Безупречная жена - Стефани Лоуренс

– Тебя уже приняли?

Джеффри гордо кивнул:

– Да. Это наделало шуму, мне ведь всего шестнадцать лет.

Губы Филиппа растянулись в улыбке.

– Ничего другого от Мэннерингов я не ожидал.

За долгие годы знакомства у Филиппа были основания судить о сообразительности Антонии.

Равнодушно осматривая безупречный костюм Филиппа, Джеффри с отсутствующим видом кивнул.

– Осмелюсь предположить, что вы меня не помните, но я был здесь много лет назад, когда родители оставляли нас с сестрой у Генриетты. Почти все время я проводил в детской – либо в комнате у тетушки. Она очень тепло, можно сказать, по-матерински ко мне относилась.

Филипп, занятый драпировкой идеальных складок на рукаве, криво улыбнулся:

– На самом деле я помню. Ты себе не представляешь, насколько я благодарен Антонии, а позже и тебе. Вы давали выход материнским чувствам Генриетты. Я ее очень люблю, однако сильно сомневаюсь, что наши отношения были бы такими сердечными, если бы она продолжала оттачивать свои таланты на мне вместо других, более подходящих мишеней.

Джеффри смерил Филиппа оценивающим взглядом.

– Но вы, должно быть, были вполне… то есть почти взрослым, когда Генриетта вышла замуж за вашего отца.

– Не таким уж и стариком я был – всего восемнадцать лет. И если ты считаешь, что теперь, когда ты вырос, Генриетта перестанет о тебе заботиться, советую подумать хорошенько еще раз.

– Я уже в курсе! – С гримасой отвращения Джеффри отвернулся, взял первую попавшуюся статуэтку и стал крутить ее в руках. – Иногда, – понизив голос, доверительно произнес он, – мне кажется, что я навсегда останусь ребенком в их глазах.

Филипп щелчком смахнул крупицу корпии с рукава.

– Пусть это тебя не беспокоит. – Теперь Филипп говорил как с равным себе. – Но все же пройдет много времени, прежде чем они тебя отпустят.

Джеффри скривился:

– В том-то и дело. Я уже не верю, что они когда-нибудь это сделают. Раньше меня никуда не отпускали. – Насупившись, он продолжал: – Мама и слышать не хотела о том, чтобы отправить меня в школу, я постоянно занимался с учителями дома.

Тут открылась дверь, и их тет-а-тет прервался. Филипп выпрямился, когда в комнату вошла Антония. Джеффри заметил его движение, поставил фигурку на место и скромно проследовал в глубь комнаты.

– Добрый вечер, Антония.

Филипп любовался тем, как грациозно она идет, окутанная облаком мягкого желтого шелка; облегая сверху и ниспадая от талии бесподобными складками, платье, словно вторая кожа, повторяло все изгибы ее фигуры. Золотистые локоны непокорно выбивались из тщательно уложенной прически; взгляд светло-зеленых глаз с золотистыми искорками, как обычно, обращен прямо.

– Милорд. – Антония изящно наклонила голову и перевела взор на брата. – Джеффри. – Безмятежная улыбка слегка увяла. – Вижу, вы уже познакомились. – Про себя Антония взмолилась, чтобы Джеффри не завел снова разговор на одну и ту же неприятную тему, которую, к ее огорчению, он был склонен обсуждать при встрече с джентльменами.

Филипп улыбнулся в ответ:

– Мы обсуждаем предстоящее приключение Джеффри – присоединение к академической элите нашего общества.

– Приключение? – Антония моргнула, изумленно переводя взгляд с Филиппа на брата и обратно.

– Конечно, приключение, – уверил ее Филипп. – Во всяком случае, так было со мной. Сомневаюсь, чтобы что-то изменилось с тех пор. Высокая драма, бурное веселье, настоящая жизнь во всех ее проявлениях! Этот опыт необходим, чтобы юный джентльмен смог обрести мудрую уверенность в себе и своих силах.

Глаза Антонии расширились.

– Мудрую уверенность?

– Выдержку, способность быть как дома в любой компании, знание, с которым можно смело вступать в новую жизнь. – Филипп повел плечами, насмешливо глядя на нее. – Где еще, по-вашему, джентльмены могли бы научиться непринужденно держаться в любом обществе, моя дорогая?

Слова застыли на кончике языка Антонии, она с трудом смогла заставить себя их проглотить.

– Затрудняюсь сказать, – ответила она самым холодным тоном, который только был в ее арсенале. Свет дразнящими бликами отражался в глазах Филиппа, отчего у нее в животе творилось нечто невообразимое. Быстрый взгляд на Джеффри подтвердил, что ее не по годам развитый братец вовсе не был так несведущ, чтобы не понять смысла этих острот. Вздернув подбородок, она поймала взгляд Филиппа. – Уверена, что учебные занятия покажутся Джеффри очень увлекательными.

Ей не суждено было узнать, сумел ли Филипп придумать достойный ответ на этот выпад; дверь снова отворилась, пропуская Генриетту в сопровождении Хьюго.

Поворачиваясь, чтобы поприветствовать тетю, Антония уловила мимолетное выражение досады на лице Филиппа. Оно появилось и исчезло так быстро, что она уже не была полностью уверена, что истолковала его верно. Пока она над этим размышляла, вошел Фентон и торжественно объявил о начале обеда.

– Надеюсь, честь сопровождать вас принадлежит мне?

Антония повернулась и увидела, что Филипп предлагает ей руку. Осмотревшись, она обнаружила, что Генриетта и мистер Сэттерли, полностью поглощенные разговором, уже проследовали в столовую. С царственным видом Антония положила свою руку на рукав Филиппа:

– Как пожелаете, милорд.

Тот вздохнул, шутливо закатив глаза:

– Ах, какое это наслаждение – быть хозяином в собственном доме!

На губах Антонии мелькнула легкая улыбка, но ответа не последовало. Вместе они продолжали путь в столовую. За обедом присутствовало пять человек: Филипп занимал место во главе стола, Генриетта сидела напротив, по правую руку от нее расположился Хьюго Сэттерли, по левую – Джеффри. Филипп предпочел усадить Антонию поближе к ее брату – и заодно к самому себе.

Сначала разговор ничем не отличался от обычной светской беседы за столом. Хьюго выкладывал неистощимый запас самых последних новостей и слухов. Филипп выждал, пока Генриетта, известная любительница посплетничать, не начнет забрасывать Хьюго вопросами. Джеффри также не терпелось побольше узнать о большом мире, двери которого распахнутся для него буквально через несколько месяцев.

С легкой улыбкой Филипп передвинулся поближе к Антонии, пытаясь поймать ее взгляд.

– Из того, что успела поведать мне Генриетта, я узнал, что последние восемь лет вы жили очень уединенно.

Девушка пристально посмотрела на него, выражение ее лица при этом стало серьезным и, как ему показалось, немного мрачным. Она слегка повела плечами:

– Моя мама была нездорова. У нас вообще было мало времени для увеселений. Конечно, когда я достигла определенного возраста, дамы, живущие неподалеку, приглашали меня к себе. – Она отсутствующе смотрела перед собой, пока Фентон убирал ее тарелку из-под супа. – На собрания в Хэрроугейт.