка Изельшприц, потом обед, потом Торопов, потом лавочка в Нескучном с планшетом на коленях и лёгкая дрёма, потом бар — одинокий табурет и стакан с виски.

Вы ошиблись, если подумали, что мне не с кем провести вечер. Есть. И компанию я легко нахожу, если желаю выпить и поболтать. И девушки знакомые присутствуют. Но первый день нового дела я всегда заканчиваю в одиночестве: определяюсь со своим пониманием происходящего, со своим отношением к нему и намечаю ходы на ближайшие дни. Так я поступаю даже в тех случаях, когда речь идёт о банальной супружеской измене, — привык.

Потом я заказал ещё виски, заказал такси до дома и лёг спать всего лишь в половине первого.

А всё потому, что ровно в полдень у меня была назначена встреча с Байконурычем, а Байконурыч терпеть не может опаздывать и опаздывающих.

— Смотрю, начал бриться по вечерам?

— Заказчику не нравится, — пробормотал я, поглаживая отросшую за ночь щетину. Точнее, пока ещё щетинку. — Вот и стараюсь соответствовать.

— Пытаешься довести директора?

— Просто развлекаюсь.

— Ты с ним увидишься сегодня?

— Скорее всего нет.

— То есть неопрятен на всякий случай?

— Ага, — подтвердил я и сделал жадный глоток свежевыжатого апельсинового сока.

Полдень — лучшее время для завтрака!

Мой собеседник вздохнул и покачал головой: он не разделял моей склонности к поздним завтракам и терпеть не мог неопрятных людей — хоть мужчин, хоть женщин. Особенно женщин. Которым он ещё мог простить опоздания, но не прощал неопрятности. Такие вот принципы.

Я ещё не рассказывал о Байконурыче? Нет? Странно.

Это человек, который всё замечает, то есть абсолютно всё, а сам остается невидимым. В буквальном смысле слова как в сказке. Нет, Байконурыч не колдун, колдунов не бывает, но он настолько обыденный, стандартный и непримечательный, что людские взгляды отлетают от Байконурыча, не успев передать информацию о нём в мозг. Или же эти взгляды просачиваются сквозь моего товарища — я не силён в физике.

Байконурыч худой как спичка, можно сказать — хлипкий, и поэтому в случае проблем, которые при его работе периодически случаются, сразу хватается за оружие. А если оружия нет, то бьётся предельно жёстко — Байконурыч знает столько грязных приемов, сколько их ещё не придумали. И — да, именно он обучил меня всем профессиональным штукам. И — нет, мы с ним не напарники. Байконурыч — самостоятельный, довольно известный в Москве детектив, и я его подключаю только в качестве привлечённого специалиста. Сейчас, к примеру, пользуясь своими старыми связями в полиции, Байконурыч перепроверял отчёты по нескольким последним часам жизни Тины Мальцевой. Я искренне надеялся, что он сумеет разгадать тайну её исчезновения из пентхауса, но, увы, этот орешек оказался моему товарищу не по зубам.

— Девушка твоя… Ну, точнее, не твоя, а Мальцева, оказалась с секретом. Её появление в пентхаусе подтверждено телохранителем, консьержами и видео. Тот факт, что она была дома ещё как минимум два с половиной часа, кое-как подтверждается сделанными за это время звонками.

— Кому звонила Тина?

— Мужу и этой… Израблюм.

— Изельшприц.

Байконурыч с деланым уважением оглядел мою голову и издевательски одобрил:

— Ты молодец — запоминаешь всякое. Как только такая память в стандартную черепушку помещается?

Ехидничать над моей светлой головой он мог долго, поэтому я решительно вернул себе контроль за разговором, задав давно назревший вопрос:

— Другие телефоны из пентхауса звонили?

Если у Тины была вторая жизнь, у неё обязательно должна была иметься вторая труба. В наш оцифрованный век без гаджетов никуда.

— Телефонисты неспособны локализовать именно пентхаус, — пожал плечами Байконурыч. — Но я подкинул идею полицейским, они запросили все звонки, которые были сделаны из здания, и теперь ковыряются. Отыщут подозрительную трубу — расскажут мне.

Век наш, конечно, цифровой, но старые добрые связи никто не отменял. И всё по прежнему решается между людьми.

Мне не очень нравилось делиться с полицией своими идеями, но я понимал, что сажать за такую работу Байконурыча или садиться самому — глупо и неэффективно.

— Всё-таки думаешь, что Тина обманывала директора?

— В чём-то — обязательно, — кивнул я, накидываясь на омлет. Из-за этого несколько следующих фраз прозвучали невнятно. — Слишком много косвенных признаков.

— Все они могут иметь вполне невинное объяснение.

— Могут, — не стал спорить я. — Но тогда я хочу знать, почему она тайно покинула дом и как, чёрт побери, ей это удалось?

— Это вопрос дня, — вздохнул Байконурыч. — Кто на него ответит — сорвёт джекпот.

— Всё настолько плохо?

— Отвратительно.

А если Байконурыч говорит «отвратительно», дело действительно швах.